— Как всегда.

— И в курсе меня держи. Звездец вымораживает, что я не участвую в операции.

— Хватит с тебя майорских звёзд за Князя. Дай и другим свою порцию славы отхватить, — усмехается. — Ну а если серьёзно, то у меня на эту суку столько материала уже собрано. Там лет на двадцать пять, если по минималкам. Целый букет собрал, ушлёпок. Оружие, наркотики, торговля живым товаром. Угадай, что из этого самое прибыльное?

— Понятно что, — хмыкаю. — Секс-индустрия всегда будет в цене. Особенно, если за кардон башлять. Они хоть по своей воле едут?

— Кто-то по своей. Кто-то вёлся на рекламу из разряда «семейной паре срочно требуется няня из России». А кого-то прямо с улицы в машину заталкивали и вывозили. Пара-тройка ударов и девчонки уже не такие строптивые. Это же тебе не с мужиком бодаться. Ублюдок… В общем, если завтра всё пройдёт нормально, то твои мучения тоже будут закончены. Сможете с Сашкой вернуться. Ты домой, а её я обратно в Америку отправлю.

Млять… Как бы паршиво это сейчас не звучало, но если завтра Клим повяжет Решетова, то мучения мои не закончатся, а только начнутся.

— Ладно, всё, не свети линию, — хмурюсь. — Завтра созвон.

Скидываю вызов и тут же вытаскиваю симку. Ломаю её пополам и откидываю в урну. Выхожу с балкона и торопливо запираю дверь, чтобы на Саню не дуло.

Бросаю на неё угрюмый взгляд. Она уже лежит в постели. Млять. Такая охренительно сладкая. У меня мышцы гудят и сердце дёргается уже только от того, что я просто смотрю на неё.

Не представляю, как мне её в Америку отпускать… А отпустить придётся, Соболь.

— Что Паша говорит? Как у него дела? — спрашивает нервно поправляя сползающую лямку майки.

Чёртова лямка… Снять майку и ничего сползать не будет.

— Всё в порядке с ним, Сань, не волнуйся.

Подхожу ближе к постели. Приклеиваю взгляд к Саше и не могу больше оторвать. Она натужно сглатывает, осматривая меня с ног до головы и обратно.

Нервничает. Я на каком-то ментальном уровне это чувствую. Боится, что я снова дотронусь до неё? Не хочет этого? Или, наоборот, ждёт?

Млять, в какой момент всё между нами пошло наперекосяк? Я уже и сам не вспомню. Наверно с первого взгляда.

— Понравились киты? — спрашиваю, садясь на кровать рядом с ней.

Кладу ладонь на её колено и слегка сжимаю. Она дёргается, но не отодвигается.

— Чт-то?

— Я спрашиваю, понравилось смотреть на китов?

— А… да… понравилось. Только холодно немного было. Если бы ты меня сзади не обнимал, я бы, наверно, совсем закоченела. Хорошо, что ты рядом, Слава.

Саша, кладёт руку поверх моей ладони и придвигается ближе. Смотрит в упор. Её глаза хаотично бегают по моему лицу. Она явно волнуется и от волнения кусает нижнюю губу.

Чёрт. Я бы и сам сейчас хотел её за эту губу укусить.

За секунду вспоминаю, как делал это вчера. Как впивался в её губы. Жрал её рот. Как проглатывал металлический вкус её крови. Как собирал сочащуюся из неё влагу. Как она стонала и дрожала, прижатая ко мне. Извивалась под моими руками и кричала моё имя.

Млять. Не могу думать, что тоже самое она чувствует рядом со своим американским обсосом. Не могу представить, что кто-то кроме меня её касается.

— Слав, — слышу её осторожный, тихий шёпот в миллиметре от моих губ.

— Что, Сань?

— Поцелуй меня… пожалуйста…

Поднимает дрожащую руку и несмело тянется к моей щеке кончиками пальцев.

Перехватываю её запястье за секунду до того, как она меня коснётся. Сверлю её тяжёлым взглядом. Испуганные глаза скользят по моему лицу. Пухлый рот чуть приоткрыт.

Бешеное дыхание разрывает мою грудную клетку. Закрываю глаза и судорожно втягиваю в себя воздух, заполняя лёгкие исходящим от неё запахом шоколада.

А потом обрушиваюсь на её губы.

Саша тихо взвизгивает, когда я подминаю её под себя. Сжимаю оба её запястья и вгрызаюсь в её рот, как оголодавший. Завожусь от того, как она стонет подо мной.

— Слава… — шепчет, выдыхая мне в рот. Несмело скользит своим языком по моему, и от прилива тестостерона меня просто сносит нахрен. — Слава… Славочка…

Млять. С ума схожу от того, как она произносит моё имя. Тихо, с придыханием. Трётся возбуждённой грудью об мою грудную клетку. И смяв в кулак шёлковую ткань я срываю нахрен с неё эту чёртову раздражающую меня майку.

— Слава, — произносит одними губами и тут же вспыхивает, покрываясь красными пятнами от щёк до самых ключиц.

Ёрзает подо мной, и я сильнее сжимаю её запястья, задирая вверх её руки.

— Тихо, — шиплю. — Не шевелись Саш.

Обвожу её тело жадным взглядом, вбирая в себя каждую чёрточку. Каждую ложбинку и каждый чёртов изгиб её совершенного тела.

— Ты идеальная, Саша, ты знаешь это? — хриплю, борясь с разрывающим меня возбуждением.

Наклоняюсь и прикусываю её грудь, посасывая нежную розовую кожу.

— Такая красивая, — шепчу, обводя ореол языком. — Самая красивая, Саш…

Скольжу ладонью по её рёбрам и животу, и она выгибается мне навстречу, когда я проталкиваю руку под резинку пижамных шорт.

Кровь приливает к моей голове и разрывает виски, когда я чувствую влагу и лёгкую пульсацию, бьющую мне в пальцы.

Закрываю глаза и сжимаю челюсть, тяжело выталкивая воздух через сжатые зубы.

— Слава… пожалуйста… — в уши бьют её тихие стоны и всхлипы. — Я хочу этого… пожалуйста…

Чёрт… я тоже хочу, Саша. Ты себе даже не представляешь насколько. И я уже в секунде от того, чтобы сорваться.

По сути, мне насрать на всё. На нашу разницу в возрасте. На то, что Клим скажет. Плевать я на это хотел.

Только на Сашу мне нихрена не наплевать. И мысль о том, что в Америке её ждёт обсос Макс, которого она скорее всего любит, меня просто убивает нахрен.

Сколько она говорила они встречаются? Пол года? Конечно, чёрт возьми, она его любит. Она его, млять, женихом называет.

А то, что происходит сейчас это просто отголоски прошлых детских чувств. И я как долбаный триггер к ним.

Как она там говорила? «Мне двадцать лет, и когда мужик жмёт меня к себе и трётся об зад своими причиндалами, я реагирую, как любая половозрелая женщина». Вот она и реагирует.

Но завтра её брат повяжет Решетова, и Саня вернётся обратно в Америку к своему обсосному жениху. И я не могу допустить, чтоб чувство вины за то, что было между нами, потом её сгрызло.

С диким рыком отрываюсь от её тела и резко встаю с постели. Хватаюсь за голову и шумно выдыхаю, пытаясь сбросить с мышц напряжение, но нихрена не выходит.

— Слава?

Оборачиваюсь на её голос и обвожу взглядом раскрасневшееся лицо. Губы припухли от того, что я слишком жёстко её целовал. Грудь влажная от моей слюны и в фиолетово-алых следах от засосов, которые я на ней оставил.

— Не могу, Сань, — выдавливаю, хватая висящую на спинке стула куртку и рывком распахиваю дверь. — Прости.

Слава ушёл.

Просто встал и ушёл.

Сказал, что не может…

Горечь едкой кислотой поднимается от живота к горлу и до боли стискивает голосовые связки. Я не могу ни слова произнести вслух. Кричать не могу, плакать и, кажется, дышать тоже. Меня зажало в тиски, и я понятия не имею, как их разжать и выбраться на свободу.

«Почему?» — единственный вопрос крутится в моей голове, пока я продолжаю как приклееная лежать на кровати и смотреть на закрытую дверь, через которую вышел Слава, оставив меня одну.

Почему он ушёл?

Я ничего не понимаю. Совсем запуталась.

Всё ведь было хорошо. Всё шло, как надо. И вот между нами будто резко возникает пропасть. Мы снова чужие и далёкие. И я никак не могу ответить себе на вопрос, как так вышло?

Мужчина, который только что целовал меня со всей страстью, ласкал и возбуждал, неожиданно остановился и просто ушёл, ничего не объяснив.

«Не могу, Сань. Прости…» — кажется, это его точные слова? Да. Именно так он сказал прежде, чем хлопнуть дверью.

«Чего ты не можешь, Слав? Спать со мной? Почему?! Тебе противно?! Не так сильно хочется?! Или всё дело в том, что я — Саша Климова?! Почему, а?!»