Кого сажать в седла, Зелг не слишком понимал. И вообще происходящее наблюдал как бы из-за густой завесы тумана – это по внутреннему состоянию. А на самом деле – из высокого стрельчатого окна, забранного узорчатой решеткой.
Во-первых, он ощущал невероятное чувство вины за то, что по его милости все эти добрые и приветливые люди вынуждены были покинуть родной кров и искать убежища в замке. Во-вторых, видел уже, что война неизбежна, но как воевать, не имея войска, – уяснить не мог. И потому действия своих подданных рассматривал не иначе чем коллективное безумие. Спасти их могло только чудо.
Чудеса иногда случаются, но над этим приходится очень много работать.
Крепостные стены Кассарии, несомненно, впечатляли. Логично чувствовать себя в безопасности под защитой таких стен. Они были настолько широки, что здесь вполне могли не только разъехаться двое всадников, но еще и пропустить кого-нибудь на пухлобоком ослике. Грозные башни с узкими бойницами, немыслимые ворота с тремя бронзовыми засовами, черная громада донжона – все это наводило на мысль о потенциальной неприступности замка. Но чтобы он действительно стал таковым, нужны защитники. Нужны солдаты, которые будут оборонять эти стены: лучники, копейщики, инженеры. Не худо бы приплюсовать топорников и меченосцев. И куда без неистовой конницы для мощных контратак?
Ничем подобным Зелг не располагал.
Считая возможных защитников замка, он загибал пальцы. Сам Зелг, затем голем Думгар. В том, что голем произведет неизгладимое впечатление на нападающих, герцог не сомневался, однако и не возлагал на каменного слугу неоправданно большие надежды. Даже самый устрашающий, но одинокий рыцарь не надолго задержит противника. Правда, есть еще этот забавный минотавр с его фамильным боевым топориком. Впрочем, то, что он забавный, знает только сам да Кассар, а вот остальные наверняка отнесутся с должным почтением к огромной мускулистой туше. А если еще он сверкнет рубиновыми глазами, то эффект получится двойной.
Ну, положим, Иоффа и его сыновья. Староста сразу заявил, что мессир не просто может, но и обязан рассчитывать на них в этом противостоянии с Юлейном. Еще трое. Кузнец Альгерс – крепкий малый, что и говорить. Вместе получается семеро. Не густо. Проще сразу капитулировать, чтобы не губить зря людей. И если понадобится, то снова отправляться в изгнание, а то и в темницу. В конечном итоге высокий герцогский титул дает ему не только права, но и налагает определенные обязательства.
Невеселые размышления Зелга были прерваны, что называется, на полуслове.
– Доброго здоровья, милорд, – кашлянул кто-то над ухом. – Я к вам с некоторыми вопросами по поводу предстоящей битвы.
– Какие уж тут вопросы, – меланхолично откликнулся Зелг.
– Деловые, – охотно пояснил Иоффа. – Чтоб ввести вас в курс дела до того, как вы объявите военный совет. Господин Думгар велел доложить вам о наших резервах, после он доложит о своих. А потом вы составите план победоносного сражения.
– А-аа, – только и смог выдавить из себя растерявшийся герцог.
О скрытых резервах он слышал впервые, и что-то заставило его насторожиться. Забегая вперед, скажем, что это сработала знаменитая интуиция да Кассаров.
– Сыновья мои там, в прихожей, ждут вашего позволения войти… – начал было Иоффа, но тут из-за дверей полились дивные звуки.
Зелг был готов прозакладывать чуть ли не половину наследства за то, что, утомившись ожиданием, сыновья Иоффы начали рыть каменный пол копытами и негодующе хрюкать. Конечно, всюду свои обычаи, но от милых и симпатичных парней, каковыми показались ему наследники старосты, он подобного свинства не ожидал.
Тем временем ребята проскакали мимо дверей два или три раза, роняя все, что могло попасться им на пути, и сыпля проклятиями, хоть и было очевидно, что старались они сдерживаться из последних сил. Упало что-то тяжелое и металлическое. Герцог стал вспоминать, что бы это могло быть, но в памяти всплывали только доспехи, стоявшие в простенках, а их уронить без дополнительных усилий было невозможно.
Да Кассар сделал приветственное движение рукой, призывая старосту впустить сыновей, пока они не разнесли вдребезги прихожую. Иоффа многозначительно шевелил лохматыми бровями, но упорно не пояснял, в чем изюминка.
– Так зовите же их, – выдавил наконец Зелг.
– Сейчас войдут, – пообещал староста. – Заворачивают ужо.
И действительно, странные звуки угрожающе приблизились, – очевидно, парни вплотную подскакали к дверям, – затем тяжеленные дубовые створки резко распахнулись и…
Приветственное хрюканье огласило покои.
Два огромных, увесистых развеселых хряка с громким топотом ворвались внутрь, волоча за собой покрасневших от натуги парней. При первой встрече и Раван, и Салим показались Зелгу могучими и кряжистыми, словно древние дубы. На фоне же хряков они смотрелись как не вполне сформировавшиеся юнцы, которые по непонятной причине прицепились к могучим буйволам и тщетно пытаются притормозить их неумолимое продвижение.
Хряки, как по команде, остановились и совершенно одинаково покрутили пятаками. Уперлись копытами в паркет, обвели помещение цепким взглядом крохотных глазок. И, видимо не обнаружив ничего для себя интересного, развернулись и понеслись к выходу, увлекая за собой несчастных Равана и Салима, которые только и успели, что прокричать: «Добрый день!».
– Сии хряки – Бумсик и Хрюмсик, – поведал староста, провожая сыновей скорбным взглядом любящего отца, которого насильно разлучают с детьми, – неоднократно учиняли жесточайший разгром во вверенной мне деревне. И трижды разгоняли вооруженные отряды стражей закона под командованием господина главного бурмасингера. Многие служители правопорядка были чувствительно покусаны и истерзаны. Полагаю, что и регулярная армия не остановит ни Бумсика, ни Хрюмсика.
– И замковые стены тоже, – меланхолично откликнулся Зелг, слушая, как затихают вдали крики старостиных сыновей, рев чем-то возбужденных хряков, грохот, лязг и звон. Он осторожно выглянул в соседнюю комнату: на полу были разбросаны фрагменты неподъемных доспехов.
– А Альгерс им уж и нагруднички выковал, чтоб не обижали скотинку.
Герцог глубоко задумался. Он тщился вообразить себе титана, способного управиться с Бумсиком и Хрюмсиком, но не мог. А зря. Титан находился у него, что называется, под носом.
– Смирно! Стоять – дружить! Марш на улицу тренироваться! – раздался зычный голос из недр бесконечного коридора, и ошеломленные Зелг и Иоффа увидели, как хряки пронеслись в обратном направлении, все так же таща за собой Равана и Салима. При этом они испуганно подвизгивали и затравленно оглядывались. Затем послышалась мерная поступь – то цокали подкованные серебром копыта, и разгневанный Такангор проследовал за диковинным кортежем, приговаривая:
– Совсем от рук отбились. Глаз да глаз нужен и чуткое руководство. Представляю, как тут распустились сатиры.
В покоях воцарилась почтительная тишина. Зелг внутренне мирился с наличием скрытых резервов.
– Н-да, – первым пришел в себя староста. – И генерал у вас тоже уже есть, ваша светлость. А ведь с мальчишками – это я о хряках – даже сам господин Думгар не управились бы. Проверено.
– Впечатляет, – согласился герцог. – Но, боюсь, мой добрый Иоффа, Бумсик, Хрюмсик и Такангор войну не выиграют.
– В одиночку – едва ли, – кивнул староста. – Хоть я бы и не стал спорить на деньги. Я, милорд, большой скопидом и ужасть как не люблю отдавать полновесные монеты. Но неужто вы подумали, что это все наши резервы?
– А что, – встрепенулся Зелг, – в коридоре еще кто-то есть?
– Ни-ни, – утешил его Иоффа. – Я бы и этих безобразников не привел, да они сами увязались: любят, когда мы их на прогулку выводим. А за крепостными стенами не развернешься, не побузишь. Вот мальчишки и застоялись без дела, заскучали. Тут я к вам с докладом, и они за мной припустили. Сыновья-то в них вцепились, чтоб придержать маленько, да разве их придержишь, когда они разыграются?