Леди Баллимер презрительно хмыкнула.

— Ерунда. Он шурин ее дяди, а это не считается кровным родством. На мой взгляд, они были бы отличной парой. Она занимает достаточно высокое положение, чтобы заинтересовать его, несмотря на то что далеко не красавица.

А он настолько привлекателен, что может отвратить ее от мистера Эллсуорта и привлечь ее внимание к себе.

По крайней мере в последнем Синтия не сомневалась.

Все же она смотрела на мать с неподдельным изумлением.

— Но это же переходит все границы, — вырвалось у Синтии. — Мы решили во что бы то ни стало завлечь в свои сети бедного мистера Эллсуорта, что само по себе отвратительно. Так ты еще предлагаешь заняться сводничеством?

Ничуть не смутившись, леди Баллимер пожала плечами:

— Ты же сказала, что тебе небезразличны чувства Ханны. Но послушай, дорогая, мы не можем позволить себе, чтобы мистер Эллсуорт ускользнул от нас. Так что самое лучшее средство уберечь твою подругу от сердечных мук — постараться отвлечь ее внимание от мистера Эллсуорта на кого-нибудь другого.

— А что, если мы оставим в покое мистера Эллсуорта, — Синтия по-прежнему нервно теребила край одеяла, — и сами обратим взор на кого-либо другого? Поскольку Ханна уже определилась со своими предпочтениями. Если, — Синтия бросила взгляд на леди Баллимер, но тут же его опустила, — я положу глаз на мистера Уиттакера?

Она сама себе не поверила, что действительно решилась сказать это. Как она посмела? Одного взгляда на рассерженное, полное недоумения лицо матери было достаточно, чтобы понять все, что ей надо было знать. Ей никогда не будет позволено выйти замуж за джентльмена, живущего в своем имении, а не в Лондоне. Как Синтия и ожидала, леди Баллимер энергично затрясла головой в знак того, что предложенный Синтией вариант не пройдет.

— Я так и знала, — сказала леди Баллимер с горечью в голосе. — Как только я увидела мистера Уиттакера, я сразу поняла, что он опасен. Высокий, темноволосый, красивый!

И ни гроша за душой, насколько я понимаю.

— Он не может быть таким уж бедным, мама. У него есть земли недалеко от имения лорда Малкома.

— Ничего не хочу об этом слышать! Ни слова больше! — Голос леди Баллимер дрожал от гнева. — Он никто. Ты меня слышишь? То, что его сестра вышла замуж за лорда Малкома, все считали поразительной удачей. У нее не было ни богатства, ни связей, абсолютно ничего, что заслуживало бы внимания. Лорд Малком мог позволить себе мезальянс, но ты, моя дорогая, не можешь. Предупреждаю тебя: я не потерплю никаких разговоров на эту тему.

Вид у Синтии был запуганный. Она сжала кулаки и промолчала. Леди Баллимер встала с кровати и расправила складки своего халата.

— Ни твой отец, ни я никогда тебя не били, Синтия. Но если ты будешь продолжать разыгрывать из себя Снежную королеву с мистером Эллсуортом, ты вынудишь меня… Ну, ты понимаешь. Я хочу, чтобы ты его поощряла, и я должна убедиться в этом собственными глазами.

Она подошла к двери и, открыв ее, обернулась, в упор поглядев на дочь.

— Я жду перемены в твоем поведении, Синтия. Я достаточно ясно выразилась?

— Да, мама, — прошептала Синтия, боясь пошелохнуться.

— Отлично.

Дверь захлопнулась.

Синтия судорожно всхлипнула. Она чувствовала себя несчастной — так было всегда, если мать на нее сердилась.

Но сейчас она испытывала еще что-то. Нечто жгучее и мучительное, что заставляло стиснуть зубы и сжать кулаки.

Неужели она рассердилась? Она даже опешила от этой мысли. Имеет ли право дочь сердиться на собственную мать?

Не гребли это, если тебе не нравится, когда тобой командуют?

Не важно. Ей это не понравилось. Она и вправду рассердилась.

Как хорошо, размышлял Дерек, что ему нравится бродить в одиночестве. Другой бы сейчас довел себя до умопомрачения, разыскивая повсюду Синтию и не находя ее. Однако Дерек оставался абсолютно спокойным. Лучшее, чем мог похвастаться герцогский особняк, по мнению Дерека, — это то, что он был огромен. По нему можно было бродить часами и везде находить что-нибудь интересное, стоящее внимания. Казалось, этим комнатам и залам конца краю нет.

Синтии не было ни в одном из тех мест, где он предполагал, что может ее найти. Если она разыскивает его так же, как он ее, то наверняка задержалась бы в комнате для завтраков, в библиотеке либо в общей комнате для утреннего отдыха. Но нигде в этих столь очевидных местах ее не было.

Может, у нее нет желания с ним встречаться?

Это слегка разочаровало Дерека, но было понятно. А что, если она намеренно его избегает? Вполне возможно. Но Дерек не стал отчаиваться. Он был уверен, что непременно ее найдет, где бы она от него ни пряталась. Во-первых, он отличался умением «слоняться, околачиваться и таиться». Во-вторых, Синтия так его притягивала, что он почти верил в то, что стоит ему закрыть глаза, и ноги сами понесут его по ее следам. У него внутри словно находился невидимый компас, стрелка которого всегда указывала нужное направление.

Поэтому он не спеша заглядывал то в одну комнату, то в другую, то шел по широким современным коридорам, а то и по узким извилистым каменным переходам, оставшимся от древних времен, будучи в полной уверенности, что за каким-нибудь углом обязательно наткнется на Синтию. Это было словно предначертано свыше.

В это ясное теплое утро вообще не хотелось думать о печальном. Что вчера вечером сказала бы Синтия, если бы их разговор неожиданно не прервала леди Баллимер? Это мучило его больше всего. Он не успокоится до тех пор, пока не останется с Синтией наедине и не спросит ее без всяких обиняков, что она хотела сказать. Кто бы ни воздвигал преграды на пути их союза, будь то судьба, сама Синтия или ее семья, он их преодолеет. Он знал, что сумеет это сделать. Он еще смутно представлял себе, какая перед ним стоит задача, но, какой бы она ни была, ему уже не терпелось начать ее решать.

Поиски привели его к лестнице для слуг, которая шла наверх. Здесь скорее всего искать не стоило, но его неотвратимо влекло в полутемный коридор, оканчивавшийся длинным, покрытым ковром холлом. Он узнал это место.

Здесь были апартаменты Малкома, рядом с его старой детской, которая сейчас была переоборудована в спальню и игровую комнату для дочерей Малкома. Дереку показалось странным, что это место возле лестницы для слуг было выбрано для детской, но он неожиданно услышал голос Синтии, доносившийся из открытой двери детской. Слов он разобрать не мог, но ее голос узнал бы где угодно. Но каково же было его удивление, когда он услышал голосок Сары Чейз, которая громко сказала:

— Это подснежники.

Дверь в детскую была открыта. Это было уже само по себе приглашением. Он подошел к двери с острым предвкушением чего-то необыкновенного. Он не мог себе представить причину, по которой Синтия была в детской, но она была именно здесь. Она склонилась над стоявшим посреди комнаты низким столиком, за которым сидела его племянница, увлеченно что-то рисовавшая. Когда Сара была по-настоящему чем-то увлечена, она всегда снимала очки. Она уверяла, "то это помогало ей сосредоточиться на том, что она делала, и ничего не видеть вокруг. Вот и сейчас аккуратно сложенные очки лежали на столе возле левой руки девочки.

Ни Сара, ни Синтия не заметили появления Дерека.

Синтия дотронулась до листа бумаги, лежавшего перед Сарой, и пробормотала:

— Я сразу их узнала.

Потом она, как обычно, почувствовала на себе его взгляд и подняла глаза. Когда их взгляды встретились, Дерека словно ударило током, и все краски детской стали удивительно яркими и четкими.

Он не смог сдержать улыбки.

— Доброе утро.

Синтия выпрямилась и тотчас же спряталась за обычную завесу сдержанности. Разочарование Дерека было безгранично.

— Доброе утро, мистер Уиттакер.

Восторг на лице Сары почти компенсировал холодность Синтии.

— Дядя Дерек! Я не ожидала тебя увидеть!

Пошарив рукой, она безошибочно нашла место, где лежали очки.