В себе закрылась, никого близко не подпуская. С подругами общаться перестала. Не было желания изображать счастье, которое у меня ассоциировалось с болью. Именно боль мне оставил в награду Тимур. Видимо, я слишком была счастлива за то короткое время, что мы были вместе, а теперь приходилось платить по счетам. И я платила, по полной. Себя всю растеряла в этой любви. На крупицы рассыпалась, забыв о том, кто я есть. Не было больше Соболевой Алеси. Нынче в зеркале отражалась грустная женщина с явным унынием на лице.

К новому инструктору привыкла сразу. В отличие от Ариевского, Артем был мягким и добрым от природы. Никогда не повышал голос. Никогда не ругал, если допускала ошибку. И даже, когда однажды сдавала задним ходом и наехала на стекло, порезав шину, инструктор не принялся вопить во всё горло, чтобы точно сделал Тимур. Нет. Артем лишь глаза закатил, устало лоб потер, а затем сказал, что нужно быть внимательнее и по зеркалам смотреть чаще.

Вождению в городе меня обучал именно Артем. И слава богу, что это был именно он. Иначе, я бы уже давно бросила эту затею с получением водительских прав. Дорожные знаки, движение в потоке, перекрестки, пешеходы, пробки. Головой приходилось вертеть как на шарнирах. Да ещё и передачи вовремя переключать на коробке. А ещё, как назло, сзади постоянно поджимали другие машины, а самые наглые подрезали прямо перед носом.

Артём не единожды воспользовался дублирующими педалями, чтобы ДТП избежать. Так и помнится отчётливо случай, когда мне под колеса неадекватный мужик вылез. Самое интересное, что пешеходный переход был всего в нескольких десятках метров, поэтому я не успела вовремя среагировать, в отличие от Артёма. Инструктор на педаль тормоза нажал, а затем из машины выскочил и едва с кулаками не набросился на того мужика. Да толку было ноль. Что взять с пьяного человека? С того момента я поняла, что на дороге всегда нужно думать наперед. За себя и за того парня, как говорится! Подобные ситуации заметно вырабатывали бдительность и осмотрительность, а еще позволяли на короткий миг забыть о своих проблемах.

Но одна поездка стала для меня роковой. Был поздний вечер, занятия по вождению подходило к концу. Я держала ногу на педали газа позволяя стрелке на спидометре останавливаться на значении "пятьдесят", как вдруг из подворотни выскочила бездомная собака. Среагировать я так не успела, да и Артем — тоже. Все произошло слишком быстро. Визг под колесами, и резкий удар. В тот момент сердце ушло в пятки, не иначе. Я не сразу смогла прийти в себя. Все сидела на сиденье, боясь даже дышать. Артем первым в чувства пришел. Выскочил из автомобиля, а затем вернулся через минуту, держа на руках раненую собаку. Сказать, что я разревелась — это ничего не сказать! Из глаз просто ручьи текли, а тело трясло как никогда раньше. Шок. Ступор. Синонимов было много, и даже их бы не хватило, чтобы описать весь букет эмоций, нахлынувший на меня в тот час.

− Леся, все хорошо. Собака жива, смотри, − Артем пытался успокоить, как мог. Даже за плечи приобнял, прижимая к груди. Но я реветь принялась больше прежнего. К мужскому плечу прижалась, зарываясь лицом в шерстяном свитере. На заднее сиденье, где лежала собака, я даже смотреть боялась.

− Садись на место пассажира, я поеду за рулем, − мужской голос вырвал из плена истерических всхлипываний. Послушалась Артема. Пересела на другое сиденье, а затем в спинку вжалась, смотря перед собой стеклянными глазами.

По дороге в ветеринарку я не обронила ни слова, прислушиваясь к мирно лежащей собаке. На удивление, но она дышала, правда слишком тихо. Только по еле заметному вздрагиванию было понятно, что она жива. Эти наблюдения заметно предавали уверенности в благополучном исходе. Оказавшись в ветеринарной больнице, отнесли собаку к врачу. Седоволосый мужчина, едва взглянув на раненного питомца, сообщил об экстренной операции. Так и просидели на лавочке под операционной в ожидании целый час, а, может, больше. В скором времени уставший врач появился в коридоре. Объяснил, что да к чему и передал список лекарств, необходимых для дальнейшего лечения. Мы с Артёмом только головой кивали, слушая о последующей судьбе собаки. Ей требовался дальнейший уход и с этим нужно было что-то делать.

− Я могу к себе взять собаку, но при одном условии, − обратился Артем, когда мы остались наедине. Я только бровью повела на подобное предложение. Чувство вины, съедающее изнутри, было готово заставить выполнить любые требования.

− Ты сейчас же перестаешь шмыгать носом, во-первых. А, во-вторых, ты будешь навещать собаку каждый день, пока она не выздоровеет, − инструктор улыбался перед собой, а я все так же продолжала шмыгать носом, одобрительно кивая головой.

Заботиться о собаке было само собой разумеющемся. Я бы и сама взяла ее домой, да только мама страдала жуткой аллергией на шерсть животных. Поэтому предложение Артема было самым разумным.

− Лесь? Ты чего? — Обратился Артем, едва касаясь моего плеча. — Собака жива, слышишь? Все будет хорошо.

− Я боюсь, Артем. Боюсь теперь за руль садиться. А вдруг в следующий раз это будет человек, что тогда? — Тело сотрясало изнутри, заставляя голос запинаться.

− Не будет, слышишь? Не будет, Леся, − мужские руки обняли за плечи, и я снова прильнула к его груди. Не знаю, сколько времени понадобилось, чтобы успокоить меня. Но Артем, точно, как настоящий друг, заботливо обнимал и гладил по спине, слушая мои всхлипывания.

В скором времени Артем отвез меня домой. Едва машина поравнялась с моим подъездом, как перед глазами показался знакомый внедорожник черного цвета. Вольский. Его новую машину, точную копию прежней, я бы узнала из тысячи. Это был просто лайнер, а не легковой автомобиль.

Выходить я не торопилась, так и сидела в машине инструктора, боясь шевелиться. Ведь дома ожидал Вольский, а его мне меньше всего хотелось видеть. Да, что там видеть? Знать не хотелось. Настолько он осточертел со своей любовью, что уже просто тошнило. Бегал за мной целый месяц после того случая, когда приперся в столицу. Конечно, тогда я его прогнала и демонстративно села на поезд, отказываясь от предложения подвезти с комфортом на машине. Но только Тиму было все фиолетово. Он пытался наладить отношения со мной, выстраивая некую френд-зону. Всё время оказывался рядом, куда бы я не пошла. Это, безусловно, удивляло, учитывая тот факт, что мама, по ее словам, не сообщала о моём местонахождении. Но, видимо, методы Вольского имели просто сверх человеческие способности, иначе, откуда ему был известен каждый мог шаг?

— Не хочешь идти домой? — Послышался голос Артёма, из-за чего я едва не вздрогнула, возвращаясь в реальность.

— Не хочу, — головой закивала, смотря в сторону подъезда.

— Почему? Может быть, нужна помощь? — Вопрос инструктора поставил в тупик. Я даже зависла, подбирая нужные слова.

Почему? Действительно, почему. Почему я должна сидеть в чужой машине и трястись, как лист на ветру?

— А знаешь, Артем. Ты можешь помочь. — Смелости набралась, чтобы посмотреть в голубые глаза блондина.

— Я понял, идем, — отозвался инструктор, широко улыбаясь. — Надеюсь, потом никого не придётся спасать?

— Надеюсь, — на улыбку ответила, искренне веря в то, что сработает новый план под названием "Отвали от меня, Вольский".

Едва успела переступить порог дома, как послышались голоса. Женские и мужские вперемешку с раскатистым смехом. В сердце что-то кольнуло, заставляя напрячь нервы. Сняла полушубок и сапоги, а затем помогла Артёму. Инструктор заметно стеснялся, пытаясь надеть на лицо дежурную улыбку, что получалось совсем не естественно.

— Ты уже жалеешь, что вызвался помочь? — Иронично ухмыльнулась, сомневаясь в своем решении. Зачем было вмешивать инструктора в свои дела? Артем добрый парень и совсем бескорыстный, и, конечно же, не должен был участвовать в этом спектакле.

— Не жалею. Если тебе нужно дружеское плечо, то я готов его подставить. У вас можно помыть руки? — В голубых глазах Артема читался мальчишеский задор. Кажется, для него все это было своего рода забавой, в то время как для меня — это было совсем другим.