Кейс вернулся на чердак, погруженный в думы о Котелке. Большую часть девятнадцатого лета своей жизни Кейс провел в "Джентльменском проигрыше", поднося бокалы с дорогим пивом и разглядывая ковбоев. Он тогда еще ни разу не прикасался к деке, но уже точно знал, чего хочет от жизни. В то лето в "Проигрыше" околачивалось еще около двадцати таких же страждущих душ, как и он, и все они были на подхвате у различных ковбоев. Другого пути обучиться ремеслу не было.

Все они слышали о Поули, красношеем жокее из пригорода Атланты, который три раза перенес смерть мозга при попытке пробить черный айс и выжил. По скудным уличным слухам, а для Кейса в ту пору источником информации служили только они, Поули был способен на невозможное.

– Это было что-то очень солидное, – поведал Кейсу за кружкой пива очередной трепун, – но что именно – никто не знает. Я слышал, будто это была бразильская банковская сеть. Но, в общем, что бы это ни было, мозги оно ему приплюснуло, он был мертв.

При этом Кейсу показали через переполненный бар на полноватого мужчину в рубашке с коротким рукавом, с кожей слегка свинцового оттенка.

– Парень, – сказал ему Котелок через месяц в Майами. – Знаешь, нравятся мне эти чертовы ящерицы, мать их так. У них у всех по два чертова мозга, один в их треклятой башке, а другой в хвосте, шевелит их задними ногами. Вот мне бы так – вляпаешься так в эту черную дрянь, а старина хвостовой мозг вытащит тебя обратно...

Ковбойская элита в "Проигрыше" относилась к Поули с какой-то особой общей почтительностью, с почти суеверной уважительностью. Что вы, что вы, Мак-Кой Поули, Лазарь инфопространства...

Подвело его в конце концов сердце. Дополнительное русское сердце, имплантированное ему в лагере для военно-пленных во время войны. Котелок не хотел менять агрегат, утверждая, что его ритмичное постукивание необходимо ему для укрепления чувства времени. Кейс пощупал в кармане бумажку, которую ему дала Молли, и поднялся по ступенькам на чердак.

Молли похрапывала на их пластиковом [16] мате. Прозрачный аналог гипсовой повязки покрывал ее ногу от колена почти до промежности, кожа под жесткой микропоркой была сплошь в синяках всех возможных оттенков, от черного до болезненно-желтого. Восемь кожных дисков, разного цвета и размера, выстроились ровным рядком на ее левом запястье. Рядом с ней на мате располагалась регенерирующая установка "Акай", красные проводки от аппарата змеились к тродам, укрепленным под повязкой.

Кейс включил настольную лампу рядом с "Хосакой". Ровный круг света лег на конструкт Котелка. Кейс вставил диск с личным айсом, присоединил к деке конструкт и включился сам.

Ощущение было такое, будто кто-то читает у вас через плечо.

Кейс деликатно кашлянул.

– Котелок? Мак-Кой? Это ты, приятель? – У него сдавило горло.

– Здорово, братишка, – произнес бестелесный голос.

– Это Кейс, друг. Помнишь меня?

– Мальчик на побегушках из Майами, быстро все схватывал.

– Что ты помнишь последнее до того, как я начал говорить с тобой, Котелок?

– Ничего не помню.

– Сейчас, минутку.

Кейс отсоединил конструкт. Ощущение присутствия за спиной кого– то постороннего исчезло. Он снова подключил Котелка.

– Котелок? Кто я такой?

– Ты застал меня врасплох, парень. Так кто ты такой, мать твою?

– Ке... твой друг. Партнер. Что с тобой сейчас происходило, приятель?

– Хороший вопрос!

– Помнишь о том, как мы разговаривали с тобой несколько секунд назад?

– Нет.

– Знаешь, как устроена личностная матрица на основе ПЗУ?

– Конечно, братишка. Жесткий конструкт.

– Если я подключу его к деке, которой пользуюсь, смогу я дать ему в последующем чувство реального текущего времени?

– Думаю, что да, – сказал конструкт.

– Хорошо, Котелок. Тыэтот жесткий конструкт. Понял меня?

– Как скажешь, – ответил конструкт. – А кто ты?

– Кейс.

– Майами, – повторил голос. – Мальчик на побегушках, быстро все схватывал.

– Точно. Для начала, Котелок, ты и я, мы должны залезть в лондонскую сеть и качнуть оттуда кое-какую информацию. Не против такого расклада?

– Хочешь сказать, что у меня есть выбор, мальчик?

– Если желаешь, можно упростить себе жизнь, – посоветовал Кейсу Котелок, после того как тот объяснил конструкту ситуацию. – Попробуй через Копенгаген, окраины университетских блоков.

Голос продиктовал координаты, и Кейс тут же ввел их в деку.

Они разыскали свою галерку, "пиратскую" галерку, на краю сумбурной слабозащищенной академической сети. На первый взгляд это было похоже на нечто вроде граффити, которое программисты-студенты иногда оставляют на пересечениях сетевых магистралей, тусклые рельефы цветовых пятен, мерцающих на фоне сложного переплетения очертаний, относящихся к различным искусствоведческим факультетам.

– Здесь, – сказал Котелок. – Вон там, голубое. Разглядел? Это входные коды "Белл Европа". Свежие. Этот "Белл" скоро заявится сюда, считает все, что ему предназначено, и изменит все коды, которые были использованы. Завтра же пацанва стянет у них и эти новые.

Кейс проник в "Белл Европа" и переключился на стандартный телефонный канал. Затем, при помощи Котелка, подобрался вплотную к той лондонской базе данных, в которой, как утверждала Молли, должны были содержаться сведения об Армитаже.

– Вот оно, – произнес конструкт через звуковую плату. – Слушай меня.

Котелок начал диктовать нараспев серии цифр, а Кейс вводить их со своей деки, стараясь не сбиваться с пауз, которыми конструкт отделял одну группу от другой. Им пришлось сделать три захода.

– Всего и делов-то, – сказал Котелок. – Разве ж это айс?

– Просканируй эту кучу дерьма, – поручил Кейс "Хосаке". – Ищи все, что относится непосредственно к владельцу.

Нейроэлектронные каракули галерки испарились, уступив место облаку чистого белого света.

– Содержимое представляет собой подлинные архивные видеозаписи трибунала, имевшего место в послевоенный период, – забубнил далекий голос "Хосаки". – Центральная фигура слушания – полковник Уиллис Корто.

– Давай, поехали, – сказал Кейс.

На экране появилось мужское лицо. Глаза этого человека были точно такими же, как у Армитажа.

Два часа спустя Кейс упал на мат рядом с Молли, позволяя мягкому пластику принять форму своего тела.

– Нашел что-нибудь? – спросила Молли.

Ее голос, глуховатый спросонья и от болеутоляющего, звучал неуверенно.

– Потом расскажу, – сказал Кейс. – Устал как черт.

Он был в расстройстве и смущении. Лежа с закрытыми глазами, он старался состыковать друг с другом и рассортировать увиденные только что различные фрагменты жизни человека по фамилии Корто. "Хосака" обработала мощный пласт информации и выжала из него обзор, в котором все же оставалось много неясностей. Часть материалов представляла собой отснятые печатные материалы и плыла по экрану, но слишком быстро, и поэтому Кейс попросил компьютер прочитать их для него. Были в досье и аудиозаписи переговоров в эфире во время операции "Броневой кулак".

Полковник Уиллис Корто был одним из тех, кто спускался на десантных летательных аппаратах сквозь слепое пятно русской обороны над Киренском. Челноки при помощи импульсных бомб пробили им брешь, и команда Корто была заброшена туда на легких авиетках. Кейс представил себе, как корпуса и крылья авиеток гудят на ветру и отражаются в серебристых заводях по обеим сторонам Ангары и Подкаменной Тунгуски. Вероятно, это была одна из последних картин, представших глазам Корто перед последующими пятнадцатью месяцами слепоты. Кейс мысленно видел, как авиетки освобождаются от несомых ими капсул, и те распускаются в воздухе, словно фантастические цветы.