Печатается no: Правда, 1970, 19 июля
Статьи. Предисловие Николая Старикова
Читая Джона Рида с открытыми глазами
Джон Рид вошел в литературу как автор двух книг. Первая – о мексиканской революции, вторая – о русской. Его журналистские работы практически неизвестны. Однако в них можно найти много любопытного.
Одна из них называется «Об интервенции в России»[85]. В этой статье, опубликованной в ноябре 1918 года в журнале «Либерейтор», Джон Рид прилагает максимум усилий для того, чтобы убедить общественное мнение США в одной мысли: свергать большевиков не нужно. Подается данная идея под разными соусами, крутится с разных сторон. Но смысла действий Рида это не меняет – он предлагает США не восстанавливать государственность своего союзника – России. Не свергать тех, кто захватил власть в стране в результате государственного переворота. Мы можем называть Октябрьскую революцию революцией, но ведь это не отменяет того факта, что Ленин и его товарищи осуществили переворот. Объяснения, что «власть валялась на земле» и ее нужно было брать, – не более чем эмоциональные уловки. Ведь получив власть, большевики не отдали ее уже никому. Взяв власть под лозунгом защиты выборов в Учредительное собрание, они через два месяца это самое Учредительное собрание разогнали, попутно расстреляв демонстрации в его защиту. Так что давайте называть вещи своими именами: большевики не были законной властью в России. Это безотносительно к симпатии или антипатии к ним. И именно эту власть в своих статьях защищает американский журналист Джон Рид, за что большевики с почестями похоронили его после смерти у Кремлевской стены. При этом, читая Джона Рида внимательно, можно очень многое узнать, так сказать, мимоходом. Вот как пишет он о начале интервенции в Красную Россию: «Пять месяцев спустя, не связавшись с теми советскими руководителями, с которыми правительства союзников находились в непрерывном общении с ноября 1917 г., не предъявив властям Российской республики никаких претензий или требований, союзнические войска вторглись на территорию России, стали расстреливать русских граждан и штыками поддержали ряд “правительств”, крайняя неустойчивость которых говорила об отсутствии поддержки народных масс, этим они резко отличаются от Советского правительства, которому после десяти месяцев “непризнанного” существования в России не противостоит какая-либо серьезная оппозиция…»
Правительства союзников находились «в непрерывном общении» пять месяцев с большевиками? Что это? Это предательство России союзниками. Они поддерживали связь с большевиками точно так же, как потом будут поддерживать с Деникиным или Колчаком. Зачем? Чтобы началась гражданская война, чтобы Россия перестала быть мощной геополитической державой. Но большевики слабы – в 1918 году Красной армии как реальной силы еще нет. Любое военное вмешательство союзников привело бы к быстрому падению власти большевиков. Но в том-то и дело, что никакой настоящей интервенции не было. Никто не пошел на Москву и Петроград: ни англичане, ни американцы, ни французы, ни японцы. Помощь белым в борьбе с красными почти не оказывалась, все оружие продавалось за деньги, а не передавалось бесплатно. Интервенты просто грабили Россию, а не помогали ей. Они пришли не для того, чтобы закончить смуту, а чтобы ее усугубить. Джон Рид при этом вносил свой вклад в общественное мнение, способствуя тому, чтобы события именно так и развивались.
«…Советское правительство считает, что они [союзники] ведут против него войну. С какой целью? Просто чтобы помочь каким-то шестидесяти тысячам чехословаков добраться до Франции? Уж не для этого ли десятки тысяч войск были сняты с Западного фронта и отправлены на другой конец света?» – пишет американец, убеждая американское общество, что восстанавливать Россию в ее «старом виде» не нужно. Это как если бы в январе 1945 года газета «Правда» писала, что нельзя возвращать Эльзас и Лотарингию Франции и вообще помогать французам. Джон Рид так прямо и говорит: «Я обвинил союзнических представителей в России в том, что они поощряли контрреволюционные движения в России и поддерживали их». Почему Вашингтон и Лондон, по мнению Джона Рида, должны поощрять революционные движения? Потому что революционеры уничтожили Россию в 1917 году. В два присеста, в две революции. И более страшным для России был, безусловно, Февраль. Те, кто пришел к власти позже, в Октябре, восстановят мощь России, создадут СССР и сделают его к 1945 году мощнейшей сверхдержавой. Чтобы это осуществить, им придется путем сложных интриг, страшной борьбы и большой крови ликвидировать большинство «пламенных революционеров-предателей».
Вторая интересная статья Джона Рида, текст которой размещен здесь, была опубликована в 1921 году под заголовком «Такое не забывается». Это рассказ об очередном конгрессе очередного Интернационала. Тогда ведь для поднятия энтузиазма «рабочих масс» было важно создавать у них иллюзию того, что весь мир вот-вот восстанет. В реальности никто мировую революцию никогда не готовил. Смешно и грустно читать сегодня отчеты о таких мероприятиях: «Конгресс Коминтерна принял решение о принципиальной возможности перехода к социализму отсталых и зависимых стран, о том… что эти страны могут перейти к коммунизму, минуя капитализм. Это является важным шагом в развитии теории социализма».
Но самым любопытным и объемным является еще один материал, приведенный в книге. Это стенограмма показаний Джона Рида, данных юридическому комитету Сената Соединенных Штатов Америки (от 21 февраля 1919 года). Интересный факт: в первые же секунды допроса Джон Рид отказывается принимать присягу. Почему? Ответ невнятен: его убеждения не позволяют ему давать присягу. Он просто «обещает» говорить правду. Почему он так поступил? Возможно потому, что ложь, данная под присягой, – уголовно наказуемое деяние. А без присяги его показания можно будет считать просто неточностью или ошибкой.
Наибольшего внимания в выступлении Джона Рида перед сенаторами заслуживают подробности его поездки в Россию. Цифры, даты. Все помнит.
Но когда Джона Рида снова спрашивают: «Ваши заявления госдепартаменту были сделаны под присягой?», он начинает юлить: «Да, сэр, думаю, что да».
Сенатор Уолкотт. Вы точно не помните?
М-р Рид. Не помню. В то время я не придавал этому большого значения. Думаю все же, что я дал это обещание под присягой.
Вот так: когда речь идет о присяге – память Джона Рида сразу дает сбой. Странная избирательность.
И вновь сенатор задает Риду вопрос о присяге. И опять следует уклончивый ответ.
Сенатор Уолкотт. Не можете ли вы сообщить нам, почему вы возражаете против принесения присяги?
М-р Рид. Я возражаю против принесения присяги, потому что считаю недостойным связывать себя подобным образом. Я верю своему слову и полагаю, что и другие должны ему верить. Я не намерен лгать.
Рассказывая сенаторам о деятельности в России, Джон Рид о себе и своем коллеге Вильямсе, который работал в бюро у Троцкого и Радека, говорит следующее: «Мы принимали участие в издании газет, а мне лично было поручено следить за правильностью перевода декретов и других документов Советского правительства на английский язык. Перевод, как таковой, не входил в мои обязанности. Меня интересовала лишь правильность перевода. Я также участвовал в сборе и подготовке материалов и информации, предназначенных для немецких окопов».
Отметим функции Джона Рида при издании газет в России: он следит за правильностью перевода на английский и собирает материал для «немецких окопов». Возникает вопрос: а на каком языке газеты-то издаются? Джон Рид отвечает подробно.
М-р Хьюмс. Сколько газет вы тогда издавали, в скольких изданиях вы сотрудничали?
М-р Рид. Я был маленьким винтиком в этой машине. Я лишь получал материал и передавал его различным группам… Газеты редактировало пресс-бюро. Оно издавало одну газету на немецком языке, которая вначале называлась «Die Fackel», а потом была переименована в «Volksfriede». Мы распространяли ежедневно полмиллиона экземпляров этой газеты на немецком и, кроме того, полмиллиона экземпляров газеты на венгерском языке, четверть миллиона на чешском, четверть миллиона на румынском, четверть миллиона на турецком языке. Помимо этого мы переводили все декреты…
85
Великий Октябрь и прогрессивная Америка. М., 1967. С. 83–94.