Чашка снова наклонилась к губам. Я попытался поднять руку, чтобы перехватить её, и осознал, что на такой подвиг пока не способен. Пришлось лежать покорной тряпочкой и терпеливо принимать помощь.

- Сколько? – между глотками выдавил я и прокашлялся.

Из горла хлынула слизь. Хван Цзи поспешно отставил чашку и подал платок, чтобы я сплюнул.

- Четвертый день пошел. Мы уже думали, что всё, не выкарабкаетесь, - ответил парень, опустив меня на подушку. - Но я смог прочитать ваши записи о природе вашего лекарства и до-зи-ров-ке, - по слогам произнес он незнакомое слово и бодро продолжил: - Мы были поражены! Дядя сказал, что люди такого великого ума рождаются раз в сотню лет и что мы обязаны сделать всё, чтобы вы выжили, дабы вы могли нести свет исцеления еще долгие годы. Мы сделали так, как вы писали. Мы ставили вам уколы в бедро и систему с раствором соли. И вы очнулись!

Я повернул голову и увидел, что моя правая рука привязана к кровати, а к сгибу локтя - игла, от которой к перевернутой бутылке тянулась трубка из выделанной жилы. Слов и сил хватило лишь на впечатленное:

- Ого!

- Доктор Лим, как вы догадались использовать кровь выздоровевших? - спросил Хван Цзи.

Я посмотрел на фанатичный огонек в раскосых глазах, понял, что он от меня не отстал бы, и с тяжелым вздохом ответил:

- Если коротко, то я опирался на основной закон природы.

Хван Цзи даже подался ближе – до такой степени хотел узнать секрет.

- Какой?

- На всякое действие есть противодействие.

Тот замер, глядя в стену, пошевелил губами.

- Я нигде не встречал такого закона… Но в нем определенно есть крупицы истины! Поправляйтесь быстрее, доктор Лим, - он сунул мне в руку колокольчик и выскочил из каюты, повторяя: - На всякое действие есть противодействие… Как же верно!

- Эй, постой! А что тут происходило эти четыре дня? - спохватился я, но его уже и след простыл.

Рядом со мной осталась лишь пустая чашка из-под отвара.

- Вас объявить хаоситом.

Это было первое, что сообщил господин Чан, когда вошел ко мне в каюту.

- Неудивительно, - только и сказал я. – Я же кричал об этом на весь рынок.

Чан недовольно нахмурился, прошелся от стены до стены и сел на вычурный стул напротив меня, подвинув тумбочку с ларцом в сторону.

- Но вы не хаосит, - мрачно проронил он. – Мы смотреть ваше тело, дайфу Лим. Вы иметь шрам – и всё. Мои люди точно знать все метки. Зачем себя оговорить?

От волнения его китайский акцент усилился. Веер нервно порхал в его руках, с тихим стрекотом то раскрывался, то закрывался.

- Они всё равно бы решили, что я хаосит. Во-первых, я сбежал. Во-вторых, у меня осталось в Доме Порядка слишком много таких вещей, которые можно счесть хаоситскими. А так я раскаявшийся грешник и утопился от чувства вины, - пояснил я и с подозрением уточнил: - Ведь так говорят в народе? Я прав?

Господин Чан еще несколько секунд сверлил меня недовольным взглядом, а потом со вздохом кивнул:

- Да. Это так. О вещи служители молчат, но город говорит о вас так, как вы говорить... Но всё равно! – воскликнул он. – Вы не понимать тяжесть обвинения? Вам здесь больше не жить! Никогда!

- Я и не собирался здесь жить! – вскипел я, приподнялся и тут же поперхнулся кашлем.

Господин Чан растерял весь свой пыл и взволнованно засуетился вокруг, подавая то платок, то отвар, то шприц.

- Вы хотеть вернуться в Корё? – спросил он, когда я немного пришел в себя и отдышался. – Это будет сложно, дайфу Лим. Очень сложно и опасно.

- Нет, я не из Корё.

Господин Чан озадачился сильнее.

- Откуда тогда?

Я допил отвар, поставил чашку и откинулся на подушки.

- Поверите ли вы мне, господин Чан?

- Говорить, а я сам решу, верить или нет, - велел мужчина.

- Всё началось с того, что подруга моей двоюродной сестры решила поучаствовать в конкурсе костюмов…

Я рассказал ему всё: и о женских тряпках, и о своём актерском прошлом, и о профессии фармацевта-исследователя, и о мире, который на три века обогнал этот в развитии. Господин Чан слушал тихо, внимательно. Его лицо застыло маской: ни удивления, ни недоверия – ничего. Даже его веер лег на колени, закрыв узор – только рукава турецкого кафтана скользнули по полу.

- Вот как, - выговорил господин Чан и глубоко задумался, когда я замолчал. – Прошу прощения, но это весьма походить на сказку.

Я так выбился из сил во время рассказа, что даже кивнуть не смог. Да, для человека вроде Чана моя история на самом деле выглядела неумелой попыткой навешать лапши на уши. Он мне не поверил – ничего удивительного, даже ожидаемо… Только откуда внутри взялось это болезненное разочарование?

- Да, на сказку… - задумчиво повторил господин Чан. – Первая морская сказка Инжира Констатора о земле Интернет…

Я вмиг забыл и о слабости, и о лихорадке. Меня аж подбросило над кроватью.

- Как-как вы сказали?!

- Первая морская сказка Констатора о земле Интернет, - удивленно повторил Чан, шарахнувшись от моих протянутых рук. – Земля обетованная. Там люди летать по воздуху на железных птицах самолетах и говорить друг с другом из городов через волшебные зеркала с яблоками. Инжир говорить, он прийти оттуда в синих огнях. Но пока ни один мореплаватель не… Дайфу Лим, с вами всё хорошо?

Со мной не было хорошо. Меня всего трясло. Интернет! Самолеты! Волшебные зеркала с яблоками – айфоны Эппл! Кто-то из моего мира и времени был здесь до меня! Как можно было остаться спокойным после такой новости?!

- Что за Инжир? Кто он? Как его найти?

Я всё-таки умудрился схватить Чана за отвороты кафтана и даже тряхнул его. У ошарашенного купца только зубы клацнули. Он забарахтался, попытался отцепить меня от себя, но с тем же успехом он смог бы выбраться из хватки крокодила.

- Дайфу Лим, придите в себя! Дайфу Лим!

Перед глазами мелькнула хохломская роспись на боку кружки – и мне в лицо плеснула холодная вода. Я поперхнулся, выпустил Чана и тут же получил отрезвляющую пощечину от Хван Цзи. Он принес в разгар истерики еду и не придумал ничего лучше, чем вылить на меня воду и дать по лицу.

Хорошо придумал. Я успокоился мгновенно. Накатил стыд. Купец ко мне со всей душой, можно сказать, а я повел себя как неблагодарная скотина. Никакой выдержки.

- Я… Простите, господин Чан. Я непозволительно сорвался, - выдавил я и упал на подушки.

- Вы больны, дайфу Лим, - с понимающим видом покивал господин Чан и на всякий случай придвинулся поближе к племяннику. – Вы четыре дня лежать в бреду. Неудивительно, что ваша голова всё перепутать. Отдыхайте.

И он привстал, чтобы уйти. Я запаниковал. Как его можно было отпустить в такой момент?

- Подождите! Расскажите мне об Инжире Констаторе. Кто он?

- Я расскажу, - решительно сказал Хван Цзи, ненавязчиво прикрывая собой любимого дядюшку от меня.

Ничего удивительного. Я в тот момент выглядел не совсем адекватным человеком: бледный, растрепанный, дерганный, с лихорадочно горящими голодом глазами. И ведь господину Чану хватило выдержки попрощаться и еще добавить, что мы вышли из Приморья и сейчас плывем в другой город, а Хван Цзи действительно сел рядом и, как ни в чем не бывало, разложил передо мной еду на подносе. Железобетонные нервы у этой семейки. Я сам бы побоялся оставаться наедине с больным, у которого после лихорадки поехала крыша.

- Вы кушайте, дайфу Лим, - он вынул иглу из моей вены, отвязал руку, вручил мне ложку и покачал головой, когда та затряслась в моих пальцах. – Как у вас сил хватило?

А я и сам не понял. Адреналин, видимо.

- Инжир. Расскажите мне об Инжире, - напомнил я и, все-таки совладав с тяжелым прибором, зачерпнул похлебку. Взгляд упал на ларец со льдом, и меня озарило: мой земляк никакой не Инжир Констатор, а инженер-конструктор! – Это ведь он придумал воздушный колокол и этот ларец, да? 

- Да. Их сделали по его чертежам, - подтвердил догадку Хван Цзи. - Инжир Констатор – весьма известный изобретатель. Поговаривают, он родом откуда-то с этих краев. В своих сказках и жизнеописаниях он точно описывал эти земли и родным его языком являлся росский.