– Где мне подписать его? – услышала Вирджиния бормотание старика. – Я забыл, что я написал…

– Письмо было очень милым и очень ласковым, – ровным голосом произнесла герцогиня. – Только твое имя. Просто напиши «Рафтон».

– Рафтон? Но ты всегда называла меня Артуром.

– Знаю, дорогой! Но поскольку твоя записка предназначается для потомков, я хочу, чтобы ты написал свое полное имя, понятно?

– Да… да, конечно, – согласился старик. – Я забыл, что мои письма так важны.

– Весьма, – подтвердила герцогиня. – У меня сохранились все они – эти восхитительные стихи. Дорогой Артур! Каким умным ты был! Да, подпиши здесь… вот так. Весьма благодарна тебе, от всей души.

Лорд Рафтон вновь опустился в кресло, как будто лишился последних сил. Герцогиня взяла перо из руки лорда и вновь положила его рядом с чернильницей.

– А теперь мы с мисс Лангхолм должны покинуть тебя.

– Ты поедешь… в Лондон? – встрепенулся старик. – Я поеду с тобой. Прошло столько времени… с тех пор, как я был… в Лондоне.

– Да, да, мы должны поехать вместе, – кивнула герцогиня. – Но не сегодня, не сегодня, Артур… Пойдемте, мисс Лангхолм. Она направилась к двери. – Его светлость устал.

Герцогиня держала в руке записку, которую подписал лорд Рафтон. Вирджиния мельком взглянула на нее, а затем посмотрела снова. Она не могла не понять, что записка выглядит необычно, напоминая чек. Затем она сказала себе, что, должно быть, ошиблась. А когда она оглянулась назад, герцогиня быстро спрятала клочок бумаги – или то, что это было, – засунув его за широкий бархатный корсаж, застегивавшийся серебряной филигранной пряжкой.

– Прощайте, мистер Уорнер, – кивнула герцогиня. – Я рада, что его светлости намного лучше. Было очень приятно повидать его.

– У нас не было приступа почти месяц, – низко поклонился мистер Уорнер. – Доктор очень доволен, можете поверить, ваша светлость.

– Благодарю вас, дорогая, – обратилась герцогиня к Вирджинии, когда они вышли через внешнюю дверь в коридор. – Вы были очень добры. И не следует рассказывать при случае, где мы были, – ни мисс Маршбанкс, которая склонна ревновать, ни, в особенности, моему сыну. Видите ли, я стараюсь не упоминать при нем о лорде Рафтоне. Себастьян выражает недовольство тем, что старик остается здесь так долго. Это подло со стороны Себастьяна, так как, в конце концов, лорд Рафтон был долгие годы также преданным другом моего мужа.

Вирджиния промолчала. Она удивлялась, почему герцог, который казался таким приятным, таким симпатичным, когда они были вместе, должен проявлять такие подлые и презренные свойства своего характера, когда дело касается вопросов, связанных с деньгами. Как мало должно стоить содержание этого бедного старика в сравнении с пищей и слугами, которые постоянно наготове ради внезапного появления герцога в полудюжине домов!

Герцогиня внезапно остановилась.

– Думаю, вам будет удобнее спуститься в библиотеку этим путем, – сказала она, указывая на еще одну лестницу, и Вирджиния поняла, что герцогиня боится, как бы кто-нибудь не увидел их вместе. – Надеюсь, вам приятно находиться у нас, – благосклонно добавила она и направилась к парадной лестнице.

Вирджиния долго не могла вернуться к работе. У нее возникло неприятное ощущение, что она поступила неправильно. Она не могла понять почему, но ощущение это усиливалось. И, кроме того, еще один вопрос не давал ей покоя. Почему герцог каждый раз оказывался таким подлым, таким скупым, когда речь заходила о деньгах, если в его распоряжении было все ее состояние?

Вирджиния с головой погрузилась в чтение книги, посвященной ранней истории замка, когда услышала, как открывается дверь библиотеки. Она не шелохнулась, надеясь, что, кто бы это ни был, он не заметит ее и уйдет, но через секунду услышала голос:

– Как поживает наша хорошенькая маленькая исследовательница?

Она подняла глаза и увидела Маркуса Рилла, улыбавшегося ей с таким видом, словно он мысленно раздевал ее.

– Я очень занята, капитан Рилл.

– Не настолько занята, чтобы не поболтать со мной, надеюсь. Я чувствую, что нам о многом следовало бы поговорить, вам и мне.

– Не понимаю, с какой стати. – Вирджиния не хотела грубить, просто констатировала факт.

– Во-первых, потому, что я нахожу вас очень привлекательной, – разоткровенничался он. – И во-вторых, вы притягиваете меня.

– Наверное, мне стоит прояснить, капитан Рилл, что у меня нет времени для кокетства, – отрезвила его Вирджиния.

Произнося эти слова, Вирджиния сама поражалась тому, как она управляется с этой ситуацией.

До своей болезни она испытывала трепет при одной только мысли о любом мужчине, который заговаривал с ней, кто бы он ни был. Но теперь, когда Вирджиния в полной мере сознавала, насколько она привлекательна, на нее не только не производили впечатления такие откровенные заявления, она также не испытывала страха.

Капитан Рилл нисколько не растерялся.

– А кто говорит о кокетстве? Я абсолютно честен. Какой мужчина не стал бы восхищаться вами? И у меня сложилось ощущение, что под маской скромной студентки скрывается нечто совсем иное. Возможно, вы – Спящая красавица. Если так, то, надеюсь, я буду принцем, который разбудит вас!

Вирджиния не смогла удержаться от смеха. Было что-то неимоверно забавное в этом с иголочки одетом молодом аристократе, пытавшемся соблазнить ее.

– Боюсь, капитан Рилл, вам придется разочароваться во мне. Американские девушки привыкли сами заботиться о себе. Так что, уверяю вас, я не Спящая красавица, напротив, я живая девушка, с большим интересом наблюдающая за тем, что происходит вокруг.

Капитан Рилл расхохотался, откинув назад голову.

– Вы безнадежны, – заключил он. – И это заставляет меня прилагать еще больше усилий, чтобы увлечь вас английским образом жизни или, точнее сказать, одним, отдельно взятым, англичанином.

– А мне-то казалось, что ваши помыслы уже заняты, капитан Рилл, – сдержанно заметила Вирджиния.

На секунду это сбило его с толку.

– Слуги наговорили, верно? Вы, конечно, имеете в виду леди Шелмадин. Что ж, в жизни каждого мужчины найдется место для другой женщины, особенно если она такая хорошенькая, как вы. – Говоря это, он обнял Вирджинию за плечи. – Послушайте! Будьте молодчиной. Давайте немного позабавимся.

Вирджиния с негодованием сбросила его руку.

– Не прикасайтесь ко мне! – вскричала она. – Я решительно возражаю против того, чтобы ко мне прикасались люди, которых я не знаю. Так вот, я занята. Всего хорошего, капитан Рилл!

Он нисколько не был обескуражен, его это только развеселило.

– Черт возьми! У вас есть характер! – воскликнул он. – Я всегда считал, что женщина быстро надоедает, если она слишком уступчива. Немного сопротивления все равно что соль для еды.

– Я решительно возражаю против того, чтобы меня называли едой, – возмутилась Вирджиния.

Она попыталась отойти от него подальше, но капитан Рилл в два счета догнал ее и попытался снова обнять.

– Оставите ли вы меня в покое? – разгневанно потребовала Вирджиния, и в эту минуту они оба услышали, как открылась дверь библиотеки.

Они отпрянули друг от друга, и Вирджиния почувствовала, как горят ее щеки при мысли, как превратно может быть понята эта сцена. Даже Маркус Рилл выглядел смущенным.

В библиотеку вошла леди Шелмадин, и, глядя на нее, можно было не сомневаться, что при виде их смущенных лиц у нее возникли определенные подозрения.

– Так вот ты где, Маркус! – начала она. – Я искала тебя. Добрый день, мисс Лангхолм! Какая деловитая пчелка вы сегодня. Рано утром отправились на верховую прогулку с герцогом, а днем развлекаете капитана Рилла в библиотеке. Вероятно, американские девушки не слишком заботятся о своей репутации. В самом деле, ведь у вас в Америке нет высшего общества?

– Нет, только краснокожие индейцы и миллионеры! – отрезала Вирджиния.

– А вы не подпадаете ни под одну из этих категорий, – заметила леди Шелмадин. – Что ж, должна сказать, это не имеет значения, но у нас в Англии есть очень грубое слово для молодых женщин, которые любой ценой протискиваются вперед.