Джоанна никогда не помнила своих снов. Порой ей даже казалось, что она их не видит, но в последнее время все переменилось. Практически с того дня, когда кланы заключили перемирие с Внутренней Сферой, ей постоянно что-нибудь снилось, причем воспоминания о снах с неотступностью привидения преследовали Джоанну даже днем.

Чаще всего ей снилось одно и то же — усталая, на негнущихся, тяжелых, словно покрытых многослойной броней ногах, из последних сил она продирается сквозь колючий, раздирающий кожу кустарник. Кругом темнота... Раздвинув покрытые длинными иглами ветки низеньких деревьев, она вспомнила, как много лет назад совершала марш-броски вот по таким же зарослям. Как давно это было! Кажется, уже прошло несколько десятилетий. После того как Джоанну взяли из сиб-группы, ее воспитанием занялся инструктор, начинающий полнеть крепыш по имени Барнак, больше всего любивший мучить своих подопечных. В тот день Джоанна точно так же тащилась, еле переставляя ноги в высоких, тяжелых ботинках, пробираясь сквозь плотный кустарник. И когда она подошла к опушке леса, на нее с необычайной ловкостью, на которую иногда способны толстяки, прыгнул Барнак. Он очутился перед Джоанной внезапно, схватил ее за горло и прижал к стволу могучего дерева, в ветвях которого прятался.

Рыча и изрыгая проклятия, как это делали все воины Клана Нефритовых соколов в бою, он бил Джоанну о ствол дерева и повторял, что она худший из курсантов, которых он когда-нибудь видел. Барнак орал, что она неспособная дура и он скорее подохнет, чем позволит ей сдать выпускные экзамены. У нее нет выдержки и сил, даже хилый курсантишка побьет ее, и была бы на то его, Барнака, воля, он давно бы занес ее в одну из низших каст клана как самое никчемное существо, обременяющее и его и остальных.

— У тебя нет ни единого шанса пройти испытание на звание воина, безмозглая слабосильная тварь. Ты недостойна даже слизывать грязь с моих ботинок! — Барнак бил и бил Джоанну. Кора дерева рвала ее одежду, царапала спину, оставляя на коже множество кровоточащих ран. Позже, уже глубокой ночью, когда она приплелась в казарму, ее друг долго натирал девушку обезболивающей мазью. Да, это был настоящий друг. Джоанна попыталась вспомнить, как его звали и что с ним стало впоследствии, но безуспешно.

— Проси пощады, мразь, — хрипел Барнак. — Проси немедленно, или я вышибу твои куриные мозги. Не видеть тебе боевого робота как своих ушей! В приступе ярости и отчаяния Джоанна ударила Барнака ногой в живот, и он отступил. Ненамного, всего на шаг, но этого оказалось достаточно. Завизжав, она бросилась на него, нанося по всему телу мучителя беспорядочные удары. В то время ее слабенькие кулачки не могли причинить Барнаку серьезных неприятностей, и Джоанна плакала от сознания собственного бессилия. Ей так хотелось стереть с рожи ненавистного Барнака эту холодную презрительную ухмылку. Джоанна сжала кулаки и с силой ударила Барнака по лицу. Брызнула кровь, и Джоанна с радостью ощутила теплые липкие капли на своих руках. Но ее ликование длилось недолго: вскрикнув от боли, Барнак набросился на нее и избил Джоанну до полусмерти. Уже потом, лежа на сырой траве и страдая от острой, пронизывающей все тело боли, с опухшим от побоев лицом, Джоанна увидела на физиономии Барнака большой лиловый синяк под глазом, небольшую рваную рану на щеке и самодовольно улыбнулась. Вид запекшейся на толстой роже Барнака крови хотя и немного, но все-таки утешил ее самолюбие.

После окончания учебы Джоанна, единственная из всей сиб-группы успешно сдавшая последнее испытание, подошла к Барнаку с вызывающим видом, усвоенным от него же.

— Что ты хочешь сказать мне, птенчик? — спросил Барнак.

— Признайся, наставник Барнак, что ты был не прав.

— Не прав? — удивился он. — И в чем же?

— Ты называл меня неспособным курсантом?

— Да, называл.

— Так признай, что ты был не прав, или дерись со мной в круге равных. Он засмеялся:

— Нет, сейчас я не буду с тобой драться. А то, что ты слышала от меня в лесу, я говорил для твоей же пользы.

— Как это для моей пользы? Что ты хочешь этим сказать?

— Ты ненавидела всех подряд и поэтому часто ошибалась. Ненависть должна быть целенаправленной, и я направил ее на себя. С того случая в лесу ты уже никого не замечала, кроме меня, даже остальных членов своей сибгруппы. Ярость сжигала твою душу, ты стала упорно тренироваться и делала это со злостью, я бы даже сказал, с утроенной злостью. Твоя ненависть стала целенаправленной, и поэтому все, что ты ни делала, ты делала прекрасно.

— Ты самоуверенная сволочь, — прошипела Джоанна.

— Надеюсь, что ты права, — ответил Барнак. — И желаю тебе пореже попадаться мне на глаза.

Так и случилось. За исключением нескольких церемоний, посвященных окончанию военного училища, Джоанне больше не доводилось видеть Барнака. Но, исчезнув из поля зрения, он не выходил из ее мыслей. Когда пришло время и Джоанна сама стала инструктором, то своих подопечных она муштровала с такой же жестокостью, что и Барнак. Джоанна переняла и дополнила его методы, она била и оскорбляла курсантов, унижала их, доводила до бешенства, заставляя тренироваться не щадя себя. И ее уроки пошли им на пользу, Джоанна считалась лучшим инструктором, вырастившим много сильных, отважных воинов, лучших в Клане Нефритовых соколов.

Но в своих снах она еще продолжала бояться Барнака. Может быть, этот человек и сейчас прячется между толстыми ветками деревьев и собирается неожиданно спрыгнуть прямо на плечи Джоанны. Она понимала, что продолжать бояться старого наставника глупо — тот уже давно переведен в низшую касту. Джоанне казалось, что в этом лесу ее окружают странные, неведомые создания с холодными, злыми глазами. Она вышла на поляну и почувствовала, что идти стало легче. Вскоре Джоанна уже могла лететь и полетела. Через несколько минут она приземлилась на лугу, заросшем незнакомой разноцветной травой, и пошла. С каждым шагом идти становилось все легче. и легче, Джоанна высоко взлетала, не забывая осторожно осматриваться по сторонам.

Впереди, в нескольких километрах от себя, она увидела сражающихся роботов и воинов. На глазах Джоанны развалился «Бешеный Пес». Части робота неестественно долго висели в воздухе и, рухнув, покатились по земле. Джоанна увидела элементала, карабкающегося по плечу робота. Ловко орудуя топором, свирепый воин вгрызался в его броню.

Джоанной овладело сильное желание стать участником этой битвы, и она стремительно понеслась туда. Рассекая воздух, воин птицей неслась над лугом. Джоанна понимала, что то, к чему она хочет присоединиться, — всего лишь битва за родовое имя. Она участвовала в таких схватках не раз. В последней, в которой ее вынудили сражаться, она выиграла все поединки, кроме одного, и это только усугубило ее горечь и еще больше разозлило. По мнению многих клановцев, Джоанна была уже стара для схваток за кровное имя, немногие поставили бы на нее, но сама она думала иначе. Она заслужила кровное имя и будет драться за него. В любом возрасте!

Не защищенная броней боевого робота, практически безоружная, Джоанна тем не менее смело бросилась в схватку. Нанося яростные, точные удары руками и ногами, она расшвыривала противников, заставляя их кричать от боли. В процессе боя Джоанна обнаружила, что не потеряла способности летать, и, высоко подпрыгнув, опустилась на плечо могучего робота. Разорвав его броню, она просунула руку внутрь и повредила систему координации. Беззащитный робот упал. Джоанна взялась за следующего. Она побеждала роботов, лишала их возможности двигаться, оборачивала их оружие против них же и жгла броню машин. В дикой злобе она даже свалила одного из роботов, с силой ударив его по груди. Падая, он потащил за собой другого робота,, тот — следующего, и теперь перед Джоанной лежала целая куча боевых машин. Джоанна взгромоздилась на эту гору металла и издала победный крик.