Слуг послали искать мистера Эллсуорта, и все за столом умолкли в ожидании. Леди Баллимер нервно пила маленькими глоточками чай. Леди Эллсуорт тыкала в тарелке яичницу, но не могла проглотить ни кусочка. Один только сэр Питер методично расправлялся с ветчиной, однако, судя по выражению его лица, удовольствия от еды он не получал. Герцог и герцогиня, как обычно, сохраняли спокойствие, но у герцога были недовольно сжаты губы. Только герцогиня, по своему обыкновению, оставалась совершенно безмятежной.

В холле раздались торопливые шаги. Дверь открылась.

Леди Баллимер подняла глаза. Напряжение от ожидания было так велико, что она слышала, как стучит кровь в ушах.

Чего бы она ни ожидала, однако это было не то: в комнату вошел мистер Эллсуорт. Он был явно сбит с толку, встревожен и… один. Один! Хуже того, на нем был утренний халат.

Что бы это могло значить? Как это вообще возможно?

Он каким-то образом сумел переодеться. А где же Синтия?

Леди Баллимер похолодела от страха. Она не знала, что и как, но что-то произошло не так, как она задумала.

Это она поняла за секунду. Мистер Эллсуорт остановился на пороге и неловко всем поклонился.

— Ваша светлость. Милорд герцог. Мама. Отец. Леди Баллимер. Вы за мной посылали, ваша светлость? — Он словно предчувствовал недоброе. — Что-нибудь случилось?

— Входите, Джон, — вежливо предложил герцог. — Леди Баллимер хочет задать вам несколько вопросов.

— Леди Баллимер? — Мистер Эллсуорт повернулся к леди Баллимер с выражением крайнего недоумения на лице. — Извините… Прошу прощения, — запинаясь, произнес он и опять поклонился. — Я отвечу на какие угодно вопросы, миледи. Разумеется. Все, что в моих силах, миледи…

Он был явно растерян. А леди Баллимер вообще была в шоке и не могла выговорить ни слова. Она сидела, ошеломленная, и пыталась придумать, что сказать. Между тем сэр Питер вкратце обрисовал происшествие, случившееся сегодня утром. Выслушав рассказ отца, мистер Эллсуорт снова повернулся к леди Баллимер. На его честном простоватом лице были написаны ужас и неподдельное сочувствие.

— Нет дома! Господи, мадам, вы, должно быть, в страшном волнении. Скажите, Бога ради, что я могу для вас сделать? Прошу вас, не стесняйтесь, говорите. Не следует терять ни минуты. Мы должны найти леди Синтию.

Леди Баллимер была потрясена. Какой актер! Какой превосходный актер! Кто бы мог подумать, что Джон Эллсуорт, этот тюфяк, способен на такой обман? Глядя на него, нельзя было не поверить, что его изумление и сочувствие абсолютно искренни и он не имеет ни малейшего представления о том, где Синтия и что с ней случилось. Какой мерзавец!

— Благодарю вас, мистер Эллсуорт, — холодно произнесла леди Баллимер. — Не соблаговолите ли ответить, где только что были вы?

— Я навещал леди Ханну, — без запинки ответил он. — Она в утренней комнате. — Мистер Эллсуорт обернулся к герцогине. — Вам будет приятно узнать, ваша светлость, что Ханна чувствует себя гораздо лучше. Я настоятельно просил ее не вставать еще день или два и посоветовал ей не спускаться к завтраку. Ей же могут принести завтрак в постель.

Если честно, я предложил, что сам принесу поднос с завтраком, чтобы убедиться, что все сделано правильно. Я думаю, Ханна последует моему совету. Она…

— Мистер Эллсуорт, — грубо оборвала его леди Баллимер. — Скажите, пожалуйста, когда вы в последний раз видели мою дочь? — Она посмотрела на него в упор, сощурив глаза. — И где? — добавила она, провоцируя его на еще одну ложь.

— Погодите, дайте вспомнить. — Он надул щеки и крепко задумался. — Не за обедом ли вчера вечером? Да, конечно, именно тогда. В последний раз я видел леди Синтию вчера за обедом.

Леди Баллимер чуть было не задохнулась от такой наглости. Ложь! Наглая ложь! Но мистер Эллсуорт, видимо, не замечая гнева леди Баллимер, продолжал:

— После обеда дамы, как обычно, удалились в гостиную.

Я выпил рюмку портвейна, а спустя некоторое время вернулся в библиотеку, чтобы повидаться с леди Ханной. А потом я проводил ее в…

Внезапно он остановился, и на его лице появилось странное выражение.

— Черт возьми. Вот и она, — сказал он, указывая куда-то поверх головы леди Баллимер.

Что это за игра? Леди Баллимер сидела спиной к стеклянной балконной двери, выходившей на газон перед домом.

Как и все находившиеся в комнате, она обернулась и не поверила своим глазам. Она сразу же увидела то же, что и мистер Эллсуорт, но ее разум отказывался этому верить. Это совершенно невозможно! У нее кровь застыла в жилах, и она была не в силах двинуться с места. Представшая перед ее изумленным взором картина повергла ее в шок. У нее даже мелькнула мысль о том, что она сейчас упадет в обморок.

Газон неторопливо пересекали два человека. Они шли из сада по направлению к дому, как раз к комнате для завтраков.

Одним из этих людей была Синтия, одетая в то платье, в котором она была вчера за обедом. Однако вид у нее был довольно растрепанный. В ее волосах почти не было шпилек, и они спускались на спину золотым каскадом. Она совершенно недвусмысленно опиралась на руку своего спутника.

Мистер Уиттакер выглядел почти таким же взъерошенным, как Синтия. На нем не было галстука, от чего его довольно помятая рубашка была открыта у ворота. На левой руке висел плащ, шарф, какая-то светлая полоска ткани, по-видимому, это был галстук, и плащ Синтии. Правой он поддерживал Синтию, которая что-то ему говорила, глядя на него с явным обожанием. А мистер Уиттакер, выглядевший таким же влюбленным, как Синтия, внимательно слушал ее, стараясь не пропустить ни слова.

Было совершенно очевидно, что они любовники. Какая-либо другая интерпретация их поведения была исключена.

То, что леди Баллимер увидела, не допускало никакого иного толкования. Оставалось лишь посмотреть этой неизбежной и неприятной правде в лицо.

Все ее надежды и мечты рушились прямо на глазах. Брак с Джоном Эллсуортом, еще минуту назад казавшийся решением всех проблем, стал невозможным. Как же это произошло? Леди Баллимер была в полном замешательстве. Ее охватила паника.

Не понимая, что она делает, леди Баллимер встала. Зажав в похолодевших пальцах салфетку, она смотрела не отрываясь на приближавшуюся пару. Хаос царил в ее голове, она почти обезумела от того, что все рушилось. Должен же быть какой-то способ, чтобы спасти ситуацию. Просто должен быть.

Когда Синтия и мистер Уиттакер вошли в открытую балконную дверь и Синтия увидела лицо матери, у нее по крайней мере хватило совести покраснеть. Но она по-прежнему прижималась к мистеру Уиттакеру, и леди Баллимер посчитала это бесстыдством.

— Доброе утро, — весело сказал мистер Уиттакер, ничуть не смущаясь. — Сегодня чудесная погода.

Негодяй! Он наслаждался изумленными взглядами, удивлением, неодобрением и неприкрытым любопытством на их лицах! По мнению леди Баллимер, это было уже слишком.

Но ярость мешала ей говорить. К счастью, герцог, по-видимому, разделял ее неприязнь, вызванную наглым поведением мистера Уиттакера. Он поднялся из-за стола, и, когда он заговорил, его голос источал холод:

— Заходите, прошу вас, мистер Уиттакер. Леди Синтия, мы все утро пребывали из-за вас в страшном беспокойстве.

Синтия покраснела еще больше. Однако, к недовольству матери, она еще теснее прижалась к мистеру Уиттакеру, как будто искала у него защиты.

— Прошу меня простить, ваша светлость, — ответила она почтительно. — Я никого не хотела пугать.

— Где вы были, дорогая? — спросила герцогиня.

— Я была в оранжерее, — спокойно ответила Синтия.

— В оранжерее? Что вы такое говорите, черт возьми! — воскликнул мистер Эллсуорт. — Ведь это… — Он осекся, перехватив грозный взгляд мистера Уиттакера, и, смутившись, замолчал, делая вид, будто поперхнулся.

Мистер Эллсуорт был красным как рак. Негодяй! Если он не виноват, почему он так смущен? Стало быть, виноват.

Она же знает, что он виноват. Однако каким-то образом ему удалось выпутаться из ловушки, которую она так тщательно расставила. Ярость захлестнула леди Баллимер, она почувствовала, как ногти впились ей в ладони. Позеленев от злости, она повернулась к мистеру Эллсуорту.