Молли закусила губу, нагнулась и пролезла под распоркой, стараясь не упускать кибера из виду.
– Знаешь, несмотря на то, что я о них слышала, я все-таки не ожидала увидеть здесь такое. Я хочу сказать, что все эти люди здесь – сплошне дерьмо, и это у них прямо-таки написано на лбу светящейся краской. Я не могу на это смотреть. И даже слышать об этом не могу...
Кибер начал подтягивать свое тельце по U-образным стальным скобам почти невидимой в темноте лестницы, уходящей вверх в темный, узкий вертикальный колодец.
– И пока я в настроении изливать тебе свою душу, приятель, я скажу, что никогда бы не подумала, что смогу так поступить – даже с таким типом, как Ашпул. Я уже черт-те сколько катаюсь в этом дерьме, и единственный светлый луч с тех пор, как я подписалась работать на Армитажа, это ты, Кейс.
Молли подняла голову и посмотрела наверх, в темную пасть шахты. Полоса на спине кибера, взбирающегося вверх по скобам, призывно мигала.
– Не то чтобы ты был так уж хорош...
Молли улыбнулась и начала подъем, но улыбка быстро сошла с ее губ, скривившихся от кинжальной боли в ноге. Лестницы уходила в колодец – вмурованную в бетон металлическую трубу диаметром чуть шире плеч Молли.
Она поднималась прочь от тяжести, в сторону безгравитационной оси.
Цифры, показывающие точное время, непрерывно сменялись на ее индикаторе.
16:23:04.
Это был долгий день. Чистота мироощущения Молли частично снимала бетафенетиламиновое похмелье, но Кейс все равно время от времени ощущал его приступы. В такой ситуации он предпочитал боль в ноге Молли.
КЕЙС: 0 0 0 0 0 0
0 0 0 0 0 0 0 0 0
0 0 0 0 0 0 0 0 0
– Похоже, это по твою душу, – сказала Молли, механически переставляя руки и ноги со скобы на скобу.
Строки нулей замельтешили снова, затем сменились словами, ограниченными размером индикатора, мигающими на границе поля зрения Молли.
ГЕНЕРАЛ ГИРЛИНГ::
ГОТОВИЛ КОРТО ДЛЯ
БРОНЕВОЙ КУЛАК И
БЫЛ ЕГО ШЕФОМ ПО
ПЕНТАГОНУ::::::::
З/БЕЗМ. ВЗЯЛ В
ОБОРОТ КОРТО ПРИ
ПОМОЩИ КОНСТРУКТА
ГИРЛИНГА:::::::::
З/БЕЗМ. СЧИТАЕТ
ЧТО УПОМИНАНИЕ
А-ЖЕМ Г. ОЗНАЧАЕТ
ЧТО ОН СЪЕЗЖАЕТ С
КАТУШЕК::::::::::
БУДЬ ОСТОРОЖЕН:::
::::::::::КОТЕЛОК
– Ага, – сказала Молли. Она отдыхала, уперевшись в скобы правой ногой и держа левую на весу. – У тебя тоже проблемы.
Молли посмотрела вниз. Далеко под ней тускло серело пятнышко света не больше монетного кружка головки ключа с надписью "ГОЛОВ-Т", висящего у нее между грудей. Подняв голову, Молли посмотрела вверх. Ничего. Она нажала языком на регулятор усилителя изображения, и перед ней выросла исчезающая в бесконечности труба. Браун без устали лез вверх, цепляясь лапками за скобы.
– Об этой части пути меня не предупреждали, – сказала Молли.
Кейс отключился.
– Малькольм...
– Друга, твой босс стал совсем странный.
Сионит был облачен в древний голубой скафандр "Санио" лет на двадцать старше того, что приобрел для себя в магазине Вольной Стороны Кейс. Под мышкой он держал шлем. Его дреды были упрятаны под связанный из пурпурных хлопчатобумажных нитей просторный сетчатый берет. Глаза Малькольма от чрезмерного количества выкуренной ганджи и напряжения были узкими как щелки.
– Все время шлет сюда странные приказы, друга, говорит что-то про какую-то войну в Вавилоне... – Малькольм потряс головой. – Аэрол и я разговаривали с Сионом, и Основатели сказали, что дела здесь нужно свернуть.
Малькольм взволнованно вытер рот тыльной стороной широкой коричневой ладони.
– Армитаж?
Кейс поморщился – бетафенетиламиновая ломка ударила ему в голову со всей своей силой – ни Матрица, ни симстим больше не ослабляли ее. В мозгу нет нервных окончаний, твердил себе Кейс, я не могучувствовать себя так плохо.
– О чем ты там говоришь, приятель? Он отдает тебе приказы? Какие приказы?
– Друга, Армитаж... Он говорит, чтобы я брал курс на Финляндию, понимаешь меня? Он говорит мне, что еще есть надежда. Появился на моем экране, вся рубашка в крови, друга, как бешеный пес, болтает что-то о броневом кулаке, о России, о том, что кровь предателей обагрит наши руки.
Малькольм снова затряс головой, его берет, в который были упрятаны дреды, дергался и мотался в невесомости, губы были плотно сжаты.
– Основатели говорят, что голос Безмолвия, похоже, был ложным предзнаменованием, и я и Аэрол должны освободить "Гарвей" и вернуться.
– Армитаж весь в крови? Он что, ранен?
– Не знаю, понимаешь? Но кровь есть, и он спятил, совсем спятил, Кейс.
– Хорошо, – сказал Кейс. – Но что насчет меня? Ты собираешься домой. А как со мной, Малькольм?
– Друга, – сказал Малькольм, – ты пойдешь со мной. Я и я отправимся на Сион вместе с Аэролом на "Вавилонском рокере". Пускай мистер Армитаж говорит с призраком из твоей машины, один призрак с другим...
Кейс оглянулся и посмотрел на свой новенький скафандр, лежащий там, где он оставил его – на подвесной полке. Один рукав свалился и качался как маятник в потоке воздуха из старого русского воздухоочистителя. Он почти физически ощущал, как капсулы с токсином растворяются в его артериях. Кейс закрыл глаза и мысленным взором увидел Молли, подтягивающую свое тело на уходящих в бесконечность стальных скобах. Затем открыл глаза.
– Я не знаю, приятель, – сказал он, ощущая во рту странный привкус. Взглянул вниз, посмотрел на свои руки, на деку. – Не знаю.
Снова поднял глаза на Малькольма. Коричневое лицо сионита было спокойным, ожидающим. Подбородок Малькольма был скрыт за высоким шлемовым кольцом его старого голубого скафандра.
– Она там, внутри, – сказал Кейс. – Молли внутри. В "Блуждающих огнях", так это называется. Если где и есть Вавилон, приятель, то он именно там. Если мы ее бросим, она оттуда не выберется, будь хоть трижды Танцующей Бритвой.
Малькольм кивнул – пурпурный берет с дредами подлетел и опал подобно сетке маленького воздушного шара.
– Она твоя женщина, Кейс?
– Не знаю. Возможно, она ничья женщина.
Кейс пожал плечами. Он снова нашел в себе гнев, успокоительно весомый, словно горсть горячих камней за пазухой.
– Да пошли вы все, – выругался он. – Армитаж, Зимнее Безмолвие и ты – идите вы все к черту! Я остаюсь здесь, и точка.
Лицо Малькольма осветила улыбка, похожая на поток солнца сквозь прореху в парусине.
– Малькольм крутой парень, Кейс. "Гарвей" корабль Малькольма.
Рукой в перчатке сионит хлопнул по большой кнопке на пульте, и кабину заполнило басовое биение тяжелого, монотонного даба, пульсирующего в корабельных динамиках.
– Малькольм не бежит, нет. Я говорил с Аэролом, и он видит все это точно так же. Вот так.
Кейс удивленно уставился на пилота.
– Я отказываюсь понимать вас, ребята, – пробормотал он.
– Я тоже тебя не понимаю, друга, – ответил сионит, кивая головой в такт ритму даба. – Но все мы, и ты и я, должны жить во имя любви Джа.
Кейс подключился и скользнул в Матрицу.
– Получил мою телеграмму?
– Ага.
Китайский вирус заметно вырос, его изящные, неустанно движущиеся полихромные дуги совершали виражи уже около самого айса "Т-А".
– Итак, дела принимают опасный оборот, – сказал Котелок. – Твой босс, черт его побери, только что стер банк данных своей "Хосаки" и чуть было не сделал то же самое с нашим банком. Но наш друг Зимнее Безмолвие успел перенести меня в безопасное место прежде, чем все полетело в тартарары. Причина того, что вилла "Блуждающие огни" отнюдь не наводнена Тиссье-Ашпулами, заключается в том, что в большинстве своем они коротают дни в ледяном сне. Их дела наяву ведет одна лондонская юридическая контора, она же при необходимости нанимает им адвокатов. Лондон в курсе того, когда и кто из хозяев виллы бодрствует. Армитаж перехватил при помощи своей "Хосаки" на яхте переговоры между "Блуждающими огнями" и Лондоном, из которых стало совершенно ясно, что и там и там уже знают, что старик умер.
