– Если вы не станете остерегаться, то не доживете до конца этого года…

Тревожные ощущения не покидали ее до тех пор, пока карета не остановилась во дворе замка. Там Диану уже ждали дети; с радостными криками бросились они к ней навстречу, и Диана нежно обняла обоих.

Как две капли воды похожие на красавицу-мать, дети были очаровательны. Александру недавно исполнилось шесть лет, а хорошенькой Мари-Эспри, одетой в длинную, точь-в-точь как у взрослой дамы, юбку, было четыре года. Бабушка, вдовствующая маркиза, с улыбкой следовала за детьми. Женщины горячо обнялись.

Старая дама нисколько не походила на своего угрюмого сына: она была любезна, улыбчива, добра и питала искреннее расположение к невестке. Увидев ее, Диана несколько приободрилась: невозможно было даже представить себе, чтобы в доме, где проживала столь почтенная вдова, кто-нибудь осмелится причинить ей вред. В спорах супругов вдовствующая маркиза часто выступала в роли третейского судьи и всегда принимала сторону своей невестки.

К несчастью, на пороге замка появились еще две личности, при виде которых улыбка мгновенно исчезла с губ маркизы. У нее и в мыслях не было застать в доме братьев мужа! Большую часть времени эти господа проводили вдали от родового гнезда, поскольку предпочитали городские удовольствия мирным сельским утехам.

Диане никогда не нравился шевалье Бернар, а аббат Анри был ей просто отвратителен. Оба брата были распутниками и отъявленными волокитами, оба постоянно пропадали в игорных домах или у куртизанок. Аббат почти не скрывал, что носит сан лишь ради сопутствующих ему привилегий, которых, впрочем, ему все равно не хватало.

Еще задолго до предостережения ворожеи Диане становилось не по себе от улыбок и любезностей, расточаемых братьями мужа богатой золовке. Более того, сразу же после вступления в брак она была вынуждена давать отпор их наглым ухаживаниям, грубость которых внушала ей только отвращение. С презрением отвергнутые, девери, казалось, перестали обращать на нее внимание, но Диана была уверена, что они не простили ей отказа.

Увидев их в замке, она попыталась скрыть свое отвращение и вежливо ответить на их комплименты и любезности, однако улыбка сползла с ее лица, когда шевалье Бернар, наклонившись поцеловать ей руку, прошептал:

– Надеюсь, на этот раз вы подольше пробудете с нами, дорогая сестра? Хорошенькие женщины здесь редки, и без вас, клянусь вам, в этих старых развалинах слишком тоскливо!

– Я пробуду здесь так долго, как это будет угодно маркизу, – холодно ответила Диана.

– Значит, вы больше никогда не покинете замок, – улыбнулся аббат. – Уж мы сумеем удержать вас здесь!

Слова эти прозвучали как комплимент, однако Диану они сильно встревожили.

Впрочем, первые дни прошли спокойно. Шарль продолжал хранить обиду, однако Диана, радуясь, что ее крошки снова с ней, не придавала этому значения. Но однажды утром, возвращаясь вместе со свекровью из деревни, где они с благотворительными целями посетили несколько бедных семейств, она была вынуждена вспомнить об амбициях мужа. Вдовствующая маркиза внезапно подняла вопрос о завещании, и Диана поняла, что Шарль пожаловался матери. Впрочем, этого следовало ожидать.

Старая женщина мягко упрекнула Диану.

– Вы же знаете мужчин, дитя мое, – начала она. – Их гордость и тщеславие поистине безмерны, и мне это известно лучше, чем кому-либо. Однако в данном случае Шарль не так уж и не прав. Он утверждает, что вы неожиданно составили завещание, которое свидетельствует о вашем недоверии к нему… Не говоря уже о том, что в вашем возрасте это вообще выглядит более чем странным. Так как я люблю вас обоих, я попыталась урезонить его, но, боюсь, он не скоро простит вас… Возможно, никогда! Дорогая моя, что побудило вас написать эту злосчастную бумагу?

– Шарль ошибается, расценивая мой поступок подобным образом, – вздохнула молодая женщина. – У меня и в мыслях не было оскорбить его – я всего лишь позаботилась о детях. Вы же понимаете, матушка, никто из нас не властен над своею жизнью: смерть может настигнуть нас в любую минуту, мы перед ней бессильны. Зато теперь будущее моих детей обеспечено.

– Но разве оно и без того не было бы обеспечено? Ведь у детей есть отец!

– Шарль растратчик и игрок! И вам это известно лучше, чем кому-либо другому. Ведь вы сами не раз упрекали его за это!

– Возможно… Однако я не понимаю, почему вам вдруг пришла в голову печальная мысль о смерти. Вы так молоды, так красивы!

Диана грустно улыбнулась:

– Вы прекрасно знаете, что Шарль еще моложе меня. Оставим этот разговор, матушка! Надеюсь, муж со временем согласится с моими доводами и успокоится.

– Не рассчитывайте на это! Я никогда не видела его в такой ярости, никогда еще он не чувствовал себя столь оскорбленным. Неужели из-за какого-то клочка бумаги вы готовы обречь себя на невыносимую жизнь? Шарль слишком обижен и непременно станет вам мстить! Перепишите это унизительное для него завещание – и все будет в порядке. Даже если предположить, что вы можете стать жертвой несчастного случая, рядом с ним останусь я, а я не позволю ему наделать глупостей.

Диана была достаточно вежлива и не стала доказывать, что ее собеседница пребывает в весьма почтенном возрасте и вследствие этого не может быть уверена даже в самом ближайшем будущем. Она постаралась перевести разговор на другую тему, тем более что сделать это было несложно: они как раз подъехали к замку.

Однако беседа эта оказалась не последней. Побуждаемая стремлением примирить сына с супругой, вдовствующая маркиза так усердно уговаривала молодую женщину, что та в конце концов дала себя убедить. Впрочем, Диана была готова к настойчивым уговорам и именно в предчувствии подобного случая сделала свое заявление в присутствии свидетелей в доме Кастеллана. Она не сомневалась, что Шарль, зная, как она привязана к его матери, попытается непременно ввести почтенную даму в игру.

Итак, Диана уступила, уверенная в том, что подлинное завещание находится в руках ее собственной матушки, о чем знают только подписавшие его свидетели. Новое завещание было составлено нотариусом де Ганжей – к великой и абсолютно откровенной радости ее мужа и деверей. С трудом скрывая свое отвращение к ним, Диана в душе была спокойна: эти люди и не подозревали, что документ, сделавший их такими счастливыми, не имел никакой силы!

По случаю примирения маркиза и маркизы де Ганж в замке устроили пышный праздник, на который пригласили всех соседей. Гости танцевали и пили до самой ночи. Один лишь маркиз рано удалился к себе: на следующий день ему предстояло совершить небольшое путешествие в Вильнев-лез-Авиньон, и он собирался выехать на заре.

Предстоящее отсутствие супруга нисколько не тревожило молодую женщину – напротив, узнав о предстоящей разлуке с ним, она даже испытала некоторое облегчение.

17 мая Диана проснулась поздно, с тяжелой головой, что, впрочем, было вполне объяснимо: ведь почти всю ночь она танцевала и развлекалась. Однако день был прекрасный, теплый и солнечный, а Шарль наверняка был уже далеко! Поднявшись с постели, Диана распахнула окно и с наслаждением вдохнула теплый воздух, напоенный ароматами тмина, розмарина и горных трав. Довольная, словно школяр на каникулах, молодая женщина решила, что после завтрака непременно отправится погулять с детьми.

Но в гостиной за накрытым столом ее ожидал неприятный сюрприз: в креслах сидели оба брата ее мужа и, похоже, ожидали ее.

– А где матушка? Где дети? – сухо спросила она, стараясь скрыть охватившую ее тревогу.

Ей ответил шевалье Бернар:

– С утра была такая хорошая погода, что матушка решила поехать в гости к нашим соседям, господам де Сент-Ипполит – она давно обещала посетить их. Дети отправились вместе с ней.

– Но почему она меня не предупредила? Я бы с удовольствием составила ей компанию!

Пожав плечами, аббат небрежно бросил:

– Поедете позже, только и всего! Вы так сладко спали, что мы не решились вас разбудить.