— Этот символ обозначает не смерть и не посмертие. Это имя, — она ненадолго замолчала, — или, возможно, прижизненный титул этой мумии. Разве вы не понимаете? Анх олицетворяет вечную жизнь, а тут он везде сломан. Лишь одно создание может прервать вечную жизнь.

Шиаг ахнула, прижала руку к губам, а потом медленно опустила ее и указала на леди Маккон:

— Разрушитель проклятия. Вы.

Алексия чуть улыбнулась натянутой улыбкой, печально глядя на мертвое создание:

— Возможно, это какой-то мой давний предок…

Вопреки желанию она снова начала пятиться, будто сам воздух вокруг мумии гнал ее прочь. Потом поглядела на леди Кингэйр, заранее зная, как та ответит на ее вопрос.

— Вы чувствуете это?

— Что я должна чувствовать, леди Маккон?

— Я так и знала. Это могу ощутить только я одна, остальным ничего не заметно. — Она снова нахмурилась, лихорадочно соображая. — Леди Кингэйр, вам что-нибудь известно о запредельных?

— Лишь самое основное. Будь я оборотнем, знала бы больше, потому что завывалы рассказали бы мне истории, которые людям знать не положено.

Алексия никак не отреагировала на горечь, прозвучавшую в голосе успевшей пожить женщины.

— А кто в вашей стае самый старший?

Сейчас ей как никогда не хватало профессора Лайалла. Он должен знать. Конечно же, должен. Возможно, именно он и рассказал обо всем лорду Акелдаме.

— Лахлан, — быстро ответила леди Кингэйр.

— Мне нужно с ним поговорить. — Алексия стремительно развернулась и чуть не врезалась в собственную горничную, которая стояла в коридоре за ее спиной.

— Мадам, — глаза Анжелики округлились, а щеки раскраснелись, — ваша комната, что с ней стг’яслось?

— Да сколько можно!

Леди Маккон бросилась в свою спальню, но та выглядела в точности так же, как и в прошлый раз.

— Ничего страшного, Анжелика, не тревожьтесь. Я просто забыла рассказать вам об этом. Пожалуйста, проследите, чтобы тут прибрали.

Анжелика осталась сиротливо стоять в разгромленной комнате, наблюдая, как ее хозяйка несется обратно вниз по лестнице, а за ней чинно спускается леди Кингэйр.

— Мистер Лахлан! — позвала Алексия, и этот серьезный джентльмен появился в холле. На его приятном лице застыло выражение озабоченности. — Буду признательна, если вы согласитесь побеседовать со мной в приватной обстановке.

Она увела гамму и леди Кингэйр в угол холла, подальше от остальных членов стаи. Там они втроем сбились в тесную кучку.

— Мой вопрос может показаться вам странным, но, пожалуйста, ответьте на него насколько можете подробно.

— Конечно, леди Маккон. Ваше желание — закон для меня.

— Я маджах, — усмехнулась Алексия, — поэтому мой приказ для вас закон.

— Совершенно верно, — склонил голову гамма.

— Что происходит с нами после смерти?

— Изволите философствовать, леди Маккон? Разве сейчас время для таких разговоров?

Она нетерпеливо помотала головой:

— Нет, не в этом смысле. Я имею в виду таких, как я, запредельных. Что происходит с нами, когда мы умираем?

Лахлан нахмурился.

— Я не слишком знаю о таких, как вы, ведь запредельных, по счастью, совсем немного.

Алексия прикусила губу. В послании лорда Акелдамы говорилось, что запредельных кремируют. А что произойдет, если этого не сделать? Что будет, если тело одного из них останется нетленным? Вот призраки, например, демонстрируют всей своей природой, что избыток души человека привязан к телу. Пока тело сохранно, призрак существует — неупокоенный и все более невменяемый, он все же бродит неподалеку от тела. Судя по всему, древние египтяне открыли это для себя в процессе мумификации. Может, они даже стали мумифицировать тела именно по этой причине. Может ли быть так, что отсутствие какой бы то ни было души тоже привязано к телу? И способность высасывать душу гнездится где-нибудь под кожей запредельного? В конце концов, Алексия блокирует способности сверхъестественных именно своим прикосновением!

Она ахнула; природа наделила ее изрядной стойкостью, однако сейчас она впервые в жизни чуть не упала в непритворный обморок. Потенциальные последствия того, что пришло ей в голову, были бесконечны и ужасны. Мертвые тела запредельных можно превращать в оружие против сверхъестественных. Мумии запредельных вроде той, что лежит сейчас в комнате, можно расчленять, и развозить их фрагменты по разным уголкам империи, их можно даже растирать в порошок и делать отраву! Очеловечивающую отраву. Алексия нахмурилась. Вероятно, подобное зелье через некоторое время покинет организм вместе с продуктами жизнедеятельности, но на какое-то время принявший его вампир или оборотень все равно будет смертен.

Лахлан и леди Кингэйр в полном молчании таращились на Алексию. Вид у них был такой, словно они наблюдают, как крутятся шестеренки у нее в голове. Без ответа оставался лишь один вопрос: почему ее отталкивает от мумии? Она спросила у Лахлана:

— Что происходит, когда встречаются двое запредельных?

— О-о, так они и не встречаются! Даже с собственными детишками. Вы встречались со своим отцом? — Лахлан помолчал. — Конечно, он-то не из таковских был. Да все равно, не встречаются они никогда. Запредельным невмоготу поблизости друг от дружки. Не то чтобы они один другого не любили, просто не выходит у них быть рядом, так что они стараются общих компаний не заводить. — Он снова помолчал. — Вы думаете, что это все нам как-то та дохлая мумия устроила?

— Возможно, после смерти наши запредельные способности усиливаются, и, чтобы они проявились, прикосновения уже не требуется. Ведь и излишек души призрака может отходить от мертвого тела на длину привязи. — Алексия по очереди посмотрела на своих собеседников. — Этим можно объяснить массовый экзорцизм, который происходит в определенном радиусе.

— И тот факт, почему никто в этой стае не может перекинуться в волка, — закивала леди Кингэйр.

— Повальное разрушение проклятия, — нахмурился Лахлан.

И тут они услышали голоса, которые неслись из-за запертой двери. Потом она открылась, и в проеме показалась рыжая голова Танстелла. Увидев троицу, стоявшую совсем рядом, клавигер отшатнулся.

— Госпожа, — сказал Танстелл, — мадам Лефу очнулась.

Алексия последовала за ним в гостиную. Прежде чем закрыть за собой дверь, она обернулась к леди Кингэйр и Лахлану.

— Едва ли я должна напоминать вам, как опасна информация, которую мы только что обсуждали.

Оба ее недавних собеседника стояли с сообразным обстоятельствам серьезным видом. За их спинами из комнаты с артефактами показались члены стаи: появление Танстелла разбудило их любопытство.

— Пожалуйста, ничего не говорите всем остальным, — попросила Алексия, однако просьба прозвучала, как распоряжение.

Леди Кингэйр и гамма кивнули, и Алексия захлопнула дверь.

Когда Алексия вошла, склонившийся над изобретательницей Танстелл помогал той сесть на козетке. Мадам Лефу выглядела слабой, но глаза ее были открыты. Они сфокусировались на идущей через комнату Алексии, и француженка чуть улыбнулась, явив ямочки на щеках.

— А мой муж? — спросила леди Маккон, тоже на миг приподняв уголки губ. — Изменилось ли и его состояние тоже?

Она подошла к Коналлу, человеку-горе на маленьком диванчике, изогнутые ножки которого, казалось, еще сильнее искривились под его весом, потянулась, чтобы коснуться лица мужа, и нащупала легкую щетину. Говорила же она, что ему нужно побриться! Но глаза лорда Маккона оставались закрытыми, и до смешного длинные ресницы покоились на щеках. Зачем ему такие ресницы? Меньше месяца назад она говорила, как завидует им. Тогда он рассмеялся, и стал этими самыми ресницами щекотать ей шею.

Ее воспоминания прервались, но причиной тому стал не Танстелл, задававший ей какие-то вопросы, а мелодичный, с легким акцентом голос мадам Лефу. Он звучал чуть хрипловато, наверно, у нее пересохло в горле.