— Ещё скажите, что вы не желаете того же, чего я… — герцог склонился ко мне, прижимая своим телом.

Сердце зашлось бешеным стуком от сплетения нашей магии. И по обычному соприкосновению это ощущалось достаточно сильно, а сейчас… Что же будет, если?..

Я сморгнула пляшущие перед глазами цветные пятна. Потоки его сил опутывали меня, проникали внутрь, касаясь потаенных струн. Словно наше восхитительно близкое единение во время ритуала продолжалось, выплеснувшись за пределы Рощи. Пользуясь моим замешательством, герцог склонился и поцеловал меня снова, языком скользнул между губ и прижался с силой, подавляя остатки воли. Разум задурманился, не позволяя трезво мыслить и сопротивляться в полную силу. Его горячие ладони, чуть шершавые, скользнули вверх по бедрам, раскинули края халата в стороны.

Он то целовал меня в губы, то спускался по шее и проводил языком по ключичной впадине и ложбинке между грудей. Его руки останавливались на грани запретного, мягко лаская, а после вновь возвращались к коленям, лодыжкам, обводили щиколотки.

И казалось, обратного пути уже не случится: из этого водоворота невозможно вырваться. Но чем дальше, тем более растерянно я отвечала на поцелуи и сжималась в комок от ласк, вместо того, чтобы расслабиться. Ощущение его силы внутри перестало вгонять в эйфорию. Мне попросту стало страшно. Финнавар почувствовал это и остановился, вопросительно глядя.

— Я не могу, — выдохнула. — Не хочу.

Безусловно, меня всегда тянуло к герцогу, возможно, я действительно желала его, как мужчину. Особенно сейчас. И довела себя до того, что совершенно запуталась в чувствах, рискуя совершить самую страшную ошибку. Но оказалось, что всё это не то. Всё ненастоящее, навеянное возродившийся силой, которая бесконтрольно выплёскивалась, лишая разума меня и его тоже. И сильнее всего — после ритуала, когда мы почти были единым целым так долго.

Но не этого хотело сердце. И, поддавшись отчаянному порыву и смятению, я никогда себе этого не прощу.

— Вы любите Анвиру… — не спросил, а просто озвучил очевидное герцог.

Я отвела взгляд, не считая нужным ничего на это отвечать. Финнавар сразу отпустил меня. По всему телу ещё горели остатки его прикосновений, и это чувство было настолько чужеродным, что захотелось снова вымыться. Нет, Финнавар не был мне противен, совсем наоборот, но я была противна сама себе оттого, что позволила ему так много.

Дунфорт поднялся с постели позволяя мне снова запахнуться, а сам поднял отброшенную рубашку, так на меня и не глядя. В нём продолжалась заметная борьба, неровные потоки его магии то и дело касались меня, и от этого по спине пробегала дрожь. Он сдерживал плещущее в стороны желание, вызванное плотным сплетением наших сил. Но и как будто не понимал, что оно ненастоящее.

— Простите меня, Далья, — проговорил наконец подрагивающим голосом, всё так же старательно отворачиваясь.

Я оделась, осознавая, что халат вряд ли поможет скрыться от него, если вдруг ему вздумается всё же довести дело до конца.

— Главное, ничего непоправимого не случилось.

— Анвира мне не простил бы, — хмыкнул герцог, откидывая со лба волосы.

Он повернулся ко мне, уже окончательно совладав с собой. Но его взгляд всё же скользнул вдоль моего тела и на миг задержался на лодыжках, что виднелись в разрезе подола. Я спешно прикрыла их.

— Это уже не имеет значения, Ваша Светлость.

Дурфорт свёл брови, не понимая.

— Что вы имеете в виду?

— Я не вернусь в резиденцию. Я больше не имею права соприкасаться с жизнью Анвиры. Вмешиваться в неё.

— Не говорите ерунды, — герцог недоверчиво улыбнулся, видно, считая, что я повредилась умом. — Анвира наверняка уже выслал за вами людей. А может, и поехал сам. Зная его… Это вполне возможно.

Больше не в силах слушать его увещевания, я закрыла лицо руками. Надеясь на излечение Бьои думала, что прощу за всё прежде всего саму себя. Но это не произошло. И мне не хотелось, чтобы между нами с Анвирой всегда теперь висел мой обман. И все эти смерти, в которых я тоже была отчасти виновата. К тому же с такой репутацией не мне быть королевой, которую должен любить народ и уважать придворные.

— Я не могу стать королевой. Вы же понимаете это лучше меня, Ваша Светлость. Кто я? Без титула, без имущества. Побывавшая замужем, да и ещё боги знают, где. Никто не позволит Анвире взять такую королеву. Никто не одобрит.

Финнавар вздохнул и подошёл, однако не стал меня касаться, как бы ему ни хотелось.

— Вы не можете бросить всё так. Вы столько преодолели. И Анвира. Я уверен, он давным-давно вас простил.

— Ваши слова меня не переубедят, — я опустила голову, сминая пальцами ворот халата на груди. — Я уеду утром. И прошу вас не говорить Анвире даже о том, в какую сторону.

— Этого он тоже мне не простит, — Дунфорт покачал головой.

— Простит. Вы его брат, который сделал всё, чтобы помочь мне. И ему.

Герцог вдруг взял меня за плечи и развернул к себе. Я вздрогнула, опасаясь, что он снова не сможет сдержаться. Но он всего лишь посмотрел в моё лицо, убрал от лица волнистые пряди. Его ладони мягко огладили меня по щекам. Финнавар о чём-то размышлял, то еле заметно улыбаясь, то хмурясь, но не переставая меня разглядывать.

— Хорошо. Я позволю вам уехать. Если вы того желаете. Если таково ваше решение.

— Спасибо. И простите меня за всё. Я доставила вам много хлопот. Мой отъезд многое исправит. И вы… Останься я, боюсь, вы ещё долго были бы для меня своеобразным искушением.

— Это не зависит от нашей воли.

— Поэтому лучше, если меня не будет рядом с вами тоже.

Дунфорт на миг задержал дыхание и едва ощутимо провёл большим пальцем по моим губам. А после убрал руки и заложил их за спину. Это было последнее его прикосновение.

— Я сам доставил себе хлопот не меньше. Когда не смог задавить все чувства, что вы во мне рождали, в самом начале. Теперь расплачусь за это сполна, — он наклонил голову, прощаясь. — Отдохните перед дорогой хорошенько, миледи.

Он ушёл, больше не обернувшись. Я переоделась и легла в постель, но уснуть так и не смогла, хоть тело требовало отдыха. То к глазам подступали слёзы, то сердце начинало колотиться так неистово, что казалось, будто меня сейчас хватит удар. Стоило смежить веки, как перед внутренним взором вставало лицо Анвиры, которого я любила до умопомрачения, но добровольно собиралась покинуть. И не видела другого выхода после всего, что случилось.

Удалось погрузиться в тяжёлую зыбкую дремоту только к сумеркам. Но и это забытье разрушил громкий стук в дверь. Я села, прикрываясь одеялом, а в комнату спешно вошла служанка.

— Собирайтесь, миледи. Его Светлость передал, что люди Его Величества на подъезде к имению. И если вы хотите уехать, то нужно сделать это сейчас.

Я тут же вскочила и кинулась переодеваться, уже не думая о том, чтобы толком умыться или тем более — поесть. Девушка помогла мне зашнуровать корсет и влезть в платье. Даже соорудила на голове какое-то подобие причёски. Сейчас отсутствие багажа показалось несказанным благом: не нужно собирать вещи и проверять не забыла ли чего. Закутавшись в плащ, я сбежала по лестнице и вышла во двор, где меня уже ждала карета. А рядом с ней — Финнавар.

— Вы не передумали, миледи? — он взялся за ручку дверцы, не торопясь открывать её и не позволяя открыть мне.

— Нет. Прошу вас! — взмолилась, убирая его руку.

— Позвольте хотя бы напоследок помочь вам ещё раз, — когда я наконец уселась на диван кареты, герцог протянул мне туго набитый монетами кошель. — Иначе мне не даст покоя мысль, что вы умерли от голода где-то по дороге. Когда карета перестанет быть вам нужна, просто отпустите её.

— Благодарю вас.

— Мне что-то предать Анвире? Он едет сюда сам, как сообщили дозорные.

— Не стоит, — я улыбнулась, тревожно поглядывая на дорогу. — Он всё знает и так. Хотя… Постойте.

Сняла с пальца фамильный королевский перстень и вложила его в ладонь герцога. Тот понимающе качнул головой.