Взгляд Перрин остановился на его губах. Его нижняя губа была толще верхней. Она этого раньше не замечала.

— Если Сара согласится, Кора хотела бы занять место Люси в ее фургоне, — прошептала Перрин. Почему же она не может спокойно смотреть на его губы?.. — Августа Бойд прекрасно справится с упряжкой мулов. А если не сможет, то ей самой придется остаться в форте Ларами.

Конечно же, Перрин понимала, что Августа не сможет в одиночку управиться со всей работой. Но она не позволяла себе думать о том, что Августа, возможно, останется в форте, — эта мысль доставляла ей слишком большое удовольствие. Постыдное удовольствие.

— Я волнуюсь только за Кору, — сказала она. — Мне все равно, что будет с Августой.

Но Перрин говорила неправду. За двадцать семь лет жизни она поняла, что ненависть может так же крепко связывать людей, как и любовь, может создать такое же сильное влечение, какое чувствуешь к самому дорогому человеку. В этом смысле она не оставалась равнодушной к судьбе Августы Бойд, в глубине души желая, чтобы та получила по заслугам. И ей хотелось присутствовать при этом.

— По крайней мере вы подумаете?

Коуди в задумчивости расхаживал по холмику. Внезапно остановившись, он повернулся к ней и развел руками:

— Да, я подумаю, черт побери! Но пока что ничего не обещаю. Я сообщу вам о своем решении в течение трех дней. Но не обещайте Коре ничего. Я против этого.

— Спасибо! — Если бы она не опасалась, что Кора и все остальные, возможно, наблюдают за ними, она бы бросилась ему на шею и расцеловала бы его.

Представив подобное, Перрин едва не задохнулась. Она целовала бы и целовала его, пока не опьянела бы от поцелуев, пока не растаяла бы от прикосновения его губ. Она прижималась бы к его телу, пока не почувствовала бы его напрягшуюся плоть, пока они оба не стали бы задыхаться от желания. Она бы… Перрин тяжко вздохнула.

Почему он так мучает ее? Почему, едва увидев его, она чувствует такую слабость во всем теле? Почему у нее сжимается сердце, когда она смотрит, как он шагает вдоль фургонов, отдавая приказания?

Коуди недвусмысленно дал ей понять, что он больше не хочет женщины в своей жизни. А она, Перрин, обещана незнакомцу в Орегоне. К тому же у нее не было денег, чтобы откупиться от замужества, на которое согласилась. Между ней и Коуди нет ничего общего, только случайная встреча когда-то давным-давно, а сейчас это путешествие.

Перрин содрогнулась. Возможная связь с Коуди Сноу, несмотря на то, что она была бы восхитительна и принесла бы огромное удовлетворение, такая связь окончательно и бесповоротно погубила бы ее репутацию, оборвала бы тоненькую ниточку отношений, связывающую ее с невестами из Чейзити.

Она не может рисковать. Эти женщины станут ее соседками на всю оставшуюся жизнь. Возможно, они простят ей Джозефа Бонда, возможно. Но они никогда не простят вторичного падения — флирта с Коуди Сноу.

Она с печалью в глазах отступила от него, заставила себя обратиться мыслями к Коре.

— Я надеюсь, мистер Сноу, что вы не оставите молодую женщину в солдатских борделях.

— Перрин! Пропади все пропадом, вернитесь!

— Я уверена, что вы примете верное решение, — бросила она через плечо.

Когда Перрин спустилась с холмика, Кора побежала ей навстречу.

— О Господи! Вы все время ходили туда-сюда, сперва вы за ним, а потом он — за вами. — Кора заламывала руки, с беспокойством вглядываясь в лицо Перрин. — Он ведь сказал «нет», правда? Он не хочет сделать меня невестой! Я так и знала! Я недостаточно хороша для этих щеголей из Орегона!

Перрин поймала беспокойно мечущиеся руки Коры.

— Он сказал, что подумает об этом.

— Но он все равно скажет «нет»!

Закусив губу, Перрин смотрела на высокую фигуру, нервно расхаживающую на живописном алом и чернильном фоне.

— Нам нужно еще многое сделать до того, как мы приедем в форт Ларами. Многое предстоит уладить. — Она повернулась к хмурой Коре. — Но сначала — самое неотложное. Мы поговорим с Сарой.

— Ты хочешь пересесть из фургона Августы Бойд в мой? — спросила Сара. — Ты будешь ехать днем с Хильдой, если она согласится, а Перрин — со мной, но когда мы остановимся на ночь, ты вернешься сюда и поможешь мне. Я все верно поняла?

— Да, мэм, — кивнула Кора. — Я хорошая работница, миссис Дженнингс, я умею готовить и печь хлеб. Я могу быстро поставить палатку. Я могу…

Но не на Кору смотрела сейчас Сара Дженнингс. Перрин прекрасно понимала, что Сара не в восторге от ее просьбы. Когда Кора умолкла, Перрин сказала:

— Я буду идти за фургонами, когда настанет ваша очередь править мулами, а потом мы поменяемся местами. Нам нет нужды общаться чаще, чем это необходимо.

Сара покраснела. Она махнула рукой и пожала плечами.

— Я скучаю по Люси. И одной трудно править мулами без передышки. — По-прежнему глядя на Перрин, она вздохнула. — Если остальные одобрят ваше предложение, я сделаю все, что от меня зависит.

Перрин с преувеличенной сердечностью поблагодарила Сару и отправилась искать Хильду. Кора следовала за ней по пятам.

Они нашли Хильду на берегу Платт. Та чистила горшок из-под жаркого.

Широкое лицо Хильды осветилось веселой улыбкой, когда она услышала просьбу Перрин.

— Да, образование — вещь хорошая. Она посмотрела на Кору, словно оценивала ее способности к учению.

— Говоришь, что умеешь немножко читать и писать? Я научу тебя делать это как следует. Мне такое занятие по душе. Это будет гораздо интереснее, чем пялиться сквозь пыль в задок переднего фургона.

Перрин с благодарностью улыбнулась ей:

— Прежде всего надо заняться речью Коры. Она должна говорить как образованная девушка.

Карие глаза Хильды выражали решительность. Она выпрямилась в полный роет и превратилась в устрашающую фигуру, которая командовала в школьных классах Чейзити.

— Мы начнем сразу же.

Кора поежилась, словно малышка негритяночка, снизу вверх взирающая на рослую крепкую блондинку, предками которой были викинги. Она дважды сглотнула и в замешательстве закивала головой:

— Я буду стараться изо всех сил, мисс Клам.

— Да, уж постарайся. — Хильда указала на место рядом с ивами.

— Садись. Ты можешь чистить форму для хлеба, пока мы будем вспоминать алфавит.

Перрин улыбнулась, приподняла юбки и отправилась искать Тию.

— Почему Тия должна учить невежественную дочку могильщика манерам воспитанной женщины? — вопрошала Уна Норрис. — Ни одна из нас даже не кивнула бы Коре, если бы встретила ее на улице! Мы бы никогда не имели ничего общего с подобной тварью, если бы не это путешествие. — Последняя ее фраза являлась намеком на неприятие невестами и самой Перрин.

Перрин посмотрела на изумленное лицо Тии. Потом обратилась к Уне:

— Это говорите вы, мисс Норрис, или я слышу мисс Бойд?

Пламя костра отбрасывало блики на лицо Уны, и от этого она казалась еще более хмурой.

— Я прощаю вашу грубость, но имейте в виду: я в состоянии иметь свое собственное мнение!

— А вы? — тихо спросила Перрин у Тии. — Или вы согласны с Уной и считаете, что Кора Троп не заслуживает нашей помощи?

Хорошенькое личико Тии выражало нерешительность. Уна была ее соседкой по фургону, и Тия понимала: если она согласится с Перрин, то это осложнит ее отношения с Уной.

— И что же вы хотите? Что я должна делать? — спросила она, краснея под неодобрительным взглядом Уны.

— У вас прекрасный голос. Я надеюсь, что вы могли бы научить Кору пению. А возможно, и немножко рисованию. Вышивание — это тонкое умение, которое ей очень пригодится. Многие из нас восхищаются вашими способностями к изящным искусствам.

Тия с озабоченным видом закусила нижнюю губу. Она уставилась на сухие буйволиные лепешки, горевшие в костре. Лепешки горели, как торф, и не распространяли того неприятного запаха, какой бывает при сжигании сухого коровьего помета. Вначале все женщины с огромным отвращением собирали буйволиный помет, когда шли за фургонами. Теперь же они были рады, что на этой голой равнине можно найти хоть какое-то топливо.