Молли нагнулась и подняла что-то с мостовой. Пистолет.

– "Намбу", – сказала она. – Неплохая пушка.

Терзибашьян издал хнычущий звук. Кейс увидел, что у армянина недостает большей части среднего пальца.

Когда над городом затеплился серый рассвет, Молли приказала "Мерседесу" отвезти ее и Кейса в Топкапай. Сразу после успешной поимки Финн и огромный турок по имени Махмуд подобрали с мостовой Ривейру, который все еще был без сознания, и погрузили в машину. Через минуту прибыл "Ситроен" за Терзибашьяном, который тоже уже готов был упасть в обморок.

– Ты, придурок, – сказала Молли на прощание армянину, открывая для него дверцу машины. – Тебе нужно было тихо сидеть в стороне. Я держала его на мушке с того момента, как он вышел из двери.

Терзибашьян злобно посмотрел на нее.

– Так или иначе, наши с тобой общие дела закончились.

Молли толкнула его внутрь машины и захлопнула дверцу.

– Не попадайся мне снова, убью, – сказала она на прощание белому лицу за тонированным стеклом.

"Ситроен" покатил по улочке и, неуклюже свернув за угол, скрылся.

Стамбул просыпался. "Мерседес" тихо шелестел шинами по улицам города. Кейс и Молли проехали мимо выхода туннелясо стороны Бееглу и углубились в лабиринт окраинных улочек с многоквартирными домами, чем-то напоминавших Кейсу Париж.

– И куда мы приехали? – спросил он Молли, когда "Мерседес" сам припарковался на асфальтовой опушке огромного сада около сераля. Ему уже надоело созерцать причудливый конгломерат стилей, который представлял из себя Топкапай.

– Когда-то это место было чем-то вроде личного дома терпимости для султана, – сказала Молли, вылезая наружу и потягиваясь. – Здесь он держал всю ораву своих баб. Теперь здесь музей. Вроде магазинчика Финна. Все барахло расставлено в залах без какой-то системы: огромные бриллианты, мечи, левая рука Иоанна Крестителя...

– В камере с устройствами жизнеобеспечения?

– Не-а. Мертвая. Ее заделали в бронзовую оправу с маленьким лючком на боку, чтобы христиане могли целовать ее на счастье. Турки утащили ее у христиан миллион лет назад, но не стали уничтожать, потому что это реликвия неверных.

Они прошли по длинной дорожке, вымощенной прямоугольными каменными плитами. Посреди сада одиноко ржавела металлическая лань. Сойдя с дорожки и подходя к скульптуре, Кейс смотрел на нее с жалостью. Каблуки ботинок Молли с хрустом приминали жухлую, тронутую утренним морозцем траву. Где-то на Балканах уже собиралась с силами зима.

– Этот Терзи – редкостный подонок, – сказала Молли. – Тайная полиция. Мастер по пыткам. Без труда перекупается, особенно за такие деньги, которые выделил для этого Армитаж.

Вокруг них, в мокрых от дождя деревьях, запели птицы.

– Я сделал то, о чем ты меня просила, – сказал Кейс. – Насчет Лондона. Разузнал кое-что, только пока не знаю, как это понимать.

Он рассказал Молли историю Корто.

– Ну, в общем-то, мне уже было известно, что среди тех, кто принимал участие в операции "Броневой кулак", не было никого по имени Армитаж. – Молли пощелкала по ржавому боку лани. – Ты считаешь, что именно тот маленький компьютер вылечил его от шизы? В том французском госпитале?

– Я думаю, это сделал Зимнее Безмолвие, – сказал Кейс.

Молли кивнула.

– Однако я не могу с уверенностью утверждать, – сказал Кейс, – что Армитаж знает, что раньше он был Корто. Я имею в виду, что когда его доставили в клинику, он был вообще никем, поэтому, может быть, Зимнее Безмолвие просто...

– Да. Просто заново создал его. Да.

Молли повернулась, и они пошли дальше.

– Похоже, именно так и есть. Знаешь, у Армитажа нет никакой личной жизни. Совсем никакой. Я никогда за ним ничего такого не замечала. Глядя на любого человека, можно представить себе, что он делает, когда остается один. Но только не Армитаж. Наверное, просто сидит и смотрит в стену, понимаешь? Потом словно срабатывает какой– то переключатель, и он начинает бегать и суетиться, выполняя поручения Зимнего Безмолвия.

– Тогда зачем ему этот архив в Лондоне? Ностальгия?

– Возможно, он даже не знает о его существовании, – сказала Молли. – Может, он просто зарегистрирован на его имя.

– Об этом я не подумал, – сказал Кейс.

– Я просто рассуждаю вслух... Насколько умны эти ИР, Кейс?

– Зависит от многого. Одни не умнее собаки. Или домашней кошки. И все равно стоят кучу денег. По-настоящему же умные, умные настолько, что тьюринговая полиция вокруг них так и вьется, стоят вообще просто безумных денег.

– Послушай, ковбой, почему же так вышло, что эти ИР еще не прикончили тебя, не приплюснули тебе мозги?

– Ну, – начал Кейс, – для начала, они редки. Большая часть их принадлежит военным, самые способные тем более, и туда мы предпочитаем не соваться. От них ведь сам айс и пошел, ты, наверно, знаешь об этом? И потом, есть тьюринговая полиция, а с ней шутки плохи. – Кейс искоса глянул на Молли. – А вообще-то я просто никогда не совался к ним, и все.

– Вы, жокеи, все одинаковы, – проворчала Молли. – Никакой фантазии.

Они подошли к большому прямоугольному пруду с настолько прозрачной водой, что было видно, как карпы тычутся носами в стебли белых водяных цветов. Молли подобрала маленький голыш, бросила в воду и посмотрела на концентрические круги, расходящиеся от места падения.

– Этот Зимнее Безмолвие... – сказала она. – Дело, в котором мы участвуем, это что-то очень серьезное, по крайней мере, мне так кажется. Сейчас мы находимся там, где волны уже слишком низкие и широкие, и нам не виден камень, который упал в центр. Мы знаем, что что-то там происходит, но не знаем, зачем и почему. А я хочу знать, почему. Я хочу, чтобы ты связался с Зимним Безмолвием и поговорил с ним.

– Я не рискну пройти и поблизости от него, не мечтай.

– Постарайся.

– Даже не надейся.

– Попроси Котелка.

– А чего нам, интересно, понадобилось от Ривейры? – спросил Кейс, чтобы сменить тему разговора.

Молли сплюнула в пруд.

– Да Бог его знает. Я бы его убила при первой же возможности. Мне довелось посмотреть его досье. Он типа воинствующего Иуды. Чтобы получить удовлетворение в сексе, ему нужно быть уверенным, что он по отношению к предмету своей страсти совершает предательство. Так говорится в досье. И она должна полюбить его первой. Возможно, что он при этом тоже ее любит. Терзи было легко организовать поимку Ривейры – он уже три года занимается здесь тем, что скупает политиков для секретной полиции. Может даже статься, что Терзи сам предупредил его, и этот спектакль с монстром был заранее подстроен. Ривейра обработал за три года восемнадцать женщин. Все – между двадцатью и двадцатью пятью. Он для Терзи – основной поставщик инакомыслящих. – Молли засунула руки в карманы куртки. – Дело в том, что когда Ривейра находит ту, которой хочет обладать, первым делом ему нужно убедиться, что она изменила свои политические взгляды. Он способен варьировать свою личность с легкостью костюма "Новых". В его досье сказано, что это довольно редкий тип человека, таких примерно один на два миллиона. Из чего можно заключить, что люди еще не погрязли в пороках.

Взгляд ее был направлен на белые цветы и ленивых рыб, и ее лицо было угрюмо.

– Думаю, мне следует сделать для себя специальную страховку от Питера.

Она подняла лицо, глянула на Кейса и холодно улыбнулась.

– Что ты имеешь в виду?

– Да так, ничего. Давай прокатимся обратно до Бееглу и постараемся подыскать там себе завтрак. У меня сегодня снова деловая ночь. Нужно будет собрать и вывезти барахло из квартиры Ривейры в Фенере, смотаться на базар и купить для него наркотики...

– Купить для него наркотики? Чем же он заслужил подобное обхождение?

Молли рассмеялась.

– Он от своих доз вовсе не умирает, как когда-то ты, дорогуша. Похоже, он без своего снадобья просто не способен работать. К тому же, теперь, когда ты уже не такой тощий, как был, ты мне нравишься больше. – Молли улыбнулась. – Мне предстоит поездка к его поставщику Али за товаром. А ты терпи дальше.