– Еще неделю назад все было хорошо, – не понимал я.

Врач пожал плечами.

– Наверное, внешние обстоятельства спровоцировали. Нервозность. Эмоциональное состояние беременной женщины прямым образом сказывается на ребенке.

Я растерянно смотрел на врача, неспокойно сжимая Анину руку.

– Как ребенок? – я наблюдал за тем, как врач снова взглянул на монитор узи, продолжил что-то записывать в своих документах.

– С ним все хорошо, – не поднимая головы ответил он. – Но это первый звоночек. В следующий раз может все закончиться гораздо плачевно.

Он поднял на меня глаза. Мотнул головой в сторону двери, намекая, что нам следует поговорить наедине.

– Мы оставляем вас на лечение в стационаре, – уже обращаясь к Анне, добавил он.

– Как? Я не хочу здесь находиться, – Аня скривилась, попытавшись вновь приподняться.

– Лежи, тебе нельзя вставать, – я аккуратно, опустив руки на ее плечи, слегка надавил, вернув ее в горизонтальное положение.  Аня тяжело вздохнула, но послушалась.

Укрыв жену одеялом, сказав, что скоро вернусь, я вышел вместе с врачом в коридор.

– Пойдемте ко мне, – коротко бросил эскулап. – Скажу честно, эмоциональное состояние вашей супруги оставляет желать лучшего, – признался он, когда мы вошли к нему в кабинет.

– Как Аня к вам попала?

– Ее подруга позвонила в скорую, сказала, что беременной женщине плохо. И уже скорая привезла ее к нам, – сделав паузу, врач добавил, - не игнорируйте психологическое состояние вашей жены. Просмотрев ее предыдущие анализы, действительно, никаких предпосылок не было.

– Я вас понял, – голова зудела от сильного напряжения. – Мы в разводе, –откровенничать я не собирался, но признание слетело с губ.

У стоящего напротив меня мужчины округлились глаза. Врач сел в кресло, поправил очки.

– Хм. Тогда не знаю. Мое дело поставить вас в известность, решать вам, –  задумчиво произнес он.

– Я немедленно займусь ее переводом в чаcтную клинику, – мысленно уже прикидывал к кому обратиться, чтобы Ане доставить как можно меньше неудобств.

– Зачем? У нас имеются необходимое оборудование и медикаменты, – мужчина заерзал в кресле, – к тому же, изначально положили ее в отдельную палату.

– Я хочу, чтобы жена ни в чем не нуждалась.

– Конечно, конечно, – поспешил эскулап, – Анна сразу предупредила чья она супруга. Во избежание дальнейших недоразумений, незамедлительно выделили для нее отдельную палату.

Мне не понравилось, что сказал врач. Но задумываться об этом не было сил.

– Надеюсь я не пожалею, – пристально глядя ему в глаза.

– Не пожалеете, – заверил он.

– А теперь объясните нормально, что случилось и насколько это серьезно скажется на ребенке?

– Пока с ребенком все хорошо. Но Аня подавлена. Гормональный фон и так скачет, еще и ваш развод...полагаю причина в этом. Роман Александрович, мой вам совет: если хотите здорового ребенка - вашей супруге необходимо меньше волноваться. Ваши межличностные отношения оставьте на потом.

– Спасибо, - сухо бросил я.

Привалился спиной к стене, прикрыл глаза. Болезненная лавина сжала мое сердце. Слова врача не смогли меня успокоить.

– Сколько она у вас пробудит?

– Несколько дней. Сделаем повторно анализы – посмотрим на динамику. А дальше будет видно.

***

Аня мгновенно отреагировала на звук открывающейся двери. Обратил внимание, что выглядела она уже лучше, появился на щеках небольшой румянец.

Я неспеша прошел в палату, не отрывая взгляда от ее руки, подключенной к капельнице.

– Как ты себя чувствуешь?

– Уже лучше.

И голос был бодрее.

Я не мог посмотреть ей в глаза. Взгляд блуждал по палате, монотонно потирал уголки рта.

– Рома, хватит, пожалуйста, – не выдержала Аня, – иди сюда.

Она рукой похлопала по стулу, находящийся около ее кушетки.

– Анют...– с дикой решимостью, я сделал шаг навстречу к ней, но остановился.

– У нас будет сын, – обрадованно сообщила она.

В висках пульсировало, провел ладонью по волосам.

Сын! У меня будет сын!

Видел, как она выжидающе смотрит на меня, боится лишний раз пошевелиться.

Взял ее холодную руку в свою, приложил к горячему лбу. В горле ком стоял.

Понимал, что Аня ждет от меня явно не благодарностей. Но сердце стучало, упорно не давало совершить непоправимое, отдавая отчет, что этот шаг станет последним, решающим, и тогда приговор вступит в свою силу и обжалованию не сможет подлежать.

Аню выписали на пятый день. Перестраховались.

Она без умолку тараторила, и носилась по квартире как заведенная. Ее хорошее настроение немного действовало на меня успокаивающе и говорило, что я принял верное решение. Ребенок важнее.

Аня принесла из спальни маленькую красную коробку. С предвкушением, с горящими глазами, открыла ее, демонстрируя блеск бриллиантов.

Надела на безымянный палец кольцо, любуясь им. Подставляла руку к свету, то убирала, затем снова подносила.

– Спасибо тебе, дорогой, – она бросилась ко мне на шею, прошлась поцелуем по щеке, – ты не представляешь, как я этого ждала. Вот ты не пожалеешь, совсем не пожалеешь!  Надо найти твое кольцо...Пусть все видят, что ты мой.

В такой момент прозреваешь окончательно, что такое клин клином вышибать. Не вышибешь, а вгонишь еще глубже. Попробовать избавиться от чувств к Даше, направляя свои эмоции на уже абсолютного другого человека - ребенка?! Моего ребёнка! Физически я находился рядом с Аней, при этом эмоционально и психологически продолжал быть рядом с Дашей, вещи которой исчезли из нашей квартиры уже на второй день после расставания.

Пустота в душе прожигала насквозь все тело, и эту пустоту хотелось немедленно заполнить. Оставалось совсем чуть-чуть. Каких-то пять месяцев.

Рома

Несколько месяцев спустя

Всё небо заволокло серыми тучами. Казалось, еще минута и дождь польется сплошной стеной. Гнетущая тишина в кабинете между нами пробирала до костей и накалилa обстановку до предела.

Изо дня в день мы продолжали играть в счастливую семью, делая вид что нам комфортно находиться в обществе друг друга. Мы простая, среднестатистическая семья, пережившая кризис. А сейчас переломный период миновал, и мы вновь пытаемся относиться друг к другу с пониманием и доверием. Проблема была в том, что мы оба знали – это игра. Игра двух актеров в дешевой пьесе под названием "Брак". Ничего не прошло! Нечему было проходить.

В нашей жизни с самого начала была только фальшь. Мы были красивой картинкой с обложки модного глянцевого журнала. За кадром просто не было «нас». Брак был фарсом, способом спрятаться, убежать от раздирающей душу боли для меня и…чем он был для нее? На этот вопрос я не могу дать ответ. Никогда не задумывался, что она искала в этих отношениях. Хотя, догадывался.

И все-таки мы с маниакальной точностью каждодневно выдавливали из себя улыбки, будто не было никогда в моей жизни другой. Только она. Я – ради ребенка. Аня – ради сохранения семьи.

Семья. И горько, и смешно. Стремится сохранить то, чего никогда не было. Зато была мечта. Моя. Заветное желание. Сын. Или дочь. Не с ней. С другой. У нее были другие мечты.

Тошно. От себя тошно. От ее натянутой улыбки. От фальшиво печальных глаз, в глубине которых плещется, нет, не боль, недовольство, раздражение от того, что всё не так, как хотелось, ненависть.

Но в последние несколько недель всё опять скатилось в начало конца, уже не было сил притворяться и делать вид, как все счастливы. Как будто широко открылись глаза и разочарование пережили по–новому. Есть два абсолютно чужих друг другу человека, проживающих на одной жилплощади.

И сегодняшний воскресный вечер не стал исключением.