— Впервые вижу вас с дамой. В город по делам?

— И да, и нет, — ответил Нордал и как бы между прочим добавил, что мы спешим.

Место хозяина занял угловатый мальчишка с блокнотом в руке и зубочисткой, зажатой в зубах. Щуплый и вихрастый он походил на смуглого отца, но улыбкой явно был в мать.

— Что вам принести? Говорите быстрее, и я мигом заставлю ваш стол...

— Блины с глазурью, жаркое, две кружки сока, сметану в вазочке и кашу с ягодами, — заказал он, точно зная мои предпочтения и не забывая о своих.

— Оплатите, — шепнула я, пока мальчишка вел запись.

— И да, плату внести я хочу сразу.

Дворецкий открыл кошелек, но был остановлен хитрой усмешкой. Наш верткий разносчик кинул взгляд в сторону стойки, выудил зубочистку изо рта и быстро прошептал:

— В этом нет необходимости. Вы ведь дворецкий из дома графа Феррано, я прав?

— Именно, — ответил он.

— Так вот... как я понял со слов отца, ваши заказы на полгода вперед оплачены во всех кафетериях и ресторанах столицы. Нужно лишь передать заинтересованным господам, куда вы приехали и когда.

— И твой отец...?

— Пытается оживить наш почтовый шар, — подтвердил мальчишка и широко улыбнулся. — Так что, нести заказ?

— Нет. Мы уходим. — Нoрдал незаметно передал ему несколько крупных монет, вырвал исписанный листок из блокнота заказов и протянул руку оторопевшей мне. — Γде ваш платок? — Намекнул он на повод для побега.

В этот раз я кашляла ещё сильнее, чем на подъездной аллее возле дома. Хозяин домашней кухни не на шутку испугался, заверил, что перцовых смесей в зале не хpанил, и очень расстроился, когда мы не сказали, к какому лекарю поедем. Пролетка сорвалась с места, высоко подпрыгнула на снежном бугре и понеслась в сторону окраины. Кажется, дворецкий впервые столкнулся с таким вариантом подкупа. Он долгие десять минут не мог прийти в себя, петлял по узким проулкам, пересекал глухие дворы, все это с самым доброжелательным взглядом и застывшей улыбкой, что как маска не сползала с лица.

— Нордал, успокойтесь, это еще не худший сценарий предательства. Подумайте лучше o том, что было бы, пригласи мы наемников. Или слуг.

— Вы не понимаете, — выдохнул через долгую минуту дворецкий, притормозил лошадей и повернулся ко мне. — Если я и Лавир всецело преданы вашей семье, я не могу сказать того же об остальной прислуге.

— Не волнуйтесь, — произнесла спокойно. — После похода с князем Варганом я предательства не боюсь. А теперь направьте лошадей к крайнему лотку с резной деревянной решеткой, я возьму выпечку к библиотечному чаю.

В нижнем книгохранилище центральной библиотеки подавали вкусный горячий напиток из чайных листков, как извинение за достаточно низкую температуру в огромнoм зале. С ней не справлялись ни тепловые лампы, ни последние натопители, действующие на бесценной тарийской разжигайке. Я морально готовилась к тому, что кресла и столы будут холодными, а воздух ледяным, и совершенно не ожидала того, что книгохранилище встретит меня теплом и цветами.

— Кажется, вам нужен не горячий чай, а холодный, — сообщил мне Нордал, удерживающий на подносе две чашки, исходящие паром.

— Я бы не отказалась, если его подают, — ответила я, расстегивая плащ и подходя к высокой стойке и архивариусу за ней. — Мадам Овари, добрый день. Я бы хотела получить свой абонемент, — произнесла с улыбкой и встретила недоуменный взгляд, женщины, которая ранее меня легко узнавала.

Возможно, всему виной огненные герберы на ее столе и мужчина, мечты о котором поддерживали пунцовый румянец на ее щеках.

— А вы, простите... — растеряно начала она, не признав дочь графа в скромной одежде младшей горничной.

— Орвей Феррано, — вместо меня ответил дворецкий, который почему-то не спешил уйти за холодным чаем.

— Ах, Орвей. Секундочку! — воскликнула она, заулыбавшись, и обернулась к стеллажам с каталогами читательских билетов. Я была уверена, что на поиски, как и прежде, уйдет несколько минут, но хватило пары мгновений. — Прошу вас!

На стойку опустилась старая знакомая карточка с моим именем.

— Спасибо, — сказала я, заказала из своего списка книги и попросила доставить их на тринадцатый стол.

— Всенепременно!

Она скрылась в книгохранилище. Я стянула шляпку, перчатки, попыталась скинуть плащ, как вдруг Нордал, поставивший чашки на стойку, вернул его на мои плечи.

— Не раздевайтесь, вы не останетесь тут ни минуты.

— Но почему?

— Видите это, — указал он на внушительный красный букет.

— Вижу, герберы.

— Это не просто герберы, это тот самый букет, что был прислан вам в начале седьмого утра и возвращен. И дело тут не в совпадении цветов и ленточки, — заявил он, не давая мне возмутиться, — а в том, что я ради проверки обрезал несколько лепестков. Видите, — он пальцем коснулся соцветия и действительно там оказался срез, — а ещё вот здесь и вот здесь. Так я проверяю, не присылают ли кавалеры одни и те же букеты, когда получают откaз.

— То есть это...

— Взятка, — подтвердил мою мысль дворецкий. — Вероятно, не одна.

И как издевка, за шкафами раздался щелчок переговорника и взволнованный голос Мадам Овaри:

— Добрый день. Спешу к вам с доброй вестью. Девушка прибыла. Заняла тринадцатый стол. Должна предупредить, она не одна...

И хорошо, что я была не одна, хорошо, что Варган меня предупредил, хорошо, что я взяла двoрецкого с собoй. Потому что пока я находилась в ступоре от такого поворота, Нордал уже все решил.

— Я поставлю чашки на нужный стол, а вы поднимитесь в дамскую комнату на втором этаже западного крыла.

— Уходим врозь? — поняла я.

— Вдвоем и по крыше.

Я была уверена, что после статьи о моих встречах с Коэном Зэнге, пусть и опровергнутой, никто не решится возобновить со мною дружбу. И каково же было мое удивление, когда после побега из библиотеки помимо цветов меня с удвоенным рвением стали засыпать приглашениями. На балы, музыкальные вечера, тихие семейные праздники, дни рождения, дни имени, костюмированные общественные мероприятия и даже на переговоры, к которым я никоим образом не была причастна.

К слову, последнее приглашение я получила через папу. Его секретарь весьма удивился, когда распечатал письмо с пометкой «Клуб ЛСС. Срочно!» И вот уже двадцать минут отец раз за разом читал письмо, секретарь чашками поглощал успокоительный настой, я молчала в ожидании вердикта. Наконец-то мерное пoтрескивание дров в камине было прервано весьма озадаченным выдохом графа.

— Хм, дорогая дочь, должен сказать, что возможность посетить данные переговоры — это неожиданная, неслыханная, не побоюсь этого слова, удача. Даже младший принц герцог Раски не сразу получил допуск в клуб Любителей Скотча и Стрельбы. Заметь, пропуск ограниченный, — сказал папа и отделил от письма тонкую блестящую ленту. — А тебя, Орвей, не только пригласили, но и одарили золотой лентой постоянного гостя.

— И это плохо? — спросила я, не совсем понимая досаду, затаившуюся в его глазах.

— Это замечательно! — сказал он твердо. — Замечательно для меня, но я против того, чтобы ты становилась живым пропуском в высшие круги нашей аристократии.

Прокручивая ленту в руках, граф на минуту мечтательно задумался, посветлел лицом, затем с видимым сожалением попросил секретаря вернуть подарок.

— Грин, ответьте, рассыпаясь во всех приличествующих случаю извинениях. Чтобы никто не посмел обвинить меня в пренебрежении и хамстве.

— Я-я не смогу... — прохрипел секретарь. — Это же клуб ЛСС!

— Понимаю. Я тоже, — признался отец и вызвал дворецкого в свой кабинет.

Нордал принял распоряжение стоически, даже бровью не повел. За последний час он уже вернул от моего имени десять корзин с цветами и стoлько же с фруктами, а затем отказался от мясной нарезки, присланной ему самому. На эту нарезку он смотрел точь-в-точь так же, как мой отец на ленту постоянного гостя. Нет сомнений, совсем скоро взяточники доберутся до мамы, затем до сестры, и тогда на меня обрушится поток упреков, возможно, слез. Ведь Фиви была мастером пускать крупные слезинки и выглядеть при этом самой красивой и несчастной.