Всегда ваш, Ли.»

Неподалеку от Ли солдат писал письмо женщи­не, на которой собирался жениться. Ли Джеффризу хотелось, чтобы его тоже ждала где-то женщина. Но единственная женщина, которую он действительно любил, теперь оказалась в стане врагов и навсегда принадлежала другому челове­ку. Одри ушла из его жизни, но все равно по причине, которой Ли не мог себе объяснить, он носил листочки с текстом песни в кармане на груди. Он никогда не перечитывал стихов. Они просто лежали у него на сердце необъяснимым образом успокаивая.

Ли запечатал конверт, надписал адрес и пору­чил солдату отправить письмо почтой. Затем за­брался в спальный мешок, надеясь уснуть хотя бы на пару часов. Завтра они снова предпримут попытку овладеть Булл-Раном. Он не сомневался, что предстоит долгий и очень опасный день.

Ноябрь, 1861 год

Одри налила в стакан из хрустального кувши­на пунша и подала напиток молодому человеку, примерно одного возраста с Джоем. Юноша прямо светился от восторга – он идет сражаться за Правое дело. Сегодня большинство мужчин на балу в доме дяди Джона были радостно возбужде­ны, включая и самого дядю, который тоже решил предложить свои услуги Конфедератской армии. Богатство и возраст позволяли ему надеяться на получение более высокого ранга, чем просто ря­довой.

Казалось, большинство молодых людей пре­даны Правому делу, и готовы сражаться и уме­реть, но Одри подозревала, что дядя Джон ищет только славы. Он был чересчур тщеславным чело­веком, любящим лесть и внимание. Вместе с тетей Джанин он надеялся, что после окончания войны, после разгрома союзных войск, служба офицером в армии южан, разумеется, гарантирует Джону важный пост в новом правительстве или на уров­не штата, или даже в самой Конфедерации. Тетя Джанин уже обсуждала возможный скорый переезд в Ричмонд. Казалось, женщине даже не приходит в голову, что мужа могут убить на войне.

К столу Одри подошел еще один молодой до­броволец, она предложила ему на выбор сэндвичи и фрукты, пусть угостится тем, что ему больше нравится. Одри была рада, что решилась приехать в Батон-Руж, хотя чувствовала себя не очень уютно в доме тети и дяди. Она присоединилась к группе женщин, которые шили флаги и военные формы, и ощущала себя причастной к Правому делу, она вносила посильный вклад. Это был третий вечер, организованный тетей Джанин и дядей Джоном для добровольцев, собравшихся на прощальный бал перед отправкой в Виргинию.

Туда отправлялись тысячи людей для вступле­ния в Конфедератскую армию. Хотя дядя и тетя устраивали вечера для того, чтобы показать свой богатый дом и быть в центре внимания, Одри все равно была рада: ведь люди проявляют хоть ка­кую-то заботу о храбрых юношах Юга, многие из которых боялись предстоящих испытаний и ску­чали по родным.

Одри против своей воли тоже поддалась всеоб­щему подъему патриотизма. Из услышанного и прочитанного в газетах, она сделала вывод о том, что не стоит так печалиться и тревожиться за Джоя. Газеты сообщали, что янки получили хо­рошую взбучку в Булл-Ране, благодаря подкреп­лению, которое привел генерал Томас Джексон – «Каменная стена». Конфедераты одержали не­сколько побед подряд – в Вилсонс-Крик, штат Миссури, и в Ликсбурге, штат Виргиния, где, как сообщалось, было убито почти две тысячи федера­лов.

Такие цифры ужаснули Одри. Количество уби­тых и раненых было ошеломляющим. Она не могла себя заставить забыть о Ли, он, вероятнее всего, ушел служить в армию и принимает уча­стие в сражениях. Могла ли она любить человека, который теперь стал врагом ее родины? Она нена­видела янки вообще, как и все луизианцы. Янки устроили блокаду, задушив торговлю южных штатов. Блокада сказалась на доходах отца. Но Одри не могла из-за этого разлюбить янки Ли Джеффриза. Он рисковал жизнью, защищая ее от Ричарда. Она всегда будет беспокоиться за него, в тайном уголке сердца навсегда сохранит неж­ную любовь к нему. Она старалась не думать о том, что, вполне вероятно, он сейчас стреляет в таких мальчиков, как Джой. И скоро будет уби­вать юношей, которые танцуют на балу. Сейчас она угощает их напитками и фруктами, но тре­вожные мысли не давали успокоиться.

Когда она помогала молодым людям, казалось, что она помогает Джою. Каждому добровольцу, направляющемуся в Ричмонд, она дарила неболь­шой, сшитый вручную флаг штата Луизиана и вручала небольшую сумму денег на карманные расходы. На железнодорожной станции или на пристани, в зависимости от того, по какому маршруту добровольцы направлялись в Виргинию, Одри и другие женщины вручали будущим солда­там мешочки с леченьем и вяленым мясом.

Заботы и обязанности помогали Одри отвлечь­ся от горьких мыслей не только о Джое, но и о Ричарде и Элеонор. Кузины не оказалось дома, она отсутствовала в Батон-Руже уже две недели, с тех самых пор, как Одри приехала в город. Элеонор «отправилась с визитом» в Сайпресс-Холлоу, как ей вежливо объяснили. Одри была уве­рена, что тетя и дядя прекрасно знают о связи Элеонор и Ричарда, хотя они и пытались убеждать Одри, что их дочери «нравится бывать за горо­дом». А Ричард настолько добр, – что позволил Элеонор приезжать на плантацию в любое удобное для нее время.

Тетя Джанин высокомерно отчитала племян­ницу за то, что та «отвергает» любовь мужа и что ее место в Сайпресс-Холлоу рядом с Ричардом. Одри радовалась, когда была занята, помогая солдатам Конфедерации, это давало возможность реже видеть тетю Джанин. Она догадывалась о том, что тетя считает Элеонор более подходящей партией для Ричарда. Одри предполагала, что тетя Джанин способна пойти на скандал, лишь бы каким-то образом развести ее с Ричардом и же­нить на собственной дочери. Но Одри прекрасно знала, что мечтам тетушки сбыться не суждено. Ричард не потерпит скандала вокруг своего име­ни. Он просто временно использовал Элеонор для собственного удовольствия и все. Вполне понятно, что Ричард относится к кузине своей жены не лучше, чем к негритянкам, с которыми спал раньше.

Одри содрогнулась, неожиданно ясно осознав, что все еще является его женой, и он может в любой момент прислать за ней и потребовать ее возвращения в Сайпресс-Холлоу. Может быть, это только дело времени? Сейчас, возможно, Ричард считает угрозы Ли бессмысленными? А в случае смерти отца Одри, и если что-то случится с Джо­ем, останутся ли у нее права б соответствии с положением, которое Ричард был вынужден под­писать?

Небольшой оркестр заиграл вальс, молодой человек пригласил Одри на танец. Она вежливо отказала, объяснив, что, к сожалению, не может принять приглашение, так как она замужняя женщина. Юноша отошел, разочарованный. Одри ненавидела Ричарда за то, что он поставил ее в такое неопределенное положение – она оказалась замужней женщиной, у которой в действительно­сти нет мужа. Как долго может продолжаться такое? Одри очень хотела детей, считая, что ребе­нок наполнит ее жизнь радостью и поможет сми­риться с нелюбимым мужем. Но она не собиралась унижаться перед Ричардом, просить его о ребен­ке, словно об одолжении. Он отомстил ей очень умно и жестоко. У него не стало возможности причинять ей физическую боль, но он придумал иное наказание, обрекая жену на одинокую жизнь без любви. У нее не может быть связи с другим мужчиной.

Одри снова налила в стакан напиток и подала молодому человеку, который пытался улыбаться, но за напряженной улыбкой Одри видела страх и отчаяние.

– Бог поможет тебе, – попыталась она успо­коить его. – Бог на нашей стороне.

Мальчик кивнул:

– Спасибо, мэм.

– Приехал ваш супруг, – сообщила Одри одна из женщин. В голосе дамы прозвучали странные нотки, она с нажимом произнесла слово «супруг».

Одри посмотрела через зал. Ричард вошел, держа под руку Элеонор! Одри почувствовала себя столь униженной, что покраснела от стыда. Не­ужели все знают, что происходит между Элеонор и Ричардом? Должно быть, слухи уже распрост­ранились. Не обвиняют ли горожане ее, считая плохой женой? Все женщины, с которыми она здесь встречалась и работала, относились к ней приветливо, даже слишком хорошо. Неужели ее жалеют?