В 1640– м году киевский митрополит Петр Могила, видя все растущие и крепнущие культурные связи Киева и Москвы, предложил русскому правительству организовать в Москве своеобразную школу, в которой учителями были бы киевские ученые. Об этой организации монастыря-школы Могила пишет; “В царствующем граде благодатью и казною своей царскою монастырь соорудить, в котором бы старцы и братия общежительного Киевского братского монастыря живучи, детей боярских и простого чину грамоте греческой и славянской учили”.

Предложение Могилы скоро было осуществлено, правда не на средства правительства, а на личные средства боярина Ф. М. Ртищева, Вблизи Воробьевых гор был построен Андреевский “училищный” монастырь, в котором была открыта школа. Преподавали тридцать приглашенных из Киева учителей, “изящных во учении граматике славянской и греческой, даже до риторики и философии, хотящим тому учению внимати”. Школа имела большой успех. Просуществовала она более 20 лет и через нее прошли сотни молодежи не только боярской, но и “простого чину”, то-есть даже не дворян, а купцов, ремесленников и сыновей духовенства.

Понимая все значение и пользу культурных связей с Украиной-Русью, Московское правительство указом от 14-го мая 1649 г. оффициалыю и всенародно признало, что оно высоко ценит украинских ученых и ищет их помощи для организации в Москве высшего образования. По этому указу были выписаны в Москву киевские ученые и были созданы все условия для их плодотворной работы.

Приведенные выше экономические и культурные связи из года в году росли и крепли, создавая предпосылки для воссоединения двух братских, единокровных и единоверных народов украинского и русского, оформленных Переяславским актом в январе 1654 года и закрепленных впоследствии трехсотлетней совместной жизнью и борьбой за окончательное освобождение всей Украины-Руси.

Не ожидая формального решения земского собора о воссоединении, царь Алексей Михайлович своей грамотой от 22 июня 1653 г, уведомил Богдана Хмельницкого о согласии на воссоединение и сообщил, что он готовит войска для помощи казакам.

После этого было снаряжено к Хмельницкому специальное посольство во главе с боярином Бутурлиным, которое выехало из Москвы уже 9 октября.

Но ввиду того, что гетман с войском в то время находился в районе Каменца, где велись бои с поляками под Жванцами, посольство целых полтора месяца задержалось в пограничном русском городе Путивле и только 22 декабря, получивши известия, что казаки к концу года возвращаются в Чигирин, был продолжен путь на Украину.

Путь этот, как и путь Унковского в 1649 г., был сплошным триуфальным шествием, начиная с пограничного украинского сотенного местечка Карабутова и кончая Переяславом, который Хмельницким был определен как место встречи, т. к. в нем было больше возможностей хорошо разместить многочисленное посольство чем в Чигирине.

Кроме официального донесения Бутурлина об этом пути, сохранились и украинские источники, полностью подтверждающие донесения Бутурлина, как например, “свидетельство” сопровождавшего посольство есаула Войтенко о пути русского посольства от Путивля до Переяслава.

22 декабря многочисленное посольство, состоящее из “9 стольников, трех стряпчих, семи дворян, головы московских стрельцов с 3 сотниками, 11 подъячих, 200 стрельцов и многих слуг, было встречено перед Карабутовым духовенством с крестами и хоругвями, сотником с казаками и всем населением местечка. Во время молебна многие плакали от радости, твердо веря, что пришел конец их страданиям под властью поляков.

Так же, как в Карабутове встречали посольство во всех городах и местечках, через которые оно проезжало: Красный Колядин, Иванницу, Прилуки, Басань, Барышевку. Особой торжественностью отличалась встреча посольства в Переяславе. За пять верст от города посольство встретил полковник с 600 казаками, перед городам были выстроены шеренги пеших казаков; у ворот города с крестами, хоругвями и святой водой встретило все переяславское духовенство, а за ним жители города с хлебом-солью.

Под звон колоколов всех переяславских церквей, посольство направилось в собор, где был отслужен молебен, после чего гости были разведены по квартирам, а казаки и горожане долго веселились, стреляя из ружей и даже из пушек.

Радость населения Украины-Руси при известии о согласии России на воссоединение была всеобщей и неподдельной. Оспаривать это, как пытаются делать сепаратисты, значит искажать историческую действительность, подтвержденную многочисленными свидетельствами современников, как великоросов, так и украинцев.

Только микроскопически малая группа населения относилась к воссоединению настороженно, а иногда и враждебно, хотя, учитывая общее настроение, и не смогла открыто возражать.

Это была незначительная часть старшины, главным образом шляхетского происхождения и воспитания (часто в иезуитских школах) да самая верхушка православного духовенства.

Целью первых было введение на Украине социального порядка польско-литовского, однако без польского господства, а со своими украинскими магнатами, каковыми могли бы стать старшина, и со своей шляхтой, права которой получило бы известное число реестровых казаков. То-есть создание из Руси-Украины подобия Вел. Кн. Литовского, связанного с Польшей только личностью общего короля.

Митрополит и некоторые епископы и архимандриты без энтузиазма относились к воссоединению, ибо боялись неизбежно связанного с мим подчинения православной церкви Руси-Украины Московскому патриарху. Они предпочитали бы иметь равноправие с католиками с сохранением, как своей церковной автономии, так и положения крупных феодалов, подобно князьям-епископам католической церкви.

Искажая историю, шовинисты-сепаратисты изображают эту незначительную группку людей стремившихся к личной выгоде, как “оппозицию против порабощения Украины москалями”.

В действительности же эта “оппозиция” не осмелилась даже открыто выступить на Переяславской раде, на которой единогласно было принято решение о воссоединении.

Только в Киеве эта “оппозиция” проявила себя: в то время как киевляне восторженно приветствовали приехавшего приводить их к присяге Бутурлина (после Переяславской Рады), митрополит Косов, тот самый, что приветствовал захватившего в 1652 г. Киев Радзивилла, и архимандрит Киево-Печерской Лавры Тризна удерживали своих крепостных и слуг от принесения присяги и не хотели сами присягать. Однако их сопротивление Бутурлину скоро удалось преодолеть без применения каких бы то ни была насильственных мер и они должны были подчиниться общему настроению и желанию всего народа.

Украинские источники: “Летопись Самовидца”, “Летопись Г. Грабинки”, “Летопись С. Величко” сообщают о редком единодушии всего народа в вопросе воссединения и о радости, с которой люди принимали присягу единоверному и единокровному русскому царю. “И бысть радость великая в народе” – гаворит летописец.

При таких настроениях готовился Переяслав к казачьей раде, созванной Хмельницким для решения вопроса о воссоединении Украины с Россией.

На эту раду со всех краев Украины съезжалась казацкая старшина, а также не мало представителей населения отдельных городов и местечек.

Сам Хмельницкий запаздывал, т. к. на Днепре был ледоход и он смог переправиться только 6. января (1654). Вечером в этот день Хмельницкий прибыл в Переяслав и на следующий день посетил Бутурлина на его “подворьи” (квартире) и выработал с ним весь церемониал воссоединения.

8 января в Переяславе на площади, собралась рада, в которой принимали участие не только казацкая старшина и казаки, но и народ: духовенство, мещане, крестьяне.

Некоторые историки оспаривают всенародный характер этой рады, считая, что эта рада была чисто старшинская или старшинско-казацкая. Но, сохранившиеся в источниках, подлинные слова Хмельницкого, с которыми он обратился к собравшимся, это мнение опровергают. Хмельницкий сказал: “до всього войска запорожського и всех православных христиан ныне собрали есьмя раду явную всему народу…”