От винного букета в голове стоит легкий туман. Да, Марк оказался сто раз прав, когда приказал сотрудникам оставить ключи от машин в холле, на столе администратора.

— Итак, дорогая, — продолжает мистер Райдер, бывший главный исполнительный директор, — творчество Рикко Альвареса чрезвычайно меня интересует, но пока не вижу в зале той картины, которую захотелось бы сегодня же повесить над камином. Есть ли возможность организовать частный просмотр наиболее ценных работ этого яркого художника?

— Постараюсь сделать все, что от меня зависит, — уверенно заявляю я, хотя не имею даже отдаленного понятия о границах своих полномочий. — О богатствах нашей галереи вам, несомненно, известно.

— И вы, мисс Макмиллан, несомненно, относитесь к числу самых ценных ее приобретений. — Гость достает из кармана визитную карточку. — Позвоните мне в понедельник, дорогая.

С улыбкой смотрю на его удаляющуюся фигуру и с удовольствием обдумываю возможность увидеть частное собрание Альвареса.

— Надеюсь, очаровательная улыбка означает, что беседа прошла успешно?

Знакомый голос пронзает насквозь. Оборачиваюсь и вижу Криса — бунтовщика в джинсах и кожаном пиджаке среди строгих костюмов и галстуков. Его неожиданное появление действует намного сильнее, чем появление Марка несколькими часами раньше. От одного взгляда нервы восхитительно напрягаются, причем в бурной реакции на грубоватую мужественную красоту я не одинока. Две стоящие неподалеку дамы с восхищением оглядывают Криса и, склонившись друг к другу, живо обмениваются впечатлениями.

— Что вы здесь делаете? — интересуюсь вместо ответа и слышу, что голос звучит обиженно. Да, вопреки логике я рассержена, причем сама не понимаю почему. Впрочем, понимаю! В последний раз он заявил, что мне здесь не место, и в то же время заставил целую неделю ждать встречи!

Крис смотрит мне в глаза; если он и замечает мое настроение, то виду не подает.

— Пришел, чтобы обеспечить вас моральной поддержкой.

— И с какой же стати вам вдруг захотелось меня поддержать? — тут же цепляюсь я, пытаясь подавить восторг: он пришел ради меня! — Вы сказали…

— Отлично помню все, что сказал. — Крис подходит ко мне ближе и берет за локоть. Неожиданное, электризующее прикосновение вызывает немедленный протест: приходится бороться с соблазнительной летаргией, угрожающей поглотить и гнев, и способность рассуждать. Но ведь он велел мне изменить решение! Заявил, что эта галерея не для меня.

Раздражение вспыхивает с новой силой.

— Вы сказали…

— Поверьте, я действительно отдаю себе отчет в сказанном. Да, пытался вас защитить. — Голос звучит мягко и в то же время серьезно… обольстительно серьезно.

Глубоко внутри стягивается опасный клубок; усилием воли сдерживаю взрыв непрошеных чувств, порожденных его словами. Тепло его руки мешает разобраться в потоке ощущений, так что на всякий случай, из осторожности, перехожу на шепот:

— Вы же меня совсем не знаете.

Глаза темнеют; в зеленой глубине вспыхивают золотые искры.

— А если я скажу, что хочу это изменить?

Таких слов я не ожидала, хотя в глубине души надеялась услышать что-нибудь в этом роде. Радость, удивление и недоверие вспыхивают мгновенно, а вместе с ними приходит смущение. От одного короткого вопроса нарядная толпа, гул голосов, звон бокалов теряют очертания и исчезают. Смотрю на Криса Мерита, как раба на повелителя, не в силах отвести глаз. Да, он пленил меня, этот человек, этот художник, этот незнакомец, только что признавшийся, что хочет меня узнать. А я хочу узнать его. Да, хочу знать о нем все.

— Тебе, должно быть, известно, что это торжественный вечер и одеться следовало соответственно?

Голос Комптона действует подобно ледяному душу. Оборачиваюсь и вижу, что стальной взгляд сосредоточен исключительно на Крисе. В вопросе начальника сквозит нетерпеливое раздражение, но его тон, кажется, лишь забавляет соперника.

Он убирает пальцы с моего локтя и опускает руку.

— Воплощение художественной натуры. Разве не это качество ты ценишь во мне столь высоко?

Губы Марка презрительно сжимаются.

— Предпочитаю, чтобы художественная натура воплощалась на холсте.

— Или на твоем банковском счете, — шутливо бормочет Крис, однако подтекст читается явственно и служит достойным ответом.

— Простите, пожалуйста…

Разговор прерывает супружеская пара средних лет; мне уже приходилось беседовать с обоими, причем разговор получился не самым дружеским. Сейчас, впрочем, они не считают нужным скрывать острый интерес к Крису. Особенно возбуждена дама.

— Вы и есть Крис Мерит? — спрашивает она, едва не задыхаясь от счастья, хотя всего лишь пятнадцать минут назад вела себя со мной претенциозно, если не сказать — грубо.

В течение нескольких грозовых секунд художник выдерживает взгляд владельца галереи — чего поклонники, разумеется, не замечают — и оборачивается.

— Как правило, отзываюсь именно на это имя, — отвечает он с поистине неотразимой улыбкой.

— Ах, Господи! — восторженно лепечет дама. Кокетливо убирает со лба рыжую прядь и протягивает руку. — Обожаю ваше творчество!

Стараясь не встречаться взглядом с Марком, словно чем-то провинилась, наблюдаю, как Крис запросто беседует с супругами. В конце концов мужу удается вырвать ладонь художника из цепких когтей жены и пожать ее самому, после чего он с той же целью поворачивается к Марку.

— Право, мистер Комптон, вы отлично умеете приятно удивлять своих гостей. Отныне можете считать нас самыми верными клиентами.

Крис смотрит на Марка, и даже в профиль заметно, что он с трудом сдерживает улыбку.

— Я с радостью принял приглашение на сегодняшний вечер, — поясняет он, — но с одним непременным условием. — Поклонники с нетерпением ждут продолжения, а Марк опасается подвоха, хотя умело скрывает напряжение. — Меня непременно должно ждать пиво «Корона». — Он снимает кожаный пиджак — очевидно, давая Марку понять, что остается надолго, — и официант тут же его забирает. — Марк знает мой вкус.

Супругам шутка явно по душе: они дружно смеются и выжидающе смотрят на хозяина вечера. Пытаюсь понять, что для него обиднее — обращение по имени или разговор о пиве.

— О, пожалуйста, — умоляет дама, — принесите пива и нам тоже. Подумать только: можно будет рассказывать друзьям, как на дегустации вин пили пиво с самим Крисом Меритом!

— К сожалению, — невозмутимо отвечает Марк, доказывая способность держать удар, — «Корона» у нас уже закончилась. — Он делает знак официанту. — Однако могу предложить прекрасное вино.

Крис не настаивает на пиве, которое на самом деле вряд ли хотел, и скоро все мы поднимаем бокалы.

— За картину Криса Мерита, с которой надеюсь отсюда уйти, — провозглашает тост дама.

— Поверить не могу, что вы просили пива, — шепчу я Мериту в тот момент, когда он забирает у меня бокал.

— И все же поверьте, детка. Я — бунтовщик с идеей. — Он передает бокалы официанту.

— В чем же заключается идея? — уточняю я, пока Марк беседует с супругами.

— В данный момент, — отвечает Крис, — в вас.

От неожиданности открываю рот, однако громкий смех эмоциональной поклонницы привлекает внимание окружающих, и неожиданно мы оказываемся среди гостей, каждый из которых мечтает познакомиться с мистером Меритом. Крис любезно беседует с ценителями живописи и — что приятно удивляет — представляет меня каждому, с кем знакомится сам.

Проходит не меньше часа, но Крис все так же внимателен и ко мне, и к посетителям. Работы его раскупают охотно и энергично, что, впрочем, отнюдь не мешает продолжению дегустации. С каждой минутой все серьезнее задумываюсь о том, что пришла пора научиться пить как можно меньше, а лучше и совсем не пить. Чувствую, как пьянею, и очень хочу есть.

Комптон присоединяется к небольшой группе, с который мы беседуем, и Крис тут же пользуется моментом:

— Есть минутка?

Марк склоняет голову:

— Для звезды вечера готов сделать все, что угодно. — Утверждение вполне соответствует действительности: Крис и вправду «звезда вечера», и все же в тоне Марка слышится ирония.