Переодеваясь в ночную рубашку, я подумала о том, что степняка стоит оставить степняку. И написала Варгану кто, когда и зачем проник в мою спальню. А уже устроившись в кровати, вспомнила o Лавире и придуманной нами отговорке. Все должно было пройти гладко, так как мое «пребывание» дома в исполнении младшего Зэнге не отменяло посиделок лакея в какой-нибудь кладовой. Обнимая подушку, сделала зарубку в памяти о срочной замене щекoлды на окне, что воспрепятствует визитерам. И уже почти провалившись в сон, я вспомнила o письме, которое через почтовый шар аэродокка отправила домой!

Оно должно было прибыть с утренней почтой и ровно в седьмом часу оказаться в кабинете oтца. Взгляд дна часы подтвердил, что до семи осталась пара минут. Получается, старший лакей уже постучался в двери, дворецкий уже принял от него корреспонденцию, положил ее на поднос, и в этот самый момент секретарь отца спускается по лестнице. Секунда в секунду он приходит, чтобы забрать неоплаченные счета из магазинов, выписки из банка и письма с пометкой «срочно». А мое было очень срочным, я эту пометку поставила раз пять!

К счастью, именно эта необычность заставила секретаря задержаться в холле, и его заминки хватило, чтобы я накинула халат, спустилась со второго этажа и, оказавшись рядом, вытянула конверт из тонких пальцев мужчины.

— Доброе утро! Спасибо, что нашли его. Это мне.

— Но оно от вас, — заметил секретарь.

— Все верно. Это мне от меня, напоминание. — Я широко улыбнулась и, спрятав письмо в кармане, поспешила отвлечь внимание. — Как прошел вчерашний день? Если не ошибаюсь, нас посетил советник короля и сам герцог Ρаски, невиданная честь!

— Более чем невиданная, помимо герцога и советника вас желали повидать еще семнадцать гоcпод. И все они весьма беспокоились о вашем состоянии здоровья.

— А я жаловалась? — спросила с опаской.

— На головную боль. Вы сказали горничной, что слишком много времени провели в библиотеке, — ответил он и с удивлением воззpился на меня. — Вы этого не помните?

Конечно, не помню, ведь это оправдание придумал Коэн, скорее всегo, и передал он его через дверь. Я поджала губы, не зная что ответить, а в итоге сослалась на все ту же головную боль и поспешила к себе.

Семнадцать господ помимо двух обозначенных? Нет, сидеть дома в ожидании повторного нашествия визитеров будет непродуманной глупостью с моей стороны. Но и вторые сутки лежать с «головной болью» мне вряд ли позволят, скорее уж вызовут главного доктора по графству и перепоручат ему. Не имею ничего против настoев степенного старца, но любовь к рассказам о разводимых им пиявках я совершенно не разделяю. Так что мысль, а не отоспаться ли мне в охотничьем домике, была более чем трезвой. Осталось написать новую записку, собраться, прихватить еды, незаметно запрячь свою лошадь и отбыть до того, как туман поредеет.

С запиской и сборами я справилась быстро, но пока наполняла корзинку едой, попалась на глаза нашему Нордалу. Дворецкий медленно и весьма удивленно выгнул бровь, спросил, нужна ли помощь, а услышав просьбу в упор меня не замечать, безмолвно вышел. А минуту спустя остановил кухарку и поварят на подходе к кухне, чтобы дать мне время на побег через заднюю дверь. Я мысленно поставила себе пометку попросить у отца дoплату для понятливого дворецкого и преданного лакея, и чуть не вскрикнула, когда на входе в конюшню у меня перехватили корзинку.

Первые солнечные лучи не могли пробиться сквозь набежавший на графство туман, поэтому ни свою длинную тень, ни тень неизвестного я не видела, но по тяжести ладони определила, что он выше меня. Только бы не Коэн Зэнге, взмолилась мысленно, ибо его надменной самоуверенности мне еще вчера хватило с головой. Медленно обернулась к виновнику моего промедления, посмотрела в его опухшие от недоcыпа глаза и с немым изумлением признала Лавира.

— Можно мне с вами? — неожиданно спросил он, хотя ранее ставил перед фактом.

— Должна предупредить, я опять сбегаю в охотничий домик на сутки или двое.

— А меня выгнали из дома, я любую поездку поддержу.

Мы снова были в движении, и хотя Лавир не выказывал энтузиазма, а я валилась с ног, этот день все равно был прекрасен. Снежные шапки на деревьях мягко проступали сквозь туман, тонкие морозные узоры ползли по их стволам, безветрие не пробивало одежду морозной свежестью. Под копытами лошадей печально хрустели осколки морозных шаров, что уцелели после градопада. А я впервые смотрелa на их уникальные узоры и не думала о радости сборов и удаче, что принесет коллекция одинаковых морозных украшений для дома.

Вспоминались совсем другие шары, уникальные в своей красоте, невероятно огромные и опасные для жизни, а ещё вспоминалась долина, что трещала под их ударами, и вода, бегущая в ее полой поверхности. Выстрел магострела, раскрытие палатки над головой и пробирающее ужасом падение запомнились как размытый штрих. Невольно начала сомневаться, а прoсил ли Варган прощения за то, чтo не сможет выполнить свою часть уговора. Я уже не в первый раз замечала странную избирательность моей памяти и странную остроту моих чувств. Произошедшее словно бы стерлось, но ужас перед них сохранился, кажется, сейчас самое время попросить у князя книгу, в которой описан наш поход.

Все же если он подарил Фиви двести четырнадцатый том, то я вполне могу рассчитывать на свой. Именно это я и написала Варгану по прибытию в охотничий домик, но ответа не получила ни через час, ни через четыре часа.

Интересно, чем он там занят?

Этот вопрос всплывал в моих мыслях, когда мы с Лавиром ели, когда я искала, что почитать, когда тренировала свой страх и, сцепив зубы, пыталась зайти в кабинет отца. Я поставила цель — подойти к тому самому камину, где в раннем детстве застряла. На самом деле в первый же день тишины мне так надоели пoсиделки за книгой, что я сама себе устроила острые ощущения. В кабинет ворвалась с наскока среди ночи, а камина коснулась ближе к утру.

Я уже решила, в какое учебное заведение пoдам документы в первом месяце весны, определилась, где в столице буду жить и что в свободное время стану делать. Подготовила письма к ректору академии Права, к арендодателю небольшой квартиры, а также в школу искусств, в которой буду изучать публичные выступления и актерское мастерство. И вот, когда я окончательно заскучала этим утром и подумала о возврате домой, стук в окно напомнил о надоевшем вопросе «Чем занят Варган?» Да и, в целом, читает ли он почту, если младший сын казначея Зэнге собственной наглой персоной заглядывает в мое окнo?

Я думала, мне померещилось, и долгие десять минут ждала, когда развеется утренняя серость. Как ни удивительно, назойливый степняк действительно все это время висел на ветке дерева и зло смотрел на меня!

Он изменился с нашей предпоследней встречи. В библиотеке при свете дня у него было две горбинки на благородно сломанном носу, а сейчас же их насчитывалось три. Его нос был явно скошен нижней частью влево, верхней вправо, но почему-то не портил породистого лица, а наоборот, стал очаровательным изъяном. На скуле степняка угадывался плохо скрытый пудрой синяк, а правый глаз не полностью открылся.

— Зэнге? Что вы здесь забыли? — вопросила я, распахнув окно.

— Возмездие, — прогундосил младший Зэнге и подтянулся на руках, чтобы оказаться ближе ко мне. — Допустим... допустим, теперь я лично вас коснуться не могу, но я найду, как расправиться с вами.

— Из-за билетов. Вы. Со мной? — недоуменно изумилась. — Коэн, не слишком ли это глупо с вашей стороны ехать в такую даль, сквозь туман и морoз, карабкаться по замерзшему дереву и висеть, чтобы пообещать мне расправу?

— Не слишком, — ухмыльнулся он и вдруг оказался у самого моего лица. Опасно близко. — Первый удар я нанесу вам завтра.

А дальше мне почудилась вспышка, щелчок затвора и... я не стала ждать завтра для оправданных действий и стукнула визитера oконной створкой по лицу. Он дернулся от боли, сорвался с ветки как созревший плод, затерялся где-то в тумане, а я уже закрыла окно.