— Ты — Беатрис? Скажи, ты — Беатрис?

У Линни от ужаса перехватило горло. Отец, вглядываясь в нее, дожидался ответа. С не меньшим любопытством на нее взирал кузнец, который ради такого случая оставил свой молот и гвозди и тоже вышел во дворик. Кроме того, на них во все глаза смотрели жена виночерпия и два ее помощник а также два рыцаря и несколько оруженосцев, которые занимались во дворе фехтованием. А Линни не знала, что сказать, — настолько ее огорошил вопрос потерявшего разум отца.

— По моему разумению — ты моя дочь… — продолжил развивать свою мысль сэр Эдгар.

— Ну конечно! А кто же еще? — перебила его Линни. ? Я — Беатрис. Мы находимся в Мейденстонском замке, твой сын… — она в панике пыталась найти нужные слова чтобы отвлечь его внимание от опасной темы, — а твой сын Мейнард лежит в часовне и страдает от ран. Он был ранен. Ты помнишь хотя бы это, отец?

Когда сэр Эдгар снова на нее посмотрел, сердце у нее колотилось, как бешеное. Она знала, что причиняет ему страдания, заставляя вспомнить о том, чего он лишился, но выхода не было. Сэр Эдгар мог проговориться и выдать ее тщательно оберегаемую тайну. Но и наблюдать за тем, как нему возвращалась память, тоже было очень нелегко. Когда он наконец осознал, какая беда приключилась с его семейством, лицо его исказилось болью.

— Беатрис, — едва слышно проговорил он дрожащими губами, и его глаза затуманились от душевной муки, — я было подумал, что ты…

— Она ушла от нас, — прервала его Линни прежде, он успел произнести ее истинное имя. — Сбежала еще до того, как… пал замок. А я — Беатрис, — вдохновенно продолжала она врать, стараясь при этом говорить как можно тише. — Мы с тобой и Мейнард должны держаться вместе поскольку, кроме нас, больше де Валькуров в замке не осталось.

Настырность, которую неожиданно проявил ее отец, покинула его так же быстро, как красное вино вытекает из разорванного меха. Он снова повесил голову, ссутулил плечи и занавесил глаза тяжелыми, набухшими веками.

— Мы ведь потеряли абсолютно все, правда? — робко спросил он у нее, как ребенок, ждущий утешения от матери. Но Линни нечем было его утешить.

Такое же отчаяние, какое в одночасье лишило телесных и душевных сил вчера еще цветущего мужчину и грозного сеньора, нахлынуло на Линни, лишая ее последних крох уверенности. Она пришла к нему, чтобы набраться мужества, а оказалось, что присутствие духа нужно ее отцу куда больше, чем ей.

— Пойдем, отец, — сказала она едва слышно. — Пойдем и посидим с Мейнардом. Боюсь, что наши молитвы очень ему пригодятся.

Он безропотно последовал за ней, как брошенное одинокое дитя. Линни повела его мимо главной башни, за которой скрывалась замковая часовня и комнатка священника, где лежал теперь Мейнард. Но стоило им подняться по ступеням, как дверь распахнулась, и они оказались лицом к лицу с Экстоном.

Глаза Линни и Экстона на миг встретились, после чего ее муж перевел взгляд на сэра Эдгара. При этом его глаза потемнели от плохо скрываемой неприязни. «Нет, — подумала Линни, — пожалуй, это самая настоящая ненависть».

— Куда направляетесь? — осведомился Экстон, скрестив на груди руки с грозным видом.

Линни почувствовала, как под ее пальцами напряглась рука отца, которого она поддерживала под локоть. Может быть, он не все вспомнил, когда они говорили с ним во внутреннем дворике, зато сейчас память вернулась к нему полностью.

— Мы идем проведать брата, — ответила она в надежде, что им удастся проскользнуть в дверь раньше, нежели заговорит отец.

Экстон некоторое время пристально ее рассматривал.

— Не уверен, что ему позволено свободно слоняться по замку. — Он кивком головы указал на сэра Эдгара. Линни с изумлением на него посмотрела.

— Ты что же, хочешь сказать, что ему не разрешается навестить собственного сына?

— Мне бы не хотелось, чтобы моя мать во время прогулки встретилась с человеком, который лишил ее родного крова, мужа и двоих сыновей. Это может ее сильно опечалить.

Линни хотела бросить ему в ответ что-нибудь столь же резкое, но промолчала. Да и что она могла сказать? Чтобы его мать не сердилась на сэра Эдгара за то, что тот превратил ее жизнь в сплошное страдание? Что удел женщины приспосабливаться к обстоятельствам? Что сэра Эдгара нельзя ненавидеть, поскольку он сам испытывает душевные муки?

Такова судьба человеческого рода — страдать и ненавидеть тех, кто навлек на тебя страдание. А потом мстить — и дожидаться мести со стороны тех, кому ты отомстил. Экс-тон захватил Мейденстон у ее отца. Отец же — за много лет до того — забрал замок у отца Экстона. Можно было не сомневаться, что и отец Экстона тоже отобрал Мейденстон у какого-нибудь лорда. Цепь зла тянется сквозь годы бесконечно…

— Скажи, как случилось, что твое семейство обосновалось в Мейденстоне?

Услышав этот неожиданный вопрос, Экстон нахмурился и его глаза подозрительно сощурились.

— Мой дедушка получил его от Уильяма Руфуса.

— В награду или как?

— Дед спас ему жизнь во время одной из кампаний в Нормандии — еще до первого крестового похода.

— Но кто здесь жил до него? До твоего дедушки?

Экстон кивнул, словно догадавшись, какое направление приняли ее мысли. Он даже изобразил на губах подобие улыбки, но глаза его при этом не смеялись.

— Раньше здесь была маленькая деревянная крепость ? центр этого дикого в те времена края.

— Но ведь кто-то в ней жил… Кто-то считал ее своим домом… Ты не знаешь, часом, кто был этот человек?

— Какой-то изменник и предатель… Но к чему все эти вопросы? Теперь Мейденстон принадлежит мне, мое слово здесь — закон. Пусть старик держится от моей матери подальше, поскольку, если он попадется ей на глаза, встреча ее опечалит, мне ничего не останется, как посадить его в подземелье.

Пока Линни переговаривалась с Экстоном, сэр Эдгар крепился и молчал, но, услышав эту произнесенную ледяным тоном угрозу, не выдержал.

— Да кто ты, собственно, такой? Я получил земли во владение по воле нашего законного сюзерена — Стефана де Блуа, короля Англии…

— Ему недолго осталось царствовать, — произнес Экстон, наступая на сэра Эдгара, будто собираясь зарубить его на месте.

Линни, не задумываясь, бросилась между мужчинами и прижала к груди мужа ладони. Экстон мгновенным движением схватил ее за руки с явным намерением отодвинуть в сторону, как некий предмет. Она же продолжала изо всех сил к нему льнуть, загораживая проход.

— Прошу тебя, Экстон, не наказывай его. Молю тебя об этом!

К чести Экстона, отталкивать жену он не стал, а лишь посылал грозные взгляды в сторону Эдгара над ее головой.

— Королем Англии в ближайшее время сделается Генрих. Советую тебе принять это к сведению, старик. Генрих держит в своих руках Англию, а я — Мейденстон. И твою дочь, — добавил он, демонстративно заключая Линни в обьятия.

Поскольку Экстон притиснул ее к себе, Линни не видела, какова была реакция отца на действия ее мужа. Но даже она была не в силах представить ярости Эдгара.

— Отпусти ее! — прорычал де Валькур. — Убери свои грязные руки от моей дочери!

— Нет! — закричала Линни, опасаясь, что Экстон вот-вот ударит отца. — Не трогай его! Он повредился в рассудке и не понимает…

Ее отбросил в сторону отец, а не Экстон. Она споткнулась о ступеньку и скатилась по лестнице на землю, но не обратила внимания ни на боль в колене, ни на глубокий порез на запястье у основания ладони. Теперь не время было думать о себе — надо было спасать отца от гнева Экстона.

— Я убью тебя! — продолжал между тем выкрикивать угрозы сэр Экстон. — Я велю схватить тебя и четвертовать!

И прикажу, чтобы твою голову после этого насадили на копье!

Линни попыталась встать на ноги, и в этом ей помог Экстон.

— Не ушиблась? — негромко спросил он, быстро окидывая ее взглядом.

— Не смей к ней прикасаться! — снова вскинулся сэр Эдгар.

Вперед выступил один из людей Экстона и положил ладонь на рукоять меча. К тому времени все, кто находился в дворике, побросали свои занятия и стали подтягиваться ближе к часовне, чтобы поглазеть на стычку между старым лордом и человеком, отобравшим у него замок.