Мем поставила сковородки на огонь и пытливо за-. глянула в лицо сестры, освещенное пламенем костра. Бути была самой хорошенькой из сестер, самой любимой, ее всегда окружали поклонники, и она удачно вышла замуж. Роберт Гловер был очарован трепетной беспомощностью Бути — она во всем полагалась на него и подчинялась ему. На взгляд Мем, Роберт никогда не замечал, что Бути зависела не только от него, она подчинялась любому, кому случалось оказаться рядом. И конечно же, рядом всегда кто-нибудь оказывался, чтобы смягчить ошибки Бути или ее бестактные замечания.

— Почему же ты решила поехать? — спросила Мем.

— Ну, чтобы быть с тобой, конечно. — Брови Бути поднялись; похоже, ее озадачил вопрос сестры.

Услышав такой ответ, Мем потупилась — она почувствовала свою вину перед сестрой. Бути и Роберт приютили ее. Они искренне ей сочувствовали и обращались с ней как с любимой сестрой, отнюдь не как со служанкой, что случается со многими старыми девами, которые зависят от щедрых родственников.

И Мем предложила Бути самые лучшие, неподгоревшие лепешки и самые розовые кусочки ветчины. В наказание себе она выслушала с величайшим терпением, на какое только была способна, рассуждения сестры о траурном одеянии Августы Бойд и об их собственных простеньких платьях. И заверила Бути, что недостаток нескольких лент и оборок еще не означает, что они горюют о смерти своего отца меньше, чем Августа печалится о потере своего папаши.

— И Роберта, — добавила Бути со слезами на глазах. — Я просила его, чтобы он не ездил с отцом вниз по реке. Я умоляла…

— Не волнуйся, дорогая, — успокаивала сестру Мем. В глубине души она почувствовала себя загнанной в ловушку. Вокруг жизнь била ключом, а они говорили лишь о смертях и болезнях.

Позднее, когда они лежали в своей палатке, завернувшись в стеганые одеяла, Мем мысленно ругала себя за то, что хотела оставить Бути в Чейзити.

И все-таки это путешествие должно принадлежать ей и только ей. Когда она вычитала объявление о невестах для орегонских женихов, которое Коуди Сноу поместил в «Чейзити газетт», мечты, которые Мем благоразумно гнала от себя, вновь возродились к иллюзорной жизни.

Мем тотчас же представила, как она совершает путешествие в штат Орегон, вообразила своих будущих потомков и то, как они рассказывают ее историю — с восхищением и благоговейным трепетом. Будущие поколения будут удивляться ее храбрости — ведь она решилась пересечь полконтинента и ринуться навстречу опасностям, о которых лишь намекала в своих путевых заметках. Ее потомки будут качать головами и обмениваться изумленными взглядами, когда прочтут о переправах через быстрые реки или о приготовлении пищи в перчатках. Она фантазировала: ее запомнят как храброго первопроходца, и она станет для будущих поколений источником вдохновения и примером для подражания.

Но Бути испортила эти мечты. Теперь Мем придется делиться с ней своей историей. А если даже такая трепетная малышка, как Бути Грант, сможет пересечь полконтинента, тогда это приключение станет совсем уж банальным. Обыденным делом.

Мем вздохнула и посмотрела на крышу палатки.

Ей следовало бы родиться мужчиной. Если бы она была мужчиной, то отправилась бы за семь морей, основала нацию, придумала, как изменить мир. Она открывала бы новые страны, писала конституции, подвергалась бесчисленным опасностям. О, какие испытания выпали бы на ее долю, какие приключения!

Но судьба распорядилась иначе. Природа создала ее женщиной с участью старой девы, жизнь которой скучна, как осенний день. Это путешествие в штат Орегон было единственной ее возможностью почувствовать вкус приключений и понять, на что она способна.

Она думала, ей не повезло: ценой ее великого путешествия станет замужество, но эту цену она решила заплатить. Даже если Питер Сейлз, мужчина, чье письмо она выбрала, окажется занудой или жестоким человеком, путешествие останется навсегда в ее памяти. У нее будет свой дом и со временем, возможно, дети. И она никогда не пожалеет о своем решении отправиться в Орегон.

Над головой послышался какой-то шорох, а в следующее мгновение на них обрушилась крыша палатки. Бути проснулась и закричала, Мем же попыталась сесть и откинуть со своего лица тяжелое от снега полотно.

— Прекрати вопить, на нас никто не нападает. Мы плохо воткнули шесты, вот и все. Крыша обрушилась.

С трудом откинув стеганые одеяла, она пинала ногами полотно, чтобы сбить с него снег. Потом приподняла его так, чтобы Бути смогла выползти наружу.

Когда Мем на четвереньках последовала за ней, чья-то смуглая рука помогла ей подняться, и она с благодарностью схватилась за нее.

— Спасибо, — сказала она, откидывая назад волосы и всматриваясь в лицо Уэбба Коута. Мем была довольно высока, и на многих мужчин ей приходилось смотреть сверху вниз. Сейчас же, задрав голову, она вдруг испытала непередаваемое ощущение — как приятно чувствовать себя такой маленькой и женственной!

— Я услышал крик, — сказал Уэбб. — С вами все в порядке? — Он говорил с легким интригующим акцентом.

— Никто не пострадал? — озабоченно спросил Коуди Сноу, выходя вперед с факелом. Когда он подошел достаточно близко, чтобы рассмотреть рухнувшую палатку, то с облегчением кивнул, радуясь, что не случилось худшего.

— Я теряю сознание, — выдохнула Бути, ощупывая свою голову, грудь, щеки. — Я спала крепким сном, когда что-то тяжелое упало на меня сверху, я была уверена, что меня душат и… — Казалось, она и в самом деле собиралась грохнуться в обморок.

Мем заметила, что Бути обращалась только к Коуди Сноу, игнорируя Уэбба Коута. Мем отбросила за спину свою толстую косу и оправила юбки. Иногда она удивлялась тому, что у них с Бути в жилах течет одна кровь.

— Спасибо, что так быстро пришли, — сказала она мистеру Коуту. Он казался чрезвычайно привлекательным мужчиной, на что Мем, впрочем, было совершенно наплевать, но история жизни Уэбба Коута заинтриговала ее. Были ли его родители женаты? Как они повстречались? У кого из родителей он вырос — в среде индейцев или белых?

— Мы поставим вашу палатку за несколько минут, — сказал Коут, с улыбкой глядя на Мем.

— Подержите это. — Коуди Сноу протянул Мем свой факел, и прежде, чем женщины успели бы отвязать веревки, мужчины уже установили палатку.

Бути мгновенно забралась внутрь и нырнула под одеяла, а Мем еще раз поблагодарила мужчин. С минуту она смотрела, как они удаляются, направляясь к костру, который горел рядом с фургоном-кухней.

Она услышала, как Коуди что-то проворчал и Уэбб рассмеялся, и решила, что упавшая палатка — не тот случай, о котором стоило бы упоминать в дневнике. Мем Грант, основательница нации, великая путешественница, не смогла достаточно надежно установить палатку, так, чтобы та выдержала всего лишь несколько дюймов снега.

Презирая себя и сокрушаясь от своей неловкости, она забралась в палатку и завернулась в одеяла.

— Очень мило со стороны мистера Сноу, что он так быстро прибежал нам на помощь, — сонно пробормотала Бути.

— Тебя выволок наружу мистер Коут, — ехидно заметила Мем.

Тихие чмокающие звуки, которые обычно издавала Бути перед тем, как отойти ко сну, окончательно вывели ее из себя.

— Но он всего-навсего индеец. Полукровка.

— Он такой же человек, как и все остальные.

Не совсем такой. Большинство мужчин не были такими высокими, как Уэбб Коут, и не имели такой густой гривы черных волос или таких белых, как яичная скорлупа, зубов. Немногие мужчины возбуждали интерес у Мем. У нее возникли тысячи вопросов, которые она хотела бы задать ему.

Но заснула Мем вовсе не с мыслями об Уэббе Коуте. Она погрузилась в сон, размышляя, как лучше укреплять шесты своей палатки.

— Сегодня по крайней мере теплее, — заметила Августа; она смотрела, как погонщики переправляются через мелкий ручей, понукая коров и мулов.

Они находились в пути всего пять дней, но Августа уже стала ненавидеть ручьи. Накануне один из тяжелых фургонов с мелассой застрял в грязи у самого ручья, и мужчины потратили три часа, вытаскивая его, а все остальные их ждали.