– Не знаю. Я давно не читал книг.

– В общем, она права. Эти выпендрежники итальянцы корчат из себя Бог весть кого. А у самих та самая штуковина, которая у мужиков спереди находится, не больше наперстка. Я не встречала в нашем бизнесе ни одного приличного мужика, пока случай не свел меня с Бенни. И он – еврей! Ты ведь тоже еврей, Геллер?

– Наполовину. Но у меня такое подозрение, что это моя верхняя половина.

– Мы сможем это проверить. Не надо быть выдающимся детективом, чтобы сразу определить по виду – еврейская эта штуковина или нет.

– Мисс Хилл, пожалуйста, уберите свои руки от моей ширинки. Я сам скажу – мне делали обрезание, если это удовлетворит ваше любопытство.

– По правде говоря, не совсем, – сказала она, отвернувшись в сторону и вновь разглядывая потолок. – Этот гадюшник выглядит как публичный дом, не правда ли? А этот Хуан, страстный кавалер, он спит с садовником – вот что представляет собой этот так называемый любовник. Между прочим, этот дом перешел к нему от Валентине, которому судьба подставила ножку: он умер почти сразу после того, как построил этот особняк. Около года он стоял пустой – считалось, что этот дом приносит несчастья. Хуан решил дать ему вторую жизнь. Он постарался обставить и украсить интерьер в том же стиле, какой был при жизни Руди. Да-а.

– А мне здесь нравится.

– Тогда сам здесь и живи. А с меня достаточно. Я хочу найти себе местечко получше.

– А разве Бен Сигел не готовит для тебя апартаменты?

– Да, это, можно сказать, еще один сказочный замок – «Фламинго». Он так его назвал в честь птичек с розовым оперением. Они живут где-то там, на юге. Он иногда и меня называет милой маленькой фламинго. А этот домина чем-нибудь напоминает тебе фламинго?

– Нет, – сказал я.

– Я думаю, мне нужно быстрее съехать отсюда, – сказала она, чуть вздохнув. – Он готовит в одном из строящихся зданий уютное гнездышко для нас. Там будет совсем неплохо. Только я ненавижу эту поганую пустыню. У меня там начинает чесаться кожа. Я схватила сенную лихорадку. Доктора говорят, что у меня аллергия на кактусы. Моя розовая мечта – это сидеть на раскладном стульчике у порога собственного маленького коттеджа с бассейном.

– Ну а там тебе просто будет нужно больше находиться дома. Он же будет оборудован мощными кондиционерами, не так ли? Если там собираются создать шикарный курорт, как я слышал, то и квартирка у тебя будет что надо.

– Каждый раз, когда я там, я чувствую себя разбитой. Я должна принимать эти таблетки, а от них меня мутит.

«Особенно когда ты принимаешь их вместе с ликером», – подумал я.

– Я думал, что моя девушка будет здесь, вместе с тобой, – сказал я. – Но насколько я понимаю, ее здесь нет.

– Она все еще твоя девушка?

– Ты, кажется, сама об этом говорила.

– Ну, так ее здесь действительно нет. Она только один раз заночевала в этом доме. Мы были вместе в Лас-Вегасе, куда отправились на следующий же день после ее приезда сюда. Я вернулась в конце недели, а она осталась там.

Я привстал:

– Осталась там?

– Да, в этом чертовом Лас-Вегасе.

– Что она там делает?

– Живет в отеле «Ласт Фронтиер».

– На кой черт ей это?

– Геллер, не надо шуметь, ладно? Она мой секретарь.

– Тогда и тебе следовало бы быть там.

– Она мой секретарь, и она помогает Бену, потому что я его компаньон. Мы деловые партнеры, я и Бен.

– Ты его партнер по «Фламинго»?

– Да, я внесла кое-какие средства. Мне не нравится там, но вложения в это дело могут быть очень выгодными. Люди любят хорошие отели. Люди любят играть в азартные игры. Я сама иногда делаю ставки на лошадиных бегах. А ты?

– Почему Пег все еще в Лас-Вегасе?

– Она выполняет секретарскую работу для Бена.

– Для Бена, для «Багси»? Ее ноздри раздулись.

– Никогда не называй его так. Он убьет тебя за это. Я могу сама тебя убить.

– Ну, что же тебя останавливает? Вот он, револьвер, на кофейном столике. Она улыбнулась:

– Может быть, я боюсь, что ты зажмешь меня раньше, чем я успею выстрелить.

– Я не буду этого делать, Вирджиния.

– Почему?

– Потому что я подозреваю, что это тебе может понравиться.

Она не стала отрицать этого; она лишь засмеялась и откинулась на мягкую спинку дивана.

– Пег – хороший секретарь. Мне она нужна для выполнения самых разных поручений, для просмотра корреспонденции например, – я ведь закончила всего лишь восемь классов, и мне нужна помощь в составлении документации и т. д. И еще – она укладывала мне волосы на прошлой неделе. – Она тряхнула копной своих рыжих волос. – Пег сделала это совсем не плохо, не правда ли?

– Что она делает в Вегасе? Укладывает Бену волосы?

– Этот отель «Фламинго» – грандиозный проект. Это очень смелое, перспективное предприятие.

– Это очень трудные слова – «перспективное предприятие» – для дамы, которая закончила лишь восемь классов.

– Закрой свое поддувало, приятель. Там очень много бумажной работы – в таком деле, каким мы занимаемся. Да, если хочешь, это «предприятие». Только не заставляй меня произносить это слово по слогам. Бену необходим секретарь.

– Мне это не нравится. Мне это совсем не нравится.

– Ты беспокоишься, что наш Бен соблазнит твою девушку? Не будь дурачком. Бен никогда не обманывает меня. – Она пожала плечами. – Он знает, что я убью его.

– Ты, крошка, чуть согрела мое сердце, поведав мне о своих пылких чувствах к Бену, и все же я не хочу, чтобы Пег оставалась там вместе с ним.

– Там, кроме них, еще полно народу. Бен не нуждается в новой подруге. У него самая лучшая женщина в мире. А кроме того, он очень поглощен этим своим «Фламинго». Это его любовь.

– Как он и Пег ладят между собой?

– Прекрасно. Я думаю, она восхищается им. Им нельзя не восхищаться.

Я не стал спорить с ней. Я не собирался рисковать и говорить Вирджинии, что по-настоящему меня беспокоит не то, что этот еврейский Казанова сможет соблазнить Пег, а ее неосторожные шаги с целью восстановить «справедливость». Она, возможно, была готова, грубо говоря, лизать пятки Сигелу, лишь бы быть к нему ближе и выяснить, не организовал ли он покушение на ее дядю. Она затеяла опасную игру.

– Я собираюсь отправиться туда, – сказал я.

– Зачем такие хлопоты? Они возвращаются в пятницу, чтобы участвовать в презентации нового плавающего казино Тони Корнеро. Там ты ее и увидишь. Я могу сделать тебе приглашение.

– Может быть, мне все же отправиться в Вегас?

– Она в полном порядке. Геллер. Я знаю, что она скучает по тебе, если тебе этого достаточно.

– Откуда ты знаешь?

– Она мне сама говорила. Она сказала, что ты самый лучший мужчина из всех, кого она встречала в жизни. Она прямо-таки заинтриговала меня. Думаешь, почему я хотела увидеть тебя без брюк? Я же не какая-нибудь там дешевка. Или ты думаешь, что я хочу заранее сделать тебе рождественский подарок?

Я встал:

– Возможно. Но если ты встретишь Санта-Клауса, передай ему что-нибудь от меня.

– Что именно?

– Скажи ему, что ты. – Вирджиния. – И я вышел из дома. Из этого мертвого дома, как она его сама называла. Дома, где живет призрак Валентине, перепуганные слуги и шикарная женщина со смазливым лицом и прекрасным телом, с мозгами, такими же искривленными, как и дорога в Голливуд.

Огни Санта-Моники скрылись за кормой нашего быстроходного катера, и впереди на темной поверхности воды мы увидели луч прожектора теплохода «Люкс». Мы были в море около получаса, мы – это Рафт, его спутница-брюнетка, «начинающая киноактриса» (кажется, по имени Джуди), шесть-семь пар мужчин и женщин и рулевой – суровый мужчина лет пятидесяти, явно чувствовавший себя неуютно в капитанской фуражке и белой капитанской куртке.

Пары были самого разного возраста – от двадцати до шестидесяти лет; все они, казалось, были заворожены присутствием на борту катера Рафта, одетого в белый смокинг с черным галстуком и красной гвоздикой в петлице. Остальные пассажиры были одеты проще: мужчины – в костюмах при галстуках, но отнюдь не в смокингах, женщины – в вечерних туалетах, но без особой роскоши. Это были представители среднего класса.