— Я скучал по тебе, — тихо промолвил герцог и так на нее посмотрел, что у Вирджинии сжалось сердце.

— Никак не мог раньше повидаться с тобой, — сказал он. — Ты ведь понимаешь?

— Конечно, — ответила она.

— Меня все время окружали люди, мучимые любопытством и подозрением, — сказал он. — Если они хоть раз взглянули бы на тебя, мне кажется, они бы догадались.

— О чем догадались? — спросила Вирджиния.

— О том, что я люблю тебя, — ответил он. — Я думал о тебе каждую минуту, каждую секунду, и единственным моим утешением было сознание, что ты находишься в замке. Я знал, что ты рядом со мной. Хотя мы и не могли быть вместе, твое присутствие значило для меня больше, чем я могу выразить.

— Мне нужно тебе что-то рассказать, — промолвила Вирджиния.

Герцог нетерпеливо махнул рукой.

— Неужели мы не можем говорить только о нас с тобой? — запротестовал он. — Ведь я не видел тебя, Вирджиния, кажется, целую вечность. Я хочу говорить только о тебе. Но больше всего на свете мне сейчас хочется поцеловать тебя.

От таких слов Вирджинии стало даже трудно дышать, но она почувствовала, что во что бы то ни стало обязана рассказать ему все, что он должен услышать.

— Послушай! — произнесла она. — Капитан Рилл держит у себя в комнате трость-шпагу. Я и не видела такой никогда, но это страшное, опасное оружие. Я боюсь только одного: что он захочет воспользоваться им.

— К черту капитана Рилла! — воскликнул герцог — Неужели он так и будет всегда стоять за нами и затенять наше с тобой счастье? Забудь о нем, Вирджиния. И не вспоминай, пока мы не повернем к дому. Дай мне руку.

Он подъехал поближе, а она, переложив поводья в одну руку и сняв перчатку с другой, протянула к нему ладонь. От его сильных, теплых пальцев ее насквозь пронизала трепетная дрожь. Ей показалось, что она вдруг ожила и что одно его прикосновение развеяло все ее страхи и волнения — все чувства, кроме радости быть рядом с ним. Он наклонил голову и коснулся губами ее пальцев, но его резвый конь, испугавшись летевшего по ветру листа, развел их в стороны.

— Дадим волю нашим лошадям? — предложил герцог. — Может, тогда они разрешат нам поговорить.

— Куда мы отправимся? — спросила Вирджиния, заметив, что они заехали в ту часть поместья, где она до сих пор не бывала.

— Туда, где находится «равнина», как ее здесь называют, — пояснил герцог. — Там чудесное место для галопа, где никто нас не увидит.

Он пришпорил коня, и очень скоро они выехали из парка и оказались на диком, открытом всем ветрам просторе, который уходил за горизонт. Ветер хлестал им в лицо, топот копыт эхом раздавался у них в ушах, — Вирджиния и герцог мчались бок о бок по мягкому торфу. Они проехали не меньше полутора миль, прежде чем герцог осадил своего коня. Вирджиния подъехала к нему и счастливо засмеялась, встретившись с ним взглядом, ее лицо сияло, волосы слегка растрепались от ветра, глаза ярко сияли.

— Это было великолепно! — прокричала она.

— Хорошо так проветриться, правда? — спросил он.

— Прекрасное место для галопа, — кивнула она. — Но ты сказал, что здесь никого не бывает. Почему?

— Сейчас покажу, — ответил он.

— Что там? — спросила Вирджиния, разглядев в земле расщелину с неровными краями.

— Это заброшенный оловянный рудник, — объяснил герцог. — Его начали разрабатывать римляне, когда высадились здесь и соорудили первые постройки там, где сейчас стоит замок. Рудник действовал с перерывами в течение нескольких веков, но теперь он заброшен. Он очень глубок и опасен. Вот почему фермеры никогда не выпускают свой скот в эту часть поместья. Пастухи тоже опасаются здешних мест, особенно когда в стаде появляется молодняк.

Они подъехали поближе, и Вирджиния заглянула в рудник. Внизу было темно и страшно, края пропасти осыпались. Это была настоящая ловушка для путника, шагающего по равнине в туманную ночь, или для животного, которое отбилось от стада.

— Следовало бы поставить здесь ограду, — предложила Вирджиния. Герцог рассмеялся:

— Вот речь практичной американки! Не думаю, что кому-нибудь из местных жителей приходила в голову подобная мысль. Они просто обходят эти места стороной. Сюда приезжаю только я, чтобы дать размяться своим лошадям.

— Но сегодня и я приехала тоже, — заметила Вирджиния.

— Ты думаешь, я забыл об этом? — спросил герцог. — Посмотри, Вирджиния, вон там, подальше, есть небольшой лесок. Давай свернем туда, там мы сможем поговорить.

Она знала, что он не так хочет говорить с ней, как прикоснуться к ней. Ей тоже больше всего в этот момент хотелось почувствовать, как его руки обнимают ее, ощутить прикосновение его губ. Он мог и не слушать, согласна ли она, так как все прочел в ее глазах, которые неожиданно ярко сверкнули.

— Нужно кое-что обсудить, — ответила она почти машинально.

— Да, конечно, — отозвался он, — но мне сейчас трудно, Вирджиния, думать о чем-либо, кроме тебя.

Она ничего не сказала, и он через секунду продолжил:

— Никогда раньше не видел, чтобы девушка так мастерски держалась в седле. Раньше мне казалось, что только англичанки хорошо смотрятся верхом, но по сравнению с тобой они все выглядят неуклюже. Как-нибудь я обязательно возьму тебя на охоту. Конечно, не в таком костюме, а то распорядителя охоты хватит удар! Я бы с удовольствием посмотрел, как ты преодолеваешь на коне барьеры…

Его голос стих, и Вирджинии показалось, что он вдруг понял, как трудно будет представить ее компании, собравшейся поохотиться. Как он объяснит ее присутствие? Но она тут же отбросила эти мысли. Разве это важно, что случится в будущем, раз сейчас они вместе?!

Они подъехали совсем близко к лесу, когда Вирджиния оглянулась и увидела, что вдалеке движется по полям одинокий всадник. Он ехал к ним. Герцог, смотревший в это время на Вирджинию, не заметил его.

— Там кто-то скачет, — сказала она, и на лице герцога промелькнуло выражение досады, когда он проследил за ее взглядом. Лицо его вдруг напряглось, и тогда она взглянула на всадника повнимательней.

— Это Маркус, — со злобой проговорил герцог.

— Разве он знал, что мы едем сюда? — удивилась Вирджиния.

— Нет! Но ты слышала, я сказал на конюшне, куда мы собираемся поехать.

— Ты думаешь, он у них спросил?

— Я думаю, — медленно произнес герцог, — он ищет меня.

— Нет! Нет! — закричала Вирджиния. — Быстро уходи. Он тебя пока не заметил. Мы почти скрыты тенью деревьев.

— Я не хочу, чтобы он видел тебя, — ответил герцог. — Это самое главное. Он не должен заподозрить, что между нами что-то есть. Отправляйся домой, Вирджиния. Держись лесной тропинки. Она выведет тебя за сады возле замка.

— И оставить тебя здесь одного? — перепугалась Вирджиния.

— Рано или поздно мы должны были с ним встретиться один на один, — сказал герцог, — и если он ищет меня, то явно хочет что-то мне сказать.

— Тебе не следует говорить с ним! Только не здесь! — взмолилась Вирджиния.

— Но, дорогая, что он может мне сделать? — удивился герцог.

— Шпага в трости! — выдохнула она.

— Мой конь гораздо резвее его лошади, — успокоил ее герцог. — И потом, если меня найдут с его шпагой в груди, думаю, Маркусу нелегко будет найти объяснения.

— Себастьян, он — страшный человек! — в отчаянии воскликнула Вирджиния.

— Я пока не намерен умирать, — сказал герцог. — По крайней мере, пока еще раз тебя не поцелую! — Он повернул своего коня. — Сделай, как я велел, — добавил он тоном, не допускающим возражений. — Я рассержусь, Вирджиния, если ты ослушаешься меня. Я лучше знаю, что нужно делать. Уезжай сейчас же, не медли.

В его голосе была такая сила и уверенность, что она поняла — нельзя не подчиниться. Вирджиния скрылась под деревьями и только потом оглянулась вслед герцогу, медленно отъезжавшему от леса. Пока они с герцогом говорили, Маркус уже доскакал до торфяной равнины и теперь мчался по ней во весь опор. Герцог остановил своего коня и поджидал его. Он выглядел гордым и в высшей степени уверенным на своем великолепном черном скакуне. Расправив широкие плечи, он высоко держал голову, как бы заранее презирая любой вызов, который ему могли бросить.