Скоро начало смеркаться. Непонятно, как за это время кучер окончательно не задубел на козлах, под снегом и ветром. Но он как будто совсем не унывал, то и дело слышался его окрик, которым он подгонял лошадей. Я снова начала впадать в тяжёлую дрёму. Однако то, как резко пошевелился Финнавар, сразу выдернуло меня из её власти. Он заглянул в окно, повертел головой, озираясь. В полумраке окружающего дорогу леса мелькнула тень всадника.

Дунфорт что-то резко буркнул и схватился за рукоять меча, что висел у него на поясе. Я спешно зашнуровала снятые раньше ботинки и тоже напряглась, вслушиваясь в нарастающий снаружи шум.

И тут карета встала. Просто остановилась, без шума, который мог бы поднять кучер, без ржания напуганных вторжением лошадей. Топот окружил нас. Всадники теперь уж открыто выехали с разных сторон, отрезая все пути к отступлению. Герцог схватил меня за руку и дёрнул к себе. Дверцы распахнулись с обеих сторон. И если в одну влез укрытый плащом мужчина, то во вторую неожиданно заглянула Мадлин.

— Лучше вам не двигаться, Ваша Светлость, — мягко проговорила она ощетинившемуся Дунфорту. — Нас больше. И даже вы с вашими силами не справитесь со всеми.

— Что вы здесь делаете? И что вам нужно? — герцог окинул взглядом тех, кого было видно из кареты.

Внутрь уже забрались другие мужчины. Однин резким движением забрал у герцога оружие, другой схватил меня за руку и потащил к выходу. Однако Финнавар крепко вцепился в меня, не выпуская.

— Мне нужна она, — ведьма улыбнулась как ни в чём не бывало. — Ну и вы, разумеется, тоже, мой дорогой Финн. Вы опрометчиво нарушили мои планы своим побегом, но я не намерена от них отступаться.

Герцог последний раз попытался меня отстоять. Но, едва не вывихнув мне запястья, мужик выдрал добычу из его рук. А другой выхватив нож, ударил Дунфорта под затылком рукоятью. Тот тяжело упал навзничь. Я невольно вскрикнула, пытаясь вырваться. В груди стало горячо от подступившей к самой коже магии. Но что я могла сделать? Спалить всю карету вместе с собой и Финнаваром? Наслать на них бурю?

Руки больно заломили за спину. Мадлин подошла и, сдёрнув воротник плаща, ловко надела мне на шею кожаный ремешок с какими-то мутными камнями по всей его длине. Внутреннее пламя тут же стихло. Я попыталась снова вызвать его, но ничего не получилось.

— Так вы будете гораздо послушнее, — ведьма склонилась к моему лицу. — А начнете глупить — пострадает герцог. Я уж не говорю об Анвире.

Она выпрямилась и покинула карету. Меня выволокли наружу: на козлах совсем никого не было, как будто кучер просто растворился в воздухе. Спотыкаясь, я пошла вперёд, ведомая мужчиной, который связал мне руки. Позади стояла ещё одна колымага, не лучше той, в которой мы ехали. Я едва не вкатилась внутрь от толчка. Но только встала, как в скулу мне врезался тяжёлый кулак. И хоть было темно, перед глазами погас последний свет.

Я несколько раз приходила в себя по дороге. Чаще оттого, что голова просто разрывалась от боли. Скула саднила, во рту словно застыла кровяная корка. До слуха доносились тихие голоса. Мадлин с кем-то непринуждённо разговаривала, словно мурлыкала. Шуршал снег на дороге под полозьями кареты и копытами лошадей. Было холодно. Невыносимо хотелось пить, но я боялась пошевелиться. Не потому, что опасалась нового удара, а просто из желания прислушаться, понаблюдать. Возможно удастся узнать хоть что-то о планах ведьмы, чтобы быть готовой.

Но иногда я снова проваливалась в забытье, гулкое и бесконечное. Там не было ничего, кроме черноты. И внутри, там, где совсем недавно вновь появилась ведьмовская сила, опять было пусто. Как в пересохшем колодце. Я видела каждую трещинку на своей внутренней коже, которой давно не касались потоки магии. Хотелось плакать. Или убить Мадлин на месте.

А ещё я хотела узнать, где Финнавар. Рядом со мной как будто никто не лежал. По крайней мере, холод обнимал со всех сторон. А особенно дуло из щелястого пола. Как здесь все ещё не околели — непонятно. Однако те, кто сопровождал Мадлин в пути, похоже, не страдали. По карете плыл острый душок то ли пива, то ли какого другого пойла. Видно, грелись, как могли.

— Я бы к ней под бок пристроился, — отчётливо буркнул кто-то из мужчин над моим ухом. — Так было бы теплее.

Большая ладонь прошлась по бедру поверх платья.

— А ну, убрал руки! — строго распорядилась Мадлин.

— А ты тут не командуй! — огрызнулись в ответ.

— Ну, давай, поспорь со мной, — ведьма хмыкнула угрожающе.

И почему-то мужик сразу замолчал. Неужели её так боялись? Разве она, даже обладая большими силами, могла настолько запугать ораву головорезов?

— Оставь её, Маврис, — добавил один из спутников Мадлин, чей голос показался смутно знакомым. — Она моя.

Всё снова смолкло. Напряжённо прислушиваясь, я снова начала проваливаться в темноту. Неизвестно, сколько ещё можно так прикидываться, будто без чувств. Как бы не вызвало подозрения. Удалось один раз приоткрыть глаза, но увидела мало: только то, что Финнавар лежит напротив меня, у ног Мадлин, а рядом с ней сидят двое мужчин. Лиц я не разглядела.

К счастью, а может, и нет, скоро путь завершился. Карета остановилась, и грубые руки подхватили меня с пола. Холодный ветер мазнул по лицу, закололи кожу мелкие снежинки. А после всё растворилось в долгожданном тепле дома. Здесь было сумрачно, но пахло деревом и немного — дымом. Пока меня укладывали на твёрдую лежанку, кто-то развёл огонь совсем поблизости. Захотелось потянуться к нему, зачерпнуть силы одной из самых сильных стихий, но сейчас я была похожа на безрукую калеку, которая мечтает обнять родного человека. Проклятый ошейник тут же начал невыносимо тереть кожу, как только вспомнила о нём. Но как же от него избавишься, когда связана? Да и вряд ли его можно просто снять: наверняка на нём колдовство, заговор, что не позволит распустить застёжку. Однако всё равно нужно было придумать способ, как это можно сделать. И попробовать. Не лежать же безвольной тушей, ожидая, когда тебя принесут в жертву. Хотя ещё неизвестно, зачем я понадобилась Мадлин.

Невозможно стало терпеть, какая жажда меня замучила. Я всё же открыла глаза и тут же огляделась. Это оказался совсем незнакомый дом, достаточно запущенный и, видно, большую часть года нежилой. Он скорее походил на охотничий: тесный, тёмный с местами промёрзшей крышей. Но здесь был очаг, дающий тепло, а над ним уже повесили котёл, чтобы вскипятить талой воды. По другую сторону, отделённый от меня завесой разогретого воздуха, лежал Финнавар. Его тоже связали, но на его шее никакого ремешка не было. Неужели ведьма не видела в силах друида для себя никакой опасности? Странно. Ведь, когда герцог придёт в себя, будет невероятно зол.

Пока в доме мы были втроём. Сопровождающие Мадлин, стало быть, зачем-то вышли.

Совершенно не обращая на меня внимания, женщина подошла к герцогу и ласково погладила его по щеке. Потом по волосам, что-то тихо шепча. И вот тогда-то тоже нацепила на него такой же ремешок, как и мне. Как будто готовилась к чему-то. Дунфорт перевернулся на спину, по его лицу пробежала недовольная гримаса. Он покрутил головой, словно разминая шею, и наконец открыл глаза, но вместо того, чтобы посмотреть на Мадлин, которая склонилась над ним, тут же отыскал взглядом меня.

— Что тебе нужно? — посмотрел на ведьму. — Что это за представление с похищением?

— О, ничего страшного, мой дорогой. Тебе точно ничего не угрожает. Разве что долгая и счастливая жизнь рядом со мной.

— Ты спятила?!

Но ведьма, похоже, отнюдь не шутила и даже не издевалась. Она обхватила его виски руками и буквально впилась взглядом в его глаза. Герцог дёрнулся, пытаясь отвернуться. Верно, в этот миг он и хотел бы применить свои силы, но судя по тому, какое смятение отразилось на его лице, ничего не вышло.

— Какая же ты тварь, — процедил он. — Правы были жрецы. Надо было сжечь тебя, как порождение Бездны.