– Шалость, – повторил Макар. – Грубая.

Он внимательно посмотрел на нее. Любка пожала плечами:

– И глупая. Мы не были добрыми девочками в школе.

– Серьезно, ничего особенного, – добавила Коваль.

«Руки, руки ей держи!» – «Кусается, тварь!» – «А-а-а-а-а!»

Ирка налила себе воды и выпила залпом, как водку.

Илюшин сунул кулаки в карманы брюк.

– Мне хотелось бы вам кое-что объяснить, – сказал он. – Я не знаю, что произошло много лет назад. Но я знаю, что произошло здесь недавно. Ваша подруга устроила встречу бывших одноклассниц. И что особенно интересно, женщины, которые были на этой встрече, боялись упоминания имени Зинчук – все, кроме одной.

«Коридор такой длинный, что кажется, они бегут вечность. Догнать, сбить с ног, подмять под себя… Кто это визжит? Светка?

– Давай сюда!

– Я не знаю, где они!

– Ищи, дура!

– Вот, вот…

Дрожащие скрюченные пальцы, блеск металла».

– Кроме кого? – спросила Ирка, просто чтобы перебить звеневшие в ушах отголоски криков. Ей казалось, их слышат все.

– Кроме моей жены, – подал голос здоровяк.

– Она единственная, кто не понял, отчего вас так волнует Зинчук. – Юнец взглянул на Коваль. – И это снова возвращает нас к школьной истории.

– Чушь! Какая тут связь?

– В конце концов, – словно не слыша Савушкину, продолжал парень, – женщину, которая все это устроила, нашли убитой.

На словах «все это устроила» Любка с Коваль вздрогнули и переглянулись. О чем он говорит, о встрече? Или о том, что произошло восемнадцать лет назад? Что ему известно?

– Бред… – растерянно пробормотала Коваль.

– Зинчук могла через столько лет после того случая в школе решить отомстить? – спросил Макар.

– Только если она шизанулась начисто, – не раздумывая, ответила Любка.

– Спрошу иначе: могла Юлия Зинчук после того случая в школе начисто, как вы выразились, шизануться?

– Нет!

– Ирина, а вы что скажете?

Коваль уставилась в пол.

– Это была просто шалость, – тупо повторила она.

«Откуда столько крови? И на лезвии, и на полу…

– Кто-нибудь, дайте бинт. Дайте же этот чертов бинт! Что вы стоите?!»

Макар потянулся и непринужденно покачался на пятках. Бабкин устал стоять, но сесть им так никто и не предложил, а сам он не собирался просить разрешения второй раз. Особенно у этой грудастой стервы карманного формата с лицом развратного ребенка.

К его удивлению, Кувалда вызывала у него куда меньшую антипатию. Крупная, ширококостная, могучая и довольно безбашенная баба, если решила применить силу, чтобы выставить их из номера. И при всем этом жалкая, что ли. Несчастная.

– Пожалуй, я от вас устал, – вздохнул Макар. Бабкин даже покосился на друга – не показалось ли. Но, судя по тому, что обе женщины уставились на Илюшина – одна гневно, вторая недоверчиво, – он все расслышал верно.

– Вы делаете глупость за глупостью. Начиная с того, что отказываетесь со мной нормально говорить, и заканчивая тем, что остались в отеле.

– Говорить с вами нам и в самом деле не о чем, – сказала Любка, собравшись с силами, – это исключительно наша добрая воля. А с отелем что не так? Рогозину убили? Давайте без всякой фальши: никакой подругой она нам не была. Мы о ее жизни знали исключительно из интернета. А она о нашей не знала вообще.

– Не интересовалась, – поправила Ирка.

– Да, правильно: знала, но не проявляла интереса. То, что ее убили, ужасно. Но оплакивать ее мы не будем. Так что не стоит читать нам лекции о морали.

Илюшин удивленно вскинул бровь:

– Мораль? Вы меня и впрямь не поняли или только делаете вид? Скажу вам прямым текстом, – он повысил голос, – я абсолютно убежден, что Юля Зинчук в отеле. Больше того – она одна из вас! Что вы так смотрите на меня? Да-да, одна из восьми, приехавших на встречу. У нее есть цель, и, как сказала мне Маша Елина, она пойдет к этой цели маленькими шагами. Первый шаг уже сделан.

Любка не очень натурально рассмеялась.

– Ты же не хочешь сказать, что это Зинчук убила Светку из-за школьных обид?

– Что случилось в третьей четверти? – вопросом на вопрос ответил Макар.

Савушкина замолчала, кусая губы.

– Как одна из нас может быть Зинчук? – вмешалась Ирка. – Чо несешь-то? Я всех отлично…

Она вдруг замолчала. Перед ее мысленным взором встала Саша Стриж. Но не та незаметная девчонка, которую она помнила, а нынешняя строгая красавица. Коваль искала и не находила между ними никакого сходства.

– Вот-вот, – кивнул наблюдавший за ней Илюшин. – Именно об этом я и говорю. Одна из ваших – это Зинчук. Она в отеле, она убила Рогозину, и судя по тому, что вы обе наотрез отказываетесь рассказать, что случилось в одиннадцатом классе, причина именно в том происшествии. Знаете, что из этого вытекает?

Недобрый взгляд остановился на Коваль. «Почему юнец? – некстати подумала она. – С чего я решила, что он сопляк?»

– Из этого вытекает, что вы – следующие.

Зубная щетка, лежавшая на краю стола, покачнулась и упала на ковер. От этого негромкого звука подпрыгнули все, кроме Макара.

– Чушь собачья, – сказала побледневшая Сова. – Ты просто дурак.

Илюшин усмехнулся.

– Зато вы неплохо соображаете. Вы пришли к точно таким же выводам, что и я, кроме разве что понимания, как близко Зинчук находится от вас. Да, она в одном шаге. Но тогда возникает закономерный вопрос: зачем вы остались в отеле? Я хочу сказать – зачем вы остались в отеле на самом деле?

– Мы хотим отдохнуть, – механически, как заезженная пластинка, повторила Коваль.

Он пропустил ее слова мимо ушей.

– Вы думаете, что это была ваша идея. Но это не так. Я почти уверен: Рогозина не оплачивала дополнительные дни в «Тихой заводи». Это сделал кто-то другой, прикрываясь ее именем. Вы хорошо помните Юлю Зинчук? Маша описала ее: одиночка с высоким интеллектом и склонностью к нестандартным решениям. И если верить вам, психически больная. Представьте себе этот компот, ужаснитесь и скажите мне – кто на самом деле подсказал вам задержаться в отеле?

Обе молчали.

– Кто?! – повысил голос Макар. – Кто навел вас на эту идею? Пусть не прямо, пусть опосредованно. Эта женщина опасна, смертельно опасна для вас обеих! Вы же видели тело своими глазами!

Коваль умоляюще взглянула на подругу. Савушкина коротко качнула головой: молчи! не поддавайся ему!

– Знаете, у меня есть лишь одно объяснение вашему нежеланию говорить.

Илюшин, не глядя на них, пошел к выходу. Сергей Бабкин последовал за ним.

– Какое? – не удержалась Ирка. Любка отчаянно семафорила ей, но она не могла не спросить.

Он обернулся у самой двери, когда Коваль уже была уверена, что не получит ответа.

– Вы надеетесь добраться до нее первыми.

– Что за день такой!

Бабкин в сердцах бросил куртку на стул.

Местные оперативники, у которых он пытался выведать хоть минимум информации, оказались настроены враждебно. С бывшим коллегой беседовать не пожелали ни по делу, ни на отвлеченные темы. Обычно Бабкин умел располагать к себе людей. Лишенный природного обаяния Илюшина, когда-то он начал действовать «от ума» и обнаружил, что пачка сигарет, вовремя вытащенная из кармана, творит чудеса; что пытаться разговорить мужчину лучше в грязной обуви, а не в чистой; что женщины охотнее идут на контакт, если им не улыбаться. Последнее поразило его больше всего. Некоторое время Бабкин всерьез опасался, что причина в его мимике, пока Илюшин не развеял его сомнения. «Да очень просто, – объяснил Макар. – Пока не улыбаешься, в тебе видят замученного работягу. Такому хочется помочь».