Американо-российские отношения стали резко ухудшаться на фоне расширения НАТО, ядерной и космической политики США, а также войн в Ираке и Афганистане. Надежды на дружбу между двумя странами, о которой так мечтал Горбачев, оказались окончательно похороненными. Все выглядело так, словно Буш превращает Америку в антиутопическое милитаристское государство, от чего предостерегал Эйзенхауэр в 1961 году. За время правления Буша военные расходы почти удвоились, достигнув 700 миллиардов долларов в год. Пентагон продолжал узурпировать роль Госдепартамента в формировании внешней политики – процесс, начавшийся еще при Кеннеди.

Вмешивался он и в разведывательную деятельность ЦРУ, в особенности в тайные операции за рубежом. Изолировав ЦРУ в преддверии вторжения в Ирак, Буш завершил многолетний процесс разрушения американской разведывательной системы, заменив в июле 2004 года Джорджа Тенета конгрессменом Портером Госсом. Госс стал сотрудником ЦРУ 45 лет назад, еще студентом Йельского университета. Но, по словам Говарда Харта, вел он себя как настоящий критикан, называя агентов «кучкой дефективных сопляков» и «сборищем идиотов»²⁰⁷. На посту директора он провел крупнейшую в истории чистку ЦРУ. В своей получившей Пулитцеровскую премию книге по истории ЦРУ Тим Вейнер пишет: «Новый директор окружил себя целой командой политических проституток, привезенных им с Капитолийского холма. Они считали, что Белый дом дал им важное задание, если не высшую прерогативу, избавить ЦРУ от подрывных элементов и левых»²⁰⁸. Еще больший удар ЦРУ был нанесен через год, когда Буш назначил Джона Негропонте на только что созданный пост директора Национальной разведки.

Когда бывший директор ЦРУ Роберт Гейтс стал в конце 2006 года министром обороны, генералы заняли посты директора ЦРУ, замминистра обороны, заместителя последнего по разведке, координатора контртеррористических операций в Госдепартаменте и начальника отдела тайных операций ЦРУ – прежде эти посты всегда занимали гражданские лица. Вскоре отставной адмирал Майк Макконнел сменил Негропонте на посту директора Национальной разведки.

Пентагону принадлежали либо арендовались им 75 % федеральных зданий²⁰⁹. Он же управлял обширной сетью военных баз за рубежом, число которых колеблется от 700 до более чем 1 тысячи. Они размещены в 130 странах на всех континентах, кроме Антарктиды. На территории самих США таких баз – 6 тысяч. В докладе Пентагона о сети военных баз за 2008 финансовый год говорилось: «Министерство обороны остается крупнейшим землевладельцем на планете. Ему принадлежит более 545 700 объектов недвижимости, расположенных в более чем 5400 точках на площади приблизительно 12 миллионов гектаров»²¹⁰. 13 оперативно-тактических соединений кораблей патрулировали моря и океаны. Американский институт предпринимательства призывал превратить базы за рубежом в систему «приграничных фортов», в которых бы размещалась «глобальная кавалерия», бойцы которой, «подобно кавалеристам времен Дикого Запада… были бы сразу и солдатами, и полицейскими»²¹¹.

Дуглас Фейт так объяснял новую военную доктрину комитету палаты представителей по вопросам вооруженных сил: «Мы проводим наиболее глубокую реструктуризацию американских вооруженных сил с 1953 года. Они должны… стать более гибкими и иметь возможность развернуть широкомасштабную операцию в любом уголке мира, где понадобится». По его мнению, 11 сентября показало, что текущая доктрина устарела. «Большая часть нынешней доктрины, – утверждал он, – по-прежнему отражает менталитет и реалии холодной войны: силы быстрого развертывания являются, по сути, оборонительными подразделениями, задача которых сводится к ведению боев неподалеку от места дислокации». Сегодня же от них требуется вести войну «на театрах военных действий, удаленных от баз». «Уроки последних 15 лет, – объяснял он, – показывают, что от нас требуется вести операции в самых неожиданных местах… Нашей целью является создание таких сил быстрого развертывания, которые могли бы оказываться в точке назначения как можно скорее». Это требовало пересмотра нынешней схемы базирования войск. Он приводил такой пример: «Проект нашей новой доктрины в Европе включает создание более легких и маневренных сухопутных войск, а ведущая роль отводится авиации и флоту, совершенствованию подготовки войск и усилению подразделений спецназа. Все это позволит быстрее проводить развертывание наших сил на Ближнем Востоке и в других “горячих точках”»²¹².

США стали не только мировым жандармом, но и крупнейшим в мире поставщиком оружия. Они часто подогревали конфликты, в которые вмешивались «по гуманитарным причинам». В 2008 году они заключили контрактов на 37,8 миллиарда долларов – 68 % всех мировых продаж. На втором месте шла Италия – 3,7 миллиарда. Примерно половина проданного оружия общей стоимостью в 30 миллиардов долларов шла в развивающиеся страны. 79 % этого оружия произведено в США²¹⁴.

Точнее всего урон, нанесенный американской демократии катастрофической войной Буша с терроризмом, охарактеризовал не кто иной, как Збигнев Бжезинский. Он хорошо разбирался в подобных делах, поскольку во время холодной войны сам разжигал страх перед СССР. В марте 2007 года он писал, что так называемая война с терроризмом, в рамках которой намеренно «культивировались страхи», оказала «роковое влияние на американскую демократию, американский дух и позиции США в мире». Урон был «неизмеримо большим», чем нанесенный в результате самих терактов 11 сентября. Бжезинского тревожило, что правительство использовало воцарившийся в обществе страх для оправдания войны с Ираном. Он сравнивал «пять лет практически постоянного промывания мозгов на почве терроризма» в США с «гораздо более спокойной реакцией» других жертв террора, например Англии, Испании, Италии, ФРГ, Японии. Он открыто высмеивал доводы Буша в оправдание войны в Ираке, называя абсурдом заявления о том, что ее следует вести потому, что в противном случае «Аль-Каида» пересечет Атлантику и продолжит боевые действия на территории США. В разжигании страхов Буша поддерживали «предприниматели… эксперты по терроризму, чьей задачей было убедить общество в том, что оно столкнулось с новой угрозой. Главное – представить убедительные сценарии еще более ужасных актов насилия». В результате «Америка стала патологически неуверенной в себе». В доказательство своих слов он привел разработанный конгрессом и постоянно растущий список находящихся в США потенциальных целей для террористов. Он также назвал безумием повсеместные «проверки безопасности», «электронные рекламные щиты, призывающие автомобилистов “сообщать о подозрительных действиях”» (о водителях в тюрбанах?) и фильмы с «бородатыми террористами в качестве главных негодяев», из которых «становится понятно, что в действиях террористов не понятно ничего, кроме того, что они представляют все большую и большую угрозу для жизни американцев». «Теле– и киноиндустрия создали стереотипный образ араба, – сожалел Бжезинский. – Их действия напоминают антисемитскую кампанию в нацистской Германии», провоцируя агрессию в отношении американцев арабского происхождения.

Он указал на грубейшие нарушения правительством Буша гражданских свобод в Америке и тот ущерб, который война с терроризмом нанесла международному престижу США. «Мусульмане, – писал Бжезинский, – проводят прямую параллель между жестоким обращением американских солдат с мирными иракцами и аналогичным поведением израильтян в отношении палестинцев. Это вызывает враждебность к США в целом». Он отметил, что проведенный недавно BBC опрос 28 тысяч человек в 27 странах показал, что жители планеты считают Израиль, Иран и США государствами, оказывающими «наиболее негативное влияние на события в мире». «Увы, но теперь это – новая ось зла!» – подвел итог Бжезинский.