Он совершил огромную ошибку, только на суде рассказав правду о происходившем в карьере. Его обвинили в убийстве, а его бывший друг Дональд Хоммелл выступил в роли свидетеля. Хватило того, что Дональд заявил:

– В тот вечер я не мог находиться в карьере, потому что был в трактире у Пелцера. Я не был даже в окрестностях карьера. Из трактира я сразу пошел домой.

Все поверили ему, и никому даже в голову не пришло проверить его алиби. Слишком поздно, 8 июля 1958 года хозяин трактира Герберт Пелцер засвидетельствовал под присягой:

– Я, хозяин трактира, заявляю перед богом, совестью и присутствующими свидетелями, что в тот вечер, когда была убита Вики Зелински, а именно 4 марта 1957 года, Дональд Хоммелл не был в моем заведении. Он пришел на следующий день и уговаривал меня подтвердить, что в тот вечер он находился у меня. Сейчас, когда Эдгар Смит приговорен к смертной казни и должен умереть, я не могу замалчивать это обстоятельство и говорю правду и ничего кроме правды.

Сестра убитой, Мэри Зелински, также слишком поздно подписала протокол, в котором было записано, что в ту ночь, когда была убита Вики, разыскивая пропавшую, уже после полуночи она встретила на улице Рамси Дональда Хоммелла. Таким образом, Дональд лгал, утверждая на допросе, что в это время он находился дома.

Еще одно обстоятельство свидетельствовало в пользу осужденного. Судебный врач доктор Гиледи определил, что смерть Вики Зелински наступила между двадцатью тремя и часом ночи. Смит в это время уже давно находился у своей тещи в Риджвуде, и у него были свидетели. Но ни судья, ни присяжные не изменили свою точку зрения. С самого начала они уверовали в виновность подсудимого.

Дональда Хоммелла осудили в 1964 году за насилие. Он работал воспитателем в Делаваре в школе Ферриса и истязал воспитанников. Избивал их, пинал ногами, раздетыми донага заставлял часами выстаивать в холодном коридоре, пока они не теряли сознание. Было доказано девятнадцать случаев такого истязания. За это он несколько месяцев провел в тюрьме, тогда как Эдгар Смит установил своего рода рекорд пребывания осужденного в камере смертников. В мировом масштабе этот рекорд превысил лишь японец Садамити Хирасава. Но установление рекорда в ожидании казни не доставило большого утешения лжецу Смитти.

Это было ежедневным правилом: за десять минут до половины четвертого, когда пригородный филиал токийского банка «Тейкоку» закрывался, директор Такесиро Йосида отдавал кассирам распоряжение пересчитать наличность. Однако именно в это время в понедельник 26 января 1948 года в холл вошел какой-то человек в белом халате. На левом рукаве у него виднелась повязка работника медицинской службы. Низко поклонившись, незнакомец не сложил руки в традиционном японском приветствии, так как в одной руке у него был медицинский баульчик.

– Я бы хотел видеть уважаемого господина директора, – сказал он.

– Прошу вас, вторая дверь, – указала девушка в окошке, где выдавались ценные бумаги.

– Доктор Сиро Ямагути, – представился посетитель в кабинете директора, положил на его стол визитную карточку.

– Я вынужден побеспокоить вас по весьма неотложному делу, это моя обязанность, – продолжил он.

– Слушаю вас, чем могу быть. полезен? – спросил директор.

– Я прибыл по приказу второго лейтенанта Хонета из американской комендатуры. Американцы обеспокоены тем, что в этом районе вспыхнула эпидемия дизентерии.

– Где же именно? – спросил испуганный директор филиала банка.

– Рядом с вами. Грязная вода в колодце.

– Понимаю, понимаю, – поддакивал директор. – Как раз сегодня утром мы узнали, что один из наших клиентов заболел. Но утверждали, что это тиф.

– Тиф или дизентерия, – сказал человек в белом халате, – вы же знаете, какие американцы паникеры. Они боятся, и поэтому отдали приказ.

– Что, эвакуироваться? Закрыть банк?

– Ну что вы, господин директор. Вы всего лишь получите профилактическую дозу эффективного лекарства. Вы и все ваши служащие. Было бы очень хорошо, если бы вы собрали их в этой приемной. Это не займет много времени. Несколько капель в стаканчике с чаем – вот и все.

Директор вышел в холл, сообщил банковским служащим, о чем идет речь, и попросил их поторопиться, ведь через минуту банк закрывается. Затем добавил:

– И возьмите, пожалуйста, каждый свою чашечку с чаем.

В 1948 году американцы чувствовали себя полными хозяевами в поверженной Японии, и их желания были приказом. Тем не менее служащие банка «Тейкоку» подчинились не беспрекословно. Сначала они расспросили об эпидемии, затем о лекарстве, так как еще не слышали, что существует профилактическое средство против дизентерии, наконец, захотели по крайней мере узнать название препарата. Однако врач из медицинского учреждения даже не попытался ничего объяснить.

– Сколько у вас служащих? – спросил он директора.

– Четырнадцать.

– Здесь все?

– Можете пересчитать, доктор.

– Станьте в очередь, пожалуйста, чтобы скорее покончить с этим, – распоряжался врач Ямагути. – Каждый получит несколько капель в чай, а затем еще одну.

– Зачем? – спросила Масако Такеуси, которая работала с ценными бумагами.

– Потому что так положено. И еще, этот препарат сильнодействующий, советую принять дозу сразу и быстро, чтобы вещество не попало на зубы. Оно может испортить зубную эмаль. Высуньте, пожалуйста, язык, когда будете пить. Немного, чтобы прикрыть нижние зубы.

Он открыл свой баульчик, достал довольно большую бутылку и налил всем примерно по пять кубиков лекарства, а затем развел его чаем. Снадобье было чистым, как ключевая вода. Только немного пахло. Но не неприятно.

– Пожалуйста, выпейте это, – сказал человек в белом халате, и все послушались его.

Женщины закашлялись, мужчины скривились.

– Жжет, как виски, – сказал один, а второй добавил:

– Может, и сильнее.

– Вторая доза уже не будет так сильно жечь, – сказал врач с марлевой повязкой на лице.

– Можно выпить немного воды? Запить, чтобы не пекло?

– Разумеется, как вам будет угодно, – согласился врач.

Все четырнадцать служащих побежали к крану. Они пили воду, полоскали горло, выполаскивали рот.

– Пожалуйста, получите вторую дозу, – пригласил врач.

– Нельзя ли немного подождать? – спросил бухгалтер Хидекико Нисимура и получил отрицательный ответ.

– Я тоже хочу домой. И у меня есть служебное время, – сказал Сиро Ямагути и второй раз налил всем лекарство.

Первым упал бухгалтер Нисимура и замер на полу с остекленевшим взглядом, устремленным вверх. Масако Такеуси посмотрела на него и бросилась бежать. Однако смогла убежать недалеко. Застонав, она также упала на пол. Вскоре все корчились на полу, несколько минут стонали и хрипели, а затем умерли. Человек в белом халате наблюдал за ними и даже пальцем не пошевелил. Убедился, что все умерли, взял свой баульчик, подошел к кассе и забрал всю наличность – 164 000 иен, а также инкассированный чек на предъявителя на сумму 17 400 иен, сунул добычу в сумку и спокойно удалился.

Но Масако Такеуси не умерла. Через какое-то время она пришла в себя, дотащилась до двери и позвала на помощь. Первым в холле появился местный постовой и через минуту о случившемся узнал начальник токийской городской полиции Хисато Каваи, который направил на место происшествия своего лучшего следователя инспектора Охори. Прибывшие эксперты установили, что служащие банка выпили раствор, содержавший цианистый калий. Судебный врач в двенадцати случаях констатировал летальный исход. Кассир, директор и госпожа Такеуси сумели каким-то чудом избежать смерти. Их отвезли в больницу, где прежде всего им сделали промывание желудка, а затем положили в тщательно охраняемые палаты.

– Он был невысокого роста, широкоплечий, – рассказывала Масако Такеуси, придя в себя. – У него были маленькие, словно он все время щурился, блуждающие глаза, родимое пятно величиной в пять-шесть рисовых зерен на левой щеке, а на подбородке – шрам. Руки его тряслись.