Любая их выходка встречала восхищение. Он вспоминал, что когда ваш отец слышал об очередном вашем подвиге, то говорил, довольно потирая руки, что вы такой же развратный, как сам дьявол; отец, по словам Джорджа, очень этим гордился.

– Не забудьте тогда и о моей матери. – Черт, он не собирался об этом говорить, это вырвалось случайно. Роган наклонился вперед и зажал руки между коленями. – Послушайте, я не слышал, чтобы мой отец когда-нибудь говорил подобные вещи. Он умер два года назад. Моя мать, однако, все еще вполне способна выкидывать разные дикие эскапады. Но это ее дело. А насчет меня вы просто повторяете нелепые слухи. Это не более чем разговоры.

– Время от времени я читаю «Лондон тайме» и «Газетт». О вас пишут очень часто. Ваши выходки, кажется, известны буквально всем. Должно быть, вы очень занятой человек, поскольку, как я прочитала, вы имели связь с большинством лондонских леди. Вы заключали возмутительные пари с принцем-регентом и все их выиграли, вы заполняли шампанским ванну для купания леди… Ну а о том, что было потом, лучше промолчать.

– Это было дешевое шампанское. А что касается леди – неужели вы верите в подобную чепуху? С замужними я вообще дела не имею, несмотря на все их желания. Нет, то, что вы прочитали, по большей части сильно преувеличено.

Роган внезапно замолчал. Его слова звучали нелепо. Барон был готов убить себя. Почему он пытается убедить ее, что он не сатир? До сих пор Роган был вполне доволен своей репутацией. А сейчас эта молодая леди заставила его сказать то, чего он в обычном состоянии не стал бы говорить.

– Все это не ваше дело, – сказал барон и встал, со стуком поставив чашку на блюдце. – Ваш отец прямо написал, что Джордж вас обесчестил. Что он хотел этим сказать? Джордж вас соблазнил? Лишил вас драгоценной девственности? Покинул вас в беде?

Что именно бедный мальчик с вами сделал? Вы не очень похожи на сдобную семнадцатилетнюю девицу. – Барон раздраженно взмахнул рукой. – Сейчас вы по крайней мере чище, чем были тогда, когда я увидел вас впервые. Но под ногтями у вас все равно осталась грязь.

– Я знаю. Никак не могу найти свои перчатки.

Значит, вы хотели бы узнать, как я познакомилась с вашим братом. Ну что ж. Мы просто встретились, и все. Джордж не сделал ничего такого, чего бы я не хотела. Мой отец ошибся. А теперь вы можете ехать, милорд.

– Сколько вам лет, мисс Холворт? – резко спросил барон.

– Мне скоро исполнится двадцать один год.

– Когда Джордж умер, ему было двадцать три. Я думал, что вы окажетесь гораздо старше – этакая умудренная опытом женщина, которая воспользовалась неопытностью зеленого юнца.

– Джордж был зеленым юнцом? Да, пожалуй, его можно так назвать. Он был очень робким, тихим и любил заниматься географическими картами. – Она замолчала, глядя на лимонный кекс.

– Я бы не сказал, что Джордж был педантом, – сказал Роган, – но он был достаточно замкнутым молодым человеком. Он очень любил свои занятия, особенно карты, и хотя теперь я знаю, что он не был девственником, я по-прежнему готов спорить, что это не так.

– Нет, Джордж не был педантом. И, по его собственным словам, не был девственником.

– А сколько вам было лет, когда вы встретили Джорджа?

– Я точно не помню.

– Вы уклоняетесь от ответа. Откройте же мне эту страшную тайну.

– Мне почти нечего сказать. И это не имеет никакого значения.

Она еще имеет наглость пожимать плечами!

Барон был взбешен, но старался этого не показывать. Неужели она в самом деле считает, что цель его жизни – соблазнить больше женщин, чем живет в средней английской деревне? Что это – семейная традиция Каррингтонов? Может, и впрямь все дело в испорченной крови? Черт побери, сейчас Рогану казалось, что это и вправду так. От злости он готов был выбросить в окно стоявший перед ним нелепый старый диван. Правда, никакой пользы это не принесет. Барон сделал глубокий вдох.

– Расскажите мне о Джордже.

– Он был очень красив – как и вы, – сухим тоном, исключавшим даже намек на комплимент, сказала Сюзанна. – Он был умным. Но иногда он казался мне каким-то растерянным – как будто Джордж пытался предстать в несвойственном ему качестве, не понимая, куда ему идти и что делать. Я знаю, это звучит странно, но он часто производил на меня такое впечатление. Еще он был по-своему преданным.

Это был тот Джордж, которого знал Роган. Тихий школяр.

– По-своему преданным? Что вы хотите этим сказать?

– Он не оставлял тех, кто его любил, тех, перед кем у него были обязательства.

– Конечно, нет. А вы не можете рассказать об этом подробнее?

– Нет. Еще я скажу вам, что он слишком много пил. Это очень меня беспокоило.

– Я вообще не видел, чтобы Джордж когда-нибудь пил. За исключением этого, вы описали мне моего Джорджа, того, которого я знал. Вы уверены, что это был именно Джордж, а не кто-то другой под его именем, немного похожий на него, немного на меня?

Сюзанна вскочила.

– Минуточку! Я просто не могу поверить, что я правильно вас поняла.

С этими словами женщина вышла из гостиной, и на лестнице зашелестели ее легкие шаги. Через несколько минут Сюзанна вернулась, неся в руках альбом для рисования. Пролистав страницы, она подала альбом Рогану. С альбомного листа на него смотрел Джордж.

Сходство было изумительным. Несомненно, эта женщина – прекрасная художница. Лицо на рисунке было задумчивым и робким, хотя в глазах, казалось, можно было прочитать вызов. Поразительно, хотя, возможно, художница просто придумала этот смелый взгляд, которого Рогану не довелось видеть в жизни. Барон отдал альбом Сюзанне, сожалея о том, что не может просмотреть другие страницы.

– Это Джордж.

– Конечно.

– Вы знаете, как он умер?

– Я знаю только, что он утонул. «Газетт» не сообщила подробностей, а у меня не было возможности их выяснить.

– Возможность у вас была. Вам нужно было только написать мне, но вы этого не сделали. Ну хорошо – я смотрю, вы сжали губы так, что их почти не видно…

Компания друзей, в которую входил и Джордж, плыла на небольших яхтах из Вентнора в Люси-Пойнт. Они не знали, что поднимается шторм. Яхту Джорджа понесло на скалу, находящуюся неподалеку от Люси-Пойнта. Лодка разбилась. Молодой человек, который плыл вместе с Джорджем, спасся, а Джордж – нет.

Его тела так и не нашли. Если он был в это время пьян, я сам тогда придушил бы его. Но, конечно, он не был пьян. Я ведь говорил вам, что Джордж не пил.

– Да, говорили, – сказала Сюзанна и замолчала.

Она не плакала, но сильно побледнела. Роган молча пил чай. Сюзанна продолжала жевать лимонный кекс. – Вы правы, – наконец сказала она, покончив с последним из них, – они действительно кислые. Нужно над этим поработать.

– Попросите миссис Тиммонс вас научить.

– Да, наверное, я так и сделаю. Ну а теперь вам совершенно определенно надо уезжать, милорд.

Барон пожал плечами. Почему бы и нет? Здесь ему больше нечего делать. Возможно, еще осталось что-то, чего он не знает о Джордже, однако Джордж умер, и теперь это не имеет большого значения. Кроме того, девчонка не собирается больше ничего рассказывать, а заставить ее невозможно. А вот отец… Да, Рогану действительно хотелось узнать, что собирался ему сказать ее проклятый отец.

– Где ваш отец?

Она замерла.

– Его здесь нет.

– Я и сам вижу, что его нет. Где я могу его найти?

Он что, скрывается от меня, оставив вас встречаться со мной?

Барон был настолько близок к истине, что Сюзанну это на мгновение испугало. Откуда он мог это узнать?

– Я не скажу вам, где он, – собравшись с силами, процедила она. – Вы можете вызвать его на дуэль или выбить ему пару зубов. Ему нужны все оставшиеся зубы. Лишаться зубов для него теперь непозволительная роскошь.

– Я не буду выбивать ему зубы, хотя, вероятно, он это заслужил. Где ваш отец?

Сюзанна покачала головой, а губы ее вновь сжались в тонкую линию. Воспоминание о смерти Джорджа вновь вызвало у нее чувство боли; теперь Роган в этом не сомневался. На лбу у Сюзанны осталась полоска грязи, которую она пропустила, когда умывалась.