Дом был восхитительный, изысканно меблированный, со стрельчатыми окнами, выходившими на юг. Они прошли через небольшую гостиную, и герцог открыл французское окно, выходившее на мощенную плиткой террасу с каменной балюстрадой.

Вирджиния негромко вскрикнула от удивления, так как перед ними открылась великолепная панорама. Дом был построен практически на краю небольшой скалы. Внизу, под ними, простирались зеленые поля, и извилистые реки текли к синей блестящей полосе на горизонте. Вирджиния догадалась, что там было море.

– Как красиво! – воскликнула она. – И вы, однако, редко приезжаете сюда.

– У меня много домов, помимо замка, – ответил герцог, – но этот, наверное, мой любимый. Его построил мой предок в восемнадцатом веке как потаенное убежище для какой-то женщины, которую он очень сильно любил.

Вирджиния присела на край балюстрады. Ветер трепал завитки ее тонких распущенных волос, закрывая ими лоб.

– Почему же ваш предок, если он был герцогом, не женился на даме, которую любил, и не привез ее в замок?

– Она уже была замужем.

– Так это была тайная любовная связь!

– Именно так. Ее муж был далеко, сражался в Америке, когда это случилось. Поместья находились рядом, но им нужно было где-то встречаться вдали от чужих глаз. Они были очень счастливы. Это дом любви, поэтому и назван «Сердце королевы», ведь для моего предка возлюбленная была королевой.

– Какая очаровательная история, – заметила Вирджиния. – И что же случилось дальше?

– Ее муж вернулся из Америки. Возможно, он пропитался новыми представлениями в вашей стране! В любом случае, когда ему стало известно, что происходило в его отсутствие, он вызвал моего предка на дуэль и убил его.

– Как ужасно! А что произошло с дамой?

– Легенда гласит, что муж убил также и ее. По крайней мере, известно, что она умерла через несколько месяцев после гибели своего любовника. Именно она, как полагают, часто посещает замок в поисках возлюбленного, особенно маленький храм на озере, который являлся еще одним местом их встреч. Местные жители говорят, что она так и не нашла его, и вот почему когда одному из членов семьи предстоит умереть, то видят ее. Она приходит посмотреть, не тот ли это человек, которого она любила и который, наконец, вернется к ней. Но из-за своей вины он попал в ад, так что они никогда не смогут снова быть вместе!

– О нет! – запротестовала Вирджиния. – Это слишком жестоко.

Но моя бабушка рассказывала, – улыбнулся герцог, – что конец этой истории был другой. Она говорила, что они вновь соединились и были так счастливы, что Дама в белом возвращается, чтобы приветствовать других членов семьи и вместе с ними вкушать радость на елисейских полях.

– Мне гораздо больше нравится такой конец!

– Так вы романтичны! – догадался герцог, и Вирджинии показалось, что на его губах играет немного циничная улыбка.

– Если под этим вы подразумеваете, что, по моему мнению, любовь между двумя людьми удивительная вещь, – ответила Вирджиния, – то я согласна с вами. Но ваш предок поступил дурно и поплатился за это.

– Конечно, – ответил герцог, – и если бы я был мужем Дамы в белом, то поступил бы точно так же.

– Но это поступок деспота и эгоиста! Гораздо более гуманно и разумно было бы дать ей развод.

– Такова американская точка зрения. В Англии же мы не любим скандалов в своих семьях, и мужчина должен защищать свою честь всеми доступными ему средствами.

– Пещерный человек с дубиной! – язвительно заметила Вирджиния.

– Почему бы и нет? Если у мужчины есть жена, скажем такая хорошенькая, как вы, ему потребуется дубина, и очень внушительная, чтобы спасти ее от воров и грабителей, которые будут завидовать ему как обладателю такого бесценного сокровища.

Герцог говорил шутливо, но странное выражение его глаз заставило Вирджинию отвернуться, и она почувствовала внезапное облегчение, когда из дома донесся голос:

– Завтрак подан, ваша светлость!

Столовая была восьмиугольная и выкрашена в зеленый цвет в стиле английского неоклассицизма, ее стены украшали изысканные георгианские рельефы белого цвета. Буфет был заставлен разнообразными блюдами, и Вирджиния в изумлении рассматривала многочисленные кушанья, приготовленные в столь короткий срок.

– Как все это оказалось в доме? – спросила она. Герцог улыбнулся с таким видом, словно она была ребенком, задающим смешные вопросы.

– Все это всегда наготове.

– Но вы могли не приезжать сюда месяцами…

– Наверное, я не был здесь месяца три-четыре? – спросил герцог старого дворецкого.

– Почти пять, ваша светлость. Мы начали думать, что вы забыли нас.

– И они всегда наготове? – спросила Вирджиния с благоговением.

– Конечно, – ответил герцог. – Также все готово в моем доме в Лондоне, и моя яхта в Саутгемптоне может выйти в море через четверть часа после того, как я поднимусь на борт.

– Это, должно быть, заставляет вас чувствовать себя ужасно важным, – фыркнула Вирджиния.

Герцог посмотрел на нее через стол, затем рассмеялся, откинув назад голову.

– Не могу представить, чтобы какая-то женщина так отозвалась обо мне. Вы забавно неповторимы, мисс Лангхолм. Продолжайте говорить со мной. Мне нравится звук вашего голоса с едва заметным акцентом.

– А мне казалось, что это у вас акцент, – возразила Вирджиния. – И вы должны простить меня, если я вызываю у вас удивление, но все, что происходит здесь, в Англии, так не похоже на Америку.

– В каком смысле? – заинтересовался герцог.

– Во-первых, замок. И та пышность, которую вы поддерживаете на должном уровне везде, куда приезжаете.

– А, вы все еще думаете об этих блюдах, приготовленных на завтрак? Вы бы посмотрели, что подают в замке: полдюжины блюд из яиц, полдюжины из рыбы, холодная закуска из ветчины и зельца, паштеты… И конечно, дичь в зависимости от времени года: тетерева, фазаны, бекасы – все, что может подсказать человеку фантазия для начала дня.

– Звучит очень заманчиво, но мне, вероятно, не доведется увидеть этого, не так ли?

Герцог выглядел удивленным.

– Я не жалуюсь, – продолжала Вирджиния, – не думайте так. Условности и запреты всего лишь забавляют меня. Я ведь изучала, как развивалась в течение веков структура социального устройства общества. Знаю, что экономка и дворецкий самые важные люди среди слуг, у них свои комнаты, и они имеют собственных слуг, так сказать. И что экономка разговаривает только с горничной вашей матушки как с равной себе. И что после того, как слуги мужского и женского пола пообедают вместе в столовой, служанки забирают свои тарелки для десерта и уходят в другую комнату.

– Это просто великолепно, прошу вас, продолжайте. Я уже позабыл все эти тонкости, хотя, наверное, когда-то знал.

– Приезжие слуги обладают приоритетами своих хозяев. Если у вас останавливается принцесса или герцогиня, то ее горничная спускается к обеду об руку с дворецким, и то же самое, конечно, относится к экономке. И к ним обращаются по имени их господ. Моя горничная, если бы она у меня была, к примеру, называлась бы «мисс Лангхолм». Бедняжка! Боюсь, что ее сопровождал бы к ужину коридорный или тот, кого, по-моему, называют поваренком, – мальчик, которому доверяют только резать овощи.

Герцог разразился хохотом.

– Впрочем, понимаете ли, – не смутилась Вирджиния, – я выяснила, что мы с мисс Маршбанкс составляем свой собственный маленький мирок, повисший как бы между небом и землей. Мы ни то ни се. У нас действительно нет общественного положения, и именно потому я так и не увижу великолепного разнообразия блюд для вашего завтрака.

Голос Вирджинии преднамеренно звучал тоскливо.

– Вы смеетесь надо мной, – упрекнул ее герцог. – Когда вы шалите, в уголках губ у вас появляются ямочки. Мне они кажутся неотразимыми.

Вирджиния отодвинула от стола свой стул и вышла на террасу. Повернувшись спиной к дому, она постояла с минуту, глядя на открывающийся перед ней вид. Она услышала, как герцог направился к ней, его сапоги для верховой езды тяжело ступали по каменным плитам террасы.