— Послал парней осмотреться на той стороне холма, — сказал Ланзо, придержал коня и указал рукой. — Вон они!
И точно — трое верховых миновали апельсиновые деревья и направили лошадей к вившейся у подножия холма дороге.
— С севера холм порос кустарником, можем нарваться на засаду. Им бы время дать…
Ланзо замолчал и неодобрительно глянул на колонну пикинеров. Во главе той скакал молодой лейтенант. Компанию ему составляли два унтер-офицера много старше, но, как мы уже успели убедиться, права голоса ветераны не имели.
Маршировавшие следом пехотинцы выглядели изможденными и усталыми. На плечах они волокли тяжеленные пики, а кольчуги, нагрудники и шлемы все как один сняли и убрали в заплечные мешки; многие разулись и шагали босиком. Самые недалекие стянули рубахи и уже к полудню заработали впечатляющую коллекцию солнечных ожогов, а носы и щеки так и вовсе покраснели у всех без исключения. Местное солнце не жаловало непривычных к его жгучим лучам северян.
Поднятая ногами солдат пыль долго еще клубилась в воздухе; моим артиллеристам и десятку лучников арьергарда приходилось несладко. Цветастые одежды посерели, пышные рукава с разрезами слиплись от пота, поля и перья шляп обвисли. Салады сложили в обозные телеги вместе с остальным снаряжением, но кирасы не снял ни один ландскнехт; за этим зорко следили командиры орудий.
Ланзо Хофф сплюнул и негромко выругатся:
— Напыщенный индюк! Мы еще хлебнем с ним горя, поверь мне на слово!
Я лишь кивнул, согласный с капралом целиком и полностью, но промолчал. От меня уже ничего не зависело, а сотрясать воздух пустыми ругательствами было слишком жарко.
На войне не все и не всегда идет гладко и по плану. Война — это вотчина хаоса, и приказ в срочном порядке перебросить артиллерийскую батарею под Солено меня нисколько не удивил. Как не удивило и предписание выдвинуться на марш вместе с ротой пикинеров Легенбургского пехотного полка. В охваченной мятежом провинции одиночный обоз мог стать легкой добычей летучих отрядов еретиков, но с учетом взвода конной разведки, десятка лучников и расчетов четырех орудий иррегуляры мятежников нашему отряду были не страшны.
Теоретически. Все гладко было лишь на бумаге, на деле ситуация сложилась препоганейшая. Пикинеры оказались присланным в провинцию пополнением, состоявшим сплошь из желторотых новичков, и хуже того — желторотым новичком был их лейтенант. Приказ гласил прибыть к Солено до конца дня, но только-только получивший офицерский патент юнец во что бы то ни стало решил отличиться и задал такой темп, что непривычные к жаре люди окончательно вымотались и начали падать в обморок уже к полудню. Все, на что они сейчас были способны, — это бездумно переставлять ноги.
В случае нападения мятежников толку от них окажется немного, и даже так оставить батарею без поддержки пехоты не имелось решительно никакой возможности. Четыре шестифунтовые пушки нового образца были существенно легче и короче традиционных, они обошлись Сизым псам в просто умопомрачительную кучу золота, и я отвечал за них головой в буквальном смысле слова.
Лейтенант проехал мимо, даже не глянув в нашу сторону, следом, вздымая пыль, потянулись уставшие солдаты. Колонна начала огибать апельсиновые деревья, а я поднял руку, призывая батарею остановиться, и рявкнул:
— Держать дистанцию! Держать, кому сказано!
Передки с пушками и зарядными ящиками замерли, а возницы телег немного замешкались, но толчеи не случилось.
Подошел мой заместитель — долговязый и костлявый фейерверкер Ганс Рикель; на его поясе помимо тесака и кинжала висел потертый колдовской жезл.
— Решил дать отдых лошадям? — спросил он, смахнув кативший по лицу пот. — А не отстанем, Филипп?
— Нет, Ганс, — покачал головой Ланзо Хофф. — Моим людям нужно время осмотреться на той стороне холма.
— А эти? — пренебрежительным кивком указал фейерверкер на пехотинцев.
Я снял с пояса флягу и сделал глоток вина, изрядно разбавленного водой и омерзительно теплого. После с нескрываемым отвращением скривился.
— Мне вразумить лейтенанта не удалось.
— Лейтенант вон Бром! — усмехнулся артиллерист. — Разве благородный сеньор офицер станет прислушиваться к словам презренного наемника?
Я только махнул рукой и оглядел обоз. Пользуясь неожиданной остановкой, бойцы расселись в тени повозок. Лучникам из арьергарда оставалось лишь завистливо вздыхать, но жаловаться им было грех: всю дорогу стрелки, время от времени сменяя друг друга, ехали на телегах. Пикинеры о таком не могли даже мечтать.
Ганс отошел, а капрал разведчиков вновь натянул на пухлые щеки носовой платок.
— Сеньор обер-фейерверкер, так что же заставило вас пойти в ландскнехты? — поинтересовался он, маскируя за шутливым тоном живейший интерес. — Читали бы книженции всякие умные…
Я усмехнулся.
— Сменил климат по состоянию здоровья.
— Раньше речь шла о деньгах, — напомнил Ланзо.
— Не люблю повторяться. В следующий раз придумаю что-то новое.
Капрал хохотнул и вдруг подавился смешком.
— Смотри! — указал он на холм.
Я обернулся, и сердце ухнуло вниз, разом провалившись куда-то в потроха. На вершине холма мелькали фигурки людей. Вооруженные луками мятежники выбегали из-за мельницы и перепрыгивали через невысокую каменную оградку, готовясь обрушить смертоносный град стрел на оторвавшуюся от нас колонну пикинеров.
Подчиненные Ланзо из головного дозора не могли не заметить столь крупный отряд еретиков, но тревогу не подняли, а значит, были уже мертвы.
— Орудия к бою! — во всю глотку закричал я, обнажил стилет и сравнил фигурки лучников со шкалой на одной из его граней. — Бомбы заряжай! Цель — люди на холме! Дистанция — шестьсот!
Миг — и все были на ногах. Возницы принялись разворачивать передки с пушками, разъезжаться и занимать позиции, благо выдержанная повозками дистанция помогла избежать столкновений. Со стволов сорвали мешковину, захлопали крышки зарядных ящиков, канониры и бомбардиры рванули на предусмотренные боевым распорядком места.
Все работало как часы, но гандлангеры только крутили колеса лафетов, сдвигали станки и подбивали клинья, направляя орудия на холм, а мятежники уже сделали слаженный залп. Послышались крики раненых солдат.
Первый канонир ближайшей ко мне пушки всунул в ствол картуз с порохом, второй банником протолкнул его в зарядную камору. Следом приволокли увесистый чугунный шар, сверкавший сложной росписью защитных письмен, и вставили его запальной трубкой внутрь, но поздно, слишком поздно.
— Вот дерьмо! — выдохнул Ланзо, когда через оставленные лучниками проходы вниз по склону холма, все набирая и набирая скорость, устремились кавалеристы с красными оружейными перевязями и алыми плюмажами шлемов.
В обычной ситуации конная атака закончилась бы избиением верховых, но застигнутые врасплох новобранцы не успели выставить стену пик; в большинстве своем они даже и не попытались этого сделать.
Захлопали выстрелы кавалерийских пистолей, над холмом поплыли облачка порохового дыма. Началась паника.
— Рейтары де Сорондо! — прохрипел Ланзо Хофф. — Их же видели в окрестностях Барги!
— Рикель! — рявкнул я. — Волнолом, дистанция тридцать, смещение сорок градусов! Центр к солнцу!
За каждое из орудий отвечал вице-фейерверкер, моему же заместителю следовало озаботиться магической защитой. Пусть скопидомы и перебили всех колдунов, оставив себя без магической поддержки, но проповедники еретиков умели обращать фанатичную веру толпы в настоящие эфирные волны. Нередко те накатывали столь мощными порывами, что вызывали детонацию пороховых зарядов, пусть и защищенных от магического воздействия, а приступы паники, обмороки и галлюцинации случались иной раз даже у закаленных ветеранов.
Ганс Рикель выбежал вперед и принялся магическим жезлом выводить в дорожной пыли сложную фигуру, призванную рассечь поток эфира, буде такой обрушат на нас еретики. Бомбардиры под руководством вице-фейерверкеров уже навели орудия на вершину холма, их вторые номера проткнули картузы с порохом и засыпали в окруженные пентаклями запальные отверстия затравочные заряды. Гандлангеры подперли колеса лафетов, и тогда я выкрикнул:
