В конце концов я сама дошла до такого состояния, что схватила алюминиевый шезлонг, стоявший возле бассейна и швырнула его в воду рядом с упрямой парочкой. Безобидный шезлонг, несомненно, должен был напугать их больше, чем веревка на дне.
И действительно, Хоку и Кико в ужасе мотнулись через веревку в другой конец бассейна, а я в этот момент свистнула и бросила несколько рыбешек, съесть которых страх им отнюдь не помешал.
В результате теперь на дне бассейна, пугая моих дельфинов, покоился шезлонг. На глубине двух с половиной метров. Мне пришлось пойти в раздевалку, надеть купальник, нырнуть в бассейн и вытащить шезлонг, а Хоку и Кико тем временем нервно кружили по ту сторону веревки.
Во второй раз у меня хватило ума привязать к шезлонгу веревку, чтобы больше не нырять за ним. Снова я швырнула его поближе к дельфинам, и снова Хоку и Кико метнулись в свой спасительный угол, проплыли над веревкой и получили за это вознаграждение.
В третий раз они пронеслись над веревкой, едва заметили, что я поднимаю шезлонг. Шезлонги, возможно, и имеют привычку закусывать дельфинами, но, во всяком случае, веревка на дне бассейна не подпрыгнула и не схватила их. Ее безобидность была установлена. Они вновь начали спокойно плавать из конца в конец бассейна. Еще несколько поощрений – и они уже принялись нарочно проноситься над веревкой: хватали рыбу, тут же поворачивали назад и, миновав веревку, оглядывались в ожидании новой порции рыбешек.
Когда они совсем успокоились, я «установила для них режим». Это крайне важное правило дрессировки, о котором часто забывают. Животные чему-то научились: они усвоили, что проплыть над веревкой – значит получить рыбу. Теперь им предстояло усвоить, что иногда они получат рыбу, только проплыв над веревкой два или три раза. В первый раз, когда они проплыли над веревкой, а свистка не последовало, это как будто сбило их с толку: уж не ослышались ли они? Не слишком охотно они попробовали еще раз. Полный успех! Вот он, свисток! Еще попытка – опять нет свистка. Уже с большей уверенностью они быстро повторили требуемое движение по собственной инициативе. «Все в порядке, понимаешь? Если свистка нет, скорее плыви через веревку опять: может, тогда ты его услышишь».
Даже от недавно пойманных и еще напуганных животных можно на протяжении единственного короткого сеанса дрессировки добиться того, чтобы они за одно поощрение с удовольствием повторили два и больше раз только что освоенный поведенческий элемент. Как и с приучением к свистку, это стало для меня чем-то вроде шахматной партии. Следуя инструкциям Рона, я придерживалась варьируемого режима – иногда поощряла первый проплыв над веревкой, иногда каждый второй, иногда оставляла без поощрения три проплыва, иногда поощряла несколько проплывов подряд. В конце концов животные уже с охотой снова и снова проплывали над веревкой, даже если им приходилось проделывать это по три-четыре раза, прежде чем они получали поощрение.
Варьируемый режим, как ни странно, оказывается куда более действенным, чем неизменный. Если бы Хоку и Кико в течение часа проплывали над веревкой и получали рыбу, проплывали над веревкой и получали рыбу, проплывали над веревкой… им это могло бы надоесть или просто стало бы лень. А если бы они на таком режиме вдруг вовсе перестали получать рыбу – ну, например, я решила бы, что им пора проплывать над веревкой одновременно, – то в раздражении могли и вовсе отказаться работать. И новый поведенческий элемент «угас» бы.
Рон Тернер как-то объяснил мне это следующим образом. Если ваша машина до сих пор всегда заводилась с одного поворота ключа, но в один прекрасный день вы повернули ключ, а она не завелась, то после двух-трех раз вы прекратите свои попытки, решив, что в машине что-то разладилось. Поведенческий элемент поворачивания ключа угас бы у вас очень быстро. Если же, наоборот, у вас был бы старый драндулет, который всегда заводился туго, вы вертели бы ключ и жали на педаль газа минут двадцать, прежде чем наконец бросили бы стараться и начали бы искать другую причину. Во втором случае вы находились бы на длительном варьируемом режиме. Вот такого рода упорство я и хотела выработать у Хоку и Кико.
После того как варьируемый режим мягко и постепенно был закреплен, Хоку и Кико торопились проплыть над веревкой, едва я появлялась у бассейна с ведром рыбы в руке, так как знали, что могут сразу же получить поощрение. А если рыба перед ними не падала, они продолжали быстро и азартно плавать над веревкой в надежде, что следующий раз окажется удачным. Кроме того, я могла добавить азарта, время от времени поощряя их двойной порцией рыбы – главным призом. По правде говоря, у меня появилась привычка всегда завершать сеанс дрессировки «выдачей главного приза», вероятно под воздействием неосознанной антропоморфической идеи, будто это смягчает разочарование из-за того, что сеанс вдруг кончается.
Именно варьируемые поощрения составляют соблазн игральных автоматов и рулетки. И в дрессировке установление варьируемого режима абсолютно необходимо, если вы хотите, не теряя разгона, перейти к более сложному обучению.
И вот, установив такой режим, я подняла веревку на полтора метра над дном. Теперь у Хоку и Кико появилась возможность ошибаться. Вначале случалось, что робость брала верх, и, уже находясь над веревкой, они поворачивали и бросались назад. Иногда они проплывали под ней. Поощрение же они получали, только проплыв над ней полностью. Однако они уже усвоили старую школьную пропись: ежели не вышло сразу, пробуй, пробуй еще раз. Поэтому я могла, не обескураживая их, закреплять с помощью поощрения только те поведенческие элементы, какие мне требовались.
Через два-три сеанса мои кико перестали делать ошибки, я подняла веревку на поверхность, и они очень мило через нее перепрыгивали. Не возникло никаких сложностей и когда я подвела под веревку алюминиевый прут длиной 1,2 метра – точно такой же, как барьеры, которые им вскоре предстояло брать в Театре Океанической Науки, – а затем вовсе убрала веревку, так что теперь они прыгали через прут.
Однако и эта простая задача потребовала отработки множества частностей. Дельфины должны были прыгать через барьер, а не за его концом. Кроме того, мне было нужно, чтобы они прыгали рядом, не опережая друг друга, почти бок о бок. И прыгали только в одном направлении – слева направо. Все это надо было выделить, а затем отработать с помощью варьируемого режима. Каждый момент приходилось решать как отдельную задачу. Стоило лишить животных поощрения из-за того, что они прыгнули чуть в сторону от барьера, а затем не поощрить их, потому что они, хотя и прыгнули через барьер, но не совсем одновременно, как сразу же возникала катастрофическая путаница. Но было очень трудно все время себя одергивать и ограничиваться чем-то одним.
Впрочем, такая отработка могла идти и очень быстро. Иногда за один сеанс удавалось покончить с двумя-тремя шероховатостями, но было абсолютно необходимо все время точно представлять себе полную картину и не поддаваться искушению с помощью одного поощрения выправить сразу несколько отдельных моментов.
Новая кардинальная трудность, с которой неизбежно сталкивается каждый дрессировщик дельфинов, возникла, когда настало время поднять прут над водой. Пока прут лежал на поверхности воды, Хоку и Кико очень лихо преодолевали его высоким прыжком. Я подняла прут над водой на какие-то жалкие пять сантиметров – и они наотрез отказались прыгать. Что же делать?
По-видимому, проблема заключалась в восприятии. Предмет, находящийся в воде, дельфин не только видит, но и воспринимает с помощью эхолокации. Предмет, поднятый над водой, насколько нам известно, уже не доступен эхолокации и выглядит совсем иначе, раздробленный на части движением и блеском той грани, где вода смыкается с воздухом. На этом этапе следует, не торопясь, потрать несколько сеансов, во время которых объект находится над самой поверхностью, то видимый для дельфинов, когда их движения поднимают волну, то невидимый для них, когда вода успокаивается. Дельфины в это время учатся оценивать место и высоту прыжка по памяти, высовывая голову из воды и глядя на прут в воздухе, прежде чем брать разгон к нему. Вероятно, они выучиваются смотреть вверх сквозь поверхность воды примерно так же, как рыбаки выучиваются видеть рыбу, гладя вниз сквозь ту же самую поверхность. В сущности, это очень трудная задача, и просто поразительно, как хорошо справляются с ней животные.
