Работы над фильмом о солдате Чонкине по роману В. Войновича остановлены. Съемочная группа распущена. Реквизит конца тридцатых годов, собранный с огромным трудом и любовью, сдан в соответствующий цех «Мосфильма». Костюмы — штатские, крестьянские, военные, — сшитые и приобретенные, отданы в костюмерные студии, и другие съемочные группы растаскивают их для своих кинолент. Актеры — исполнители ролей освобождены от обязательств. Истраченные деньги списали, вернее, распределили и «навесили» на другие фильмы. Я — безработный. Таков итог усилий, забот, труда, нервотрепки, на которые было затрачено более полутора лет жизни.

Почему же это случилось? Что произошло? Для того чтобы читателю стало понятно, как это случилось, придется начинать «от печки».

Я прочитал роман Войновича где-то в конце семидесятых, когда признаться в том, что ты его читал, было опасно. Еще тогда у меня возникло желание сделать по «Чонкину» фильм. Но в те годы даже заикнуться об этом считалось безумием.

В декабре 1987 года я решил, что хотя время осуществить свое давнее желание еще не пришло, но надо опережать эпоху и начинать хлопоты. Тем более что гласность набирала темпы и, следовательно, работала в мою пользу.

Сперва я позвонил Войновичу (с которым был знаком лишь шапочно до его изгнания) в Мюнхен, где живет Владимир Николаевич. Я поинтересовался, как бы он отнесся к экранизации его романа на Родине? Автор принял это восторженно и прислал мне письмо, где, в частности, писал: «Мой роман о солдате Чонкине — книга глубоко русская, и я хочу, чтобы фильм по ней был снят в России, чтобы герои оригинала говорили по-русски...» В этом же послании Войнович сообщил, что права на экранизацию «Чонкина» проданы им английской фирме «Портобелло продакшн», и если на Родине кинокартина не будет снята, то постановка может быть реализована на Западе. «...И тогда Чонкину, — заканчивал письмо Войнович, — придется, возможно, под развесистой западной клюквой изъясняться по-английски или по-немецки...»

Получив благословение автора, я начал пробивать постановку картины. Предстояла тяжелейшая работа — надо было переломить официальное отношение к Войновичу как «диссиденту» и «очернителю», поднять вопрос о необходимости возвращения гражданства инакомыслящим изгнанникам, легализовать роман Войновича, добиться публикации для начала хотя бы фрагментов из книги, публично заявить о своем намерении экранизировать «Чонкина». Прежде чем вступать в переговоры с западной фирмой, у которой права на экранизацию (а я, как частное лицо, не имел на это полномочий), надо получить «добро» на постановку от наших инстанций. И я энергично принялся за эту деятельность: давал интервью разным газетам, писал статьи, добивался публикации фрагментов из «Чонкина», писал к ним предисловия и послесловия, вел переговоры с руководством Госкино и «Мосфильма», по первоначалу, правда, безрезультатные. Тем временем в Лондоне, разумеется, от Войновича, узнали о моих поползновениях и стали бомбардировать «Мосфильм» телексами, что они, мол, хотят с нами сотрудничать. А что им отвечать, когда у нас никто «не мычал и не телился». Ну, ответы англичанам сочиняли, как водится, уклончивые, — мол, Рязанов в отпуске или еще какую-то подобную белиберду. Кинематографические руководители были не то чтобы против запуска ленты в производство, но, честно говоря, побаивались такого поступка.

В поисках выхода из тупика я обратился за помощью и поддержкой в Союз кинематографистов СССР, организацию смелую и прогрессивную.

Вот выписка из решения секретариата нашего Союза:

«Поддержать идею студии „Ритм“ киностудии „Мосфильм“ об экранизации романа В. Войновича „Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина“ кинорежиссером Э. А. Рязановым...»

Для того чтобы конкретно озадачить Госкино, надо было положить на стол сценарий будущего фильма, ибо на посланный сценарий (это же документ!) необходимо в двухнедельный срок дать автору какой-то определенный ответ. И я сел сочинять киноверсию. Я был влюблен в роман и работал с удовольствием. Поскольку трамвай, то есть сценарий, не резиновый, приходилось что-то сокращать, выбрасывать. Делал я это каждый раз с огорчением — жалко было. Досадно, что мы не могли писать сценарий вместе с Войновичем, ибо жили в разных государствах, а граница тогда все еще была на огромном ржавом замке. Во всяком случае, мы поддерживали телефонную связь, Войнович знал о том, что я делаю сценарий, знал о поддержке Союза кинематографистов. И у него, и у меня появилась уверенность, что фильм, несмотря ни на что, состоится. Да и время шло нам навстречу. Летом 1988 года сценарий был готов, его мгновенно обсудили в нашем объединении «Ритм», которым руководил режиссер Георгий Данелия, приняли и послали на утверждение в Госкино. Но Госкино долго-долго молчало и делало вид, что никакого сценария не получало. Давно уже прошли положенные две недели, но не последовало ни ответа, ни привета.

Пока сценарий лежал в Кинокомитете, наступило время подумать об английской фирме. Честно говоря, наличие «Портобелло продакшн» меня беспокоило. Нам англичане в создании фильма о Чонкине были совершенно ни к чему. Съемки надо было вести в русской деревне, а не в английской, играть должны были русские актеры, а не заграничные. Вообще всю ленту надо было сделать ядреной, с элементами ерничества, близкой к лубку, ибо вещь глубоко национальная. И при этом сугубо реалистическую. Иностранное вмешательство было в данном случае крайне нежелательным. Но закавыка состояла в том, что англичане без нас могли обойтись, а мы без них, одни, снимать картину не имели права. У них была лицензия на съемки «Чонкина». На Западе распространена форма, при которой кинокомпания или фирма приобретает у писателя право на экранизацию произведения. То есть, по сути, накладывается «лапа» на книгу, чтобы другой продюсер не мог ее перехватить. В этом случае автору произведения выплачивается небольшая (по западным меркам) сумма и, если кинофирма в обговоренный срок не создаст кинофильм, это право, англичане называли его «опшен», кончается, и автор снова волен распоряжаться своим сочинением. Как правило, «опшен» заключается сроком на полтора года и может быть продлен фирмой на год при условии выплаты дополнительного вознаграждения. Что уже было сделано. И срок «опшен» истекал 18 ноября 1988 года. В случае же, если кинокомпания создает фильм, то она обязана уплатить сочинителю кругленькую сумму.