Он представлял в мельчайших подробностях, как будет истязать этого хлыща Тейта. Тем более что у певца нашлось уязвимое место — жена. О, как она будет молить о пощаде, когда придет ее время! А это случится уже скоро. Он даже ощущал запах крови. Такой возбуждающий, пьянящий…

Было уже далеко за полночь. Брюс и Пола разошлись по спальням, лишь Эйнджел все еще находился в кабинете. Сон не шел к нему, поэтому он решил просмотреть почту, уже неделю скапливающуюся на письменном столе.

Разбирая стопки конвертов, он старательно рассортировывал их по степени важности. Направо — счета, налево — письма из банка, отдельно — деловую переписку. Неожиданно его внимание привлек плотный пакет из серой бумаги, не имеющий обратного адреса.

Движимый любопытством, Эйнджел торопливо вскрыл его и обнаружил внутри аудиокассету. Гадая, что бы это значило, он вставил пленку в музыкальный центр. Раздались помехи, сменившиеся затем приглушенным голосом. Эйнджел сразу узнал его. Говорил тот же ненормальный, который угрожал ему по телефону.

— Я рад, что ты слушаешь меня, Эйнджел.

Я даже чувствую, как бьется твое сердце, охваченное страхом. Ты все правильно делаешь. Тебе надо бояться. Это расплата за то, что ты остался жив, когда должен был умереть. Жалкий калека, я мог бы покончить с тобой немедленно, но мне мало этого. Я желаю заставить тебя страдать так, как страдал я. Все эти годы мне приходилось прислуживать таким самонадеянным ублюдкам, как ты, хотя все должно было быть наоборот.

Я долго ждал и теперь желаю насладиться местью сполна. Для начала мне предстоит выпустить кишки твоей жене, а потом я приду за тобой. Тебе неоткуда ждать помощи. Все будет идти должным образом.

Запись окончилась. Эйнджел неподвижно сидел в своем кресле. Пока он прослушивал кассету, в его сознании вспыхнуло какое-то смутное узнавание, но, не успев закрепиться, исчезло. Он отмотал пленку назад и вновь включил.

— Тебе неоткуда ждать помощи. Все будет идти должным образом.

Последняя фраза… Где-то он ее уже слышал, но где? Догадка пришла внезапно и ошеломила своей чудовищностью. Страх железными пальцами сжал горло. Страх не за себя, за Полу. Беспомощную перед изощренным негодяем. Возможно, в эту самую минуту он расправляется с ней…

Эйнджел рванул на себя ящик стола, схватил револьвер и направил кресло через холл к лифту. Нажав кнопку, он с ужасом обнаружил, что кабина заблокирована. Не долго думая, он резко, излишне резко повернул в сторону лестницы — и кресло опрокинулось вместе с ним.

Оказавшись на полу, он некоторое время беспомощно лежал, собираясь с силами, затем, освободившись от фиксирующих ремней, оперся на руки. Подтянув к груди одно колено, Эйнджел медленно выпрямил ногу, стараясь удержаться в устойчивом положении, у него это получилось. Проделав то же самое с другой ногой, он встал, поднял коляску и, толкая ее перед собой наподобие опоры, добрался до лестницы. Ухватившись за перила, осторожно переступая ставшими вдруг послушными ногами, медленно поднялся. Пройдя через узкую галерею, Эйнджел оказался перед комнатами второго этажа.

Дверь в их спальню была распахнута настежь. В тусклом свете луны он увидел, как над кроватью склонилась темная коренастая фигура. Холодно блеснул занесенный для удара нож.

— Пола! — Хриплый крик вырвался из горла Эйнджела одновременно с револьверным выстрелом.

Фигура выпрямилась.., и, пошатнувшись, рухнула на пол. Эйнджел, тяжело дыша, прислонился к стене. Его била мелкая дрожь.

В это, время дверь, ведущая в ванную, отворилась и на пороге возникла Пола с обернутым вокруг тела полотенцем. В ее ушах торчали миниатюрные наушники, а из плеера доносилось: «Давай, детка, давай…».

Заметив мужа, она выключила музыку и удивленно спросила:

— Что с тобой? Где твое кресло? — Ее взгляд рассеянно скользнул по комнате и наткнулся на распростертое у кровати тело. — Что здесь произошло? — Пола нажала на выключатель.

Яркий свет залил все вокруг, осветив лицо лежащего на полу человека. — Брюс?!

— Убийца, — сдавленно произнес Эйнджел, указывая на труп. — Я стрелял, он — мертв.

— О Боже!

Ее воображение живо восстановило картину произошедших событий. И тут до ее сознания дошло кое-что еще. Пола протянула к мужу руки, еще не полностью веря в свершившееся.

— Любимый, ты говоришь?!

Эйнджел шагнул к ней навстречу.., и потерял сознание.

После двухчасовых расспросов полицейские уехали, увезя тело Брюса в темном полиэтиленовом мешке. Ричи, закрыв за ними дверь, вернулся в гостиную, где на мягких подушках возлежал Эйнджел. Он уже полностью пришел в себя после пережитого кошмара. Во многом этому способствовало заявление приехавшего вместе с патрульными машинами врача.

Он уверил Эйнджела в том, что его состояние не внушает опасений. Повторный шок ликвидировал последствия первого, принеся полное исцеление. Это радостное известие несколько сглаживало недавние мрачные события.

Пола протянула Мелиссе бокал шерри и, сев в соседнее кресло, еще раз недоуменно развела руками.

— Все же мне не совсем ясно, что толкнуло Брюса на преступление.

— Зависть, — ответил Ричи, обнимая Мелиссу. — Обыкновенная зависть, как бы парадоксально это ни звучало. История стара как мир. Молодой парень, чья карьера не состоялась, обозлился на общество за то, что оно его отвергло, не признало «сверхчеловеком», и решил отомстить.

— Но почему именно Эйнджелу? — Мелисса вопросительно посмотрела на приятеля.

Она пыталась вникнуть в детали происшедшего. Когда по телетайпу пришло сообщение о вызове полицейского наряда в дом Тейтов, молодая женщина как раз находилась в студии. Начальство отправило ее на место происшествия с заданием подготовить репортаж. Позвонив Ричи, она уже через полчаса была у дома друзей.

— Брюс, видимо, считал Эйнджела олицетворением жизненного успеха, — пояснил Ричи. — Суди сама: талантливый, красивый, окруженный многочисленными поклонниками, он, как никто другой, способен вызвать зависть.

— Кроме того, — добавил Эйнджел, — полицейские сказали, что Брюс был исключен из боксерской федерации, когда жестоко избил более удачливого соперника после поединка.

— А мне немного жаль его, — негромко произнесла Пола. — Ведь все существование Брюса было наполнено ненавистью и лишено любви. Это печально.

— И все-таки мне есть за что быть ему благодарным… — задумчиво протянул Эйнджел.

— За что?! — удивленно воскликнула Мелисса.

— Он заставил меня понять одну вещь.

— Какую? — Теперь уже и Ричи выглядел заинтересованным, — Пола — это самое ценное, чем я обладаю.

Прижавшись к плечу мужа, Пола следила за пляшущими языками пламени в камине. Причудливо сплетаясь, они ласкали друг друга так же, как и Эйнджел несколько минут назад ласкал ее, — горячо, нетерпеливо и страстно.

— О чем задумалась, любимая? — прошептал он, касаясь губами виска Полы. Отблески огня играли на его обнаженном теле.

— Ни о чем. Просто мне нравится слушать твой голос, такой родной, согревающий сердце.

Вне зависимости от того, о чем ты говоришь: просишь воды, узнаешь время или просто произносишь мое имя. Это все не так важно. Главное — слышать тебя каждый час, каждый миг.

Эйнджел с нежностью посмотрел на жену.

— Помнишь, как однажды давным-давно ты сказала, что каждый смертельно больной человек имеет право на шанс? Мой шанс это ты, Пола, и я не выпущу тебя из рук.

Фил Пулман бесстрастно взирал на сидящего перед ним Эйнджела. Так смотрят на старую, поднадоевшую вещь.

— Эйнджел, как ты не понимаешь, твоя карьера окончилась. Шоу-бизнес — это жесткий бизнес с сильно развитой конкуренцией. Стоило тебе исчезнуть на полгода, и твои фанаты поклоняются уже другому кумиру. В тридцать два года начинать все заново — самоубийство.

Я еще постарался бы понять твое желание вернуться на сцену, если бы ты имел целью заработать денег. Но и тебе, и мне прекрасно известно, что в них у тебя нет нужды. Да и свою долю восторженных оваций ты уже получил.