С глобальной точки зрения, Вселенная и все, что в ней существует, создается Сознанием. Я использую понятие «Сознание» — с большой буквы — как синоним слов «Бог» или «Дух»; это означает ту первичную силу жизни, которая одухотворяет все вокруг, от мельчайших субатомных частиц до галактик. В человеческом существе Сознание проявляется как чистая осознанность. Во время сна, как нам кажется, мы не осознаем мир вокруг; пробуждаясь, мы переходим к относительной осознанности явлений внешнего мира.

Внимание соответствует той степени, в которой мы способны фокусировать свою осознанность. Подобно линзе, собирающей солнечные лучи, чем тоньше наше фокусирование, тем глубже и мощнее способен проникать в вещи наш разум. Способность фокусировать внимание, которую мы называем концентрацией или сосредоточенностью, можно значительно развить путем практики.

Мы обладаем мозгом; с помощью органов чувств мозг расщепляет Сознание на различные формы и каналы осознанности, как призма расщепляет белый свет на радугу спектра. Однако, как уже говорилось, наш разум включает и постоянный фоновый шум произвольно возникающих образов, слов, обрывков мыслей, интерпретаций, ассоциаций и рассуждений, которые отделяют нас от ясного, простого и непосредственного восприятия мира. Другими словами, мир совсем не такой, каким мы его мыслим.

К примеру, если мы придем в ближайший парк или на городскую площадь, мы можем думать о том, что там увидим, осуждая в своих мыслях женщину, позволяющую своей собаке бегать где попало, гадая, попросит ли у нас подачки идущий навстречу бродяга и заранее продумывая, как мы ему откажем, и чувствуя раздражение от громкой музыки, под которую бурно веселятся подростки, не задумывающиеся о том, нравится ли это окружающим. С другой стороны, мы можем присесть на скамейку и вступить в безмолвное и свободное от мыслей общение с природой, чувствовать пронизывающую все вокруг энергию и наслаждаться приятной картиной окружающего мира и такими разными людьми, проходящими мимо нас.

Разум похож на непрерывно (за исключением периода глубокого сна) играющее радио, самостоятельно переключающегося на новые каналы. Судя по всему, это явление служит достаточно полезной цели и обеспечивает своего рода разрядку нервной системы, и поэтому случайные мысли представляют собой неизбежный побочный продукт деятельности мозга. Дрессировка разума не означает необходимости полностью отключать этот внутренний шум; скорее, приручение ума представляет собой распознание этого шума как независимого явления, чтобы мы не сходили с ума, когда в голове начинает гудеть «хэви металл рок», и не становились грустными, когда в нем звучит скрипка. Кроме того, контроль над разумом предполагает понимание того, что как только мы осознаем, на какой волне работает внутреннее радио, мы обретаем свободу выбора другого канала.

В своем объяснении всего этого Сократ использовал другой образ: «Разум напоминает назойливо лающего пса. Тебе совсем не обязательно убивать собаку; в конце концов, все они лают. Тебе нужно приучить ее к послушанию и удерживать не поводке.»

Смирившись с естественностью поведения разума–радиоприемника, мы можем учиться управлять им, включать те каналы, которые нас интересуют, и приглушать его громкость, чтобы услышать пение птиц вокруг или просто посидеть в тишине.

Жизнь покрыта тайной. Хотя мы можем изучать бесконечное число новых фактов практически обо всем вокруг, вряд ли мы когда–нибудь постигнем все. Когда мы осознаем, что само по себе ничто ничего не значит, и что мы сами придаем всему значение, мы испытываем первое великое пробуждение.

То, что мы видим, слышим, осязаем, обоняем и ощущаем на вкус, действительно существует, однако все, что мы говорим, думаем или считаем по отношению к ощущаемому, существует только в нашем разуме. Понимание этого становится существенной базой, прочно обосновавшись на которой, мы можем наблюдать за поведением собственного разума, а не идти у него на поводу — это что–то вроде «непрерывной медитации». При внимательном рассмотрение мы можем убедиться, что каждый раз, когда сталкивались с какой–либо проблемой, нечто означало для нас что–то другое, было неверно истолковано, интерпретировано, сравнено или оценено.

Давайте рассмотрим пример того, как мы придаем явлениям значимость и создаем собственную реальность. Две семьи — семейство Бейкер и семья Джонсон — живут в соседних домах; оба главы семьи уезжают на работу на целую неделю и возвращаются только на выходные.

Как это обычно бывает, миссис Бейкер частенько сетует в присутствии детей: «Вашего папочки никогда нет дома, когда он нужен. С этими его командировками он видится с вами только по выходным». Дети растут с представлением о своем «потерянном отце», у которого «никогда не было для них времени», разве что на выходных.

Миссис Джонсон разговаривает со своими детьми совсем иначе: «Нам очень повезло, что у нас такой хороший папа. Ему так хочется все время быть с нами, но приходится много работать, чтобы содержать всех нас. И все–таки у нас есть самое лучшее время — каждый выходной! Это большая удача!» Эти дети наверняка всегда будут уважать своего «преданного, любящего отца, возвращавшегося домой каждый уикенд, чтобы побыть с семьей».

Это разновидность старого примера, в котором нужно выбрать «наполовину полный» или «полупустой» стакан. Мы видим вещи не такими, какие они, а такими, каковы мы сами.

В жизни мы часто испытываем реальную, объективную физическую боль, и многие внешние объекты действительно могут угрожать нашему благополучию, однако большинство страхов, стрессов и разочарований возникают в разуме, а не в теле. Пугливый ум лишь отягощает объективные физические страдания, потому что разум способен привносить напряженность в тело; это напряжение усиливает боль, а боль в сочетании со страхом ранит нас гораздо сильнее, чем страдания без страха.

Психологические стрессы происходят, когда разум сопротивляется реально происходящим событиям. К примеру, расставаясь с любимым человеком, мы испытываем происходящие перемены — мы долго прожили вместе под одной крышей, а теперь расходимся. Конечно, если мы стремились к разрыву, были готовы к нему или надеялись, что он произойдет, то вряд ли будем считать его проблемой. Но сопротивление — и придание значимости — переменам может создавать эмоциональные возмущения, колебания и волнения: «Мне не повезло. Меня обманули. После всего того, что я сделал, ко мне относятся вот так. Это нечестно. Существует кто–то другой — я точно знаю — кто–то более привлекательный и сексуальный, чем я. А я стал недостаточно хорош.» Так человек загоняет себя все дальше во тьму депрессии.

Инициатор разрыва отношений обычно чувствует себя неплохо, потому что для него конец этих отношений означает относительно положительные перемены. Но тот, кого бросают, чувствует себя страшно подавленным — в той степени, в какой он сопротивляется разрыву. Для обоих партнеров происходит одно и то же событие, однако толкования, к которым они прибегают, различны и определяются настроением каждого из них.

То, что одним человек воспринимается как стрессовая или пугающая ситуация, другим переносится намного легче, потому что он не сопротивляется этому. К примеру, Патрик способен прыгать с парашютом, потому что любит ощущения свободного полета, но в то же время испытывает страх при необходимости говорить перед большой аудиторией. У Джейн все наоборот. На вечеринках и в больших группах людей Мэри чувствует себя беспокойно, а Роберта старается не пропустить ни одной подобной возможности общения. Но Роберта впадает в депрессию, когда близится срок завершения очередного этапа работ, а Мэри обожает «возбужденность» и «борьбу», сопровождающие выполнение заданий в срок.