Русские армии уничтожают больше солдат и вооружения противника,

чем все остальные 25 государств объединённых наций вместе взятых…

Франклин Рузвельт

10 декабря 1931 года. Дорога на Москву.

Земля была замёрзшей и кирка с трудом её брала, главное, пробить верхний слой сантиметров в тридцать, а под ним уже шёл свежий грунт. Все мышцы ломило от запредельной нагрузки и хотелось всё бросить и отдохнуть, но канонада невдалеке, была лучшим стимулом в нашей работе. Третьи сутки, как нас подняли по тревоге и выстроив на плацу артиллерийского училища имени Красина и зачитав приказ Ставки, отправили на фронт. По слухам, подобный приказ поступил во все военные училища, для блокирования прорыва немецких войск на Москву. Перед поездом нам выдали новое оружие привезённые на новых грузовиках, поставляемыми бывшим императором Российской империи. Раньше его презрительно называли Николашкой, но вот уже, как два месяца если и произносили его имя в слух, то уважительно Николай. За несколько месяцев, отношение к нему резко изменилось несмотря на пропаганду, которую вёл наш политрук. Сведения, что очень много оружия, машин и военной техники, поставляются именно из Королевства, причём большая часть безвозмездно, подняло его авторитет. Оружие, поступавшее от императорской семьи, всегда было высокого качества, а в некоторых ящиках лежали письма детей, написанные в поддержку, простыми каракулями, но на русском языке. Вначале политруки очень ругались и отнимали их, считая за пропаганду, но со временем и сами стали читать их. На нашу, наскоро сформированную роту, выдали всего две пушки калибром сорок семь миллиметров, но зато к ним двадцать противотанковых ружей, шесть пулемётов Максим, автоматические винтовки и большое количество патронов, гранат, и зажигательных бутылок. Тут же выдали кирки, лопаты и провиант. Всё это было поставлено прямо из Королевства Константинополь, и по словам водителя, их привезли на самолётах, сразу выгружая в машины и направляя на фронт.

По дороге к месту, которое нам предстояло защищать, мы внимательно изучали особенности нового оружия, полученного от союзников. Противотанковые винтовки были полуавтоматические с магазином на семь патронов, калибром четырнадцать и пять миллиметров, только патроны были необычно длинными и с большой навеской пороха. К каждой винтовке прилагалась небольшая книжка, где описывались различные танки противника, с рекомендациями, как вывезти их из строя. На картинках было показано стрелками, куда нужно стрелять и с какой дистанции. Эта информация была очень полезной, и мы заучивали книжку наизусть, понимая, что это поможет нам в бою, который случится уже скоро. Тот факт, что нас, не обученных толком курсантов, сняли с занятий и отправили на фронт, говорило о тяжёлом положении на фронте. Немцы рвались к Москве изо всех сил и их необходимо было остановить любыми средствами. Как сказал наш командир, мы должны, будем, встать на одной из дорог, ведущей в Москву, с задачей задержать наступление противника как можно дольше. Какие силы на нас будут наступать никто не знал, но по сообщениям от информбюро, противник несёт огромные потери как в технике, так и в солдатах. Сообщалось, что он вводит в бой последние резервы и если нам удастся сдержать его наступление.

Помимо основной траншеи, мы копали небольшую траншею в ста метрах впереди, раскидывая землю, чтобы создавать видимость рубежа обороны. Основную траншею накрывали маскировочными сетями и простынями, которые нам свозили со всех окружных деревень. Это было необходимо для прикрытия от атак с воздуха. Пока нас сильно не беспокоили самолёты противника, нанося основные удары непосредственно по фронту, где сейчас дралась одна из гвардейских дивизий, последнего резерва фронта. То, что они не смогут сдержать наступление и противник прорвёт их оборону, уже никто не сомневался, но то, что они серьёзно сократят их численность, мы были уверены. Там в основном были комсомольцы, а их даже в плен немцы не брали, а значит, они будут драться до последнего солдата.

Я уже выкопал две основные стрелковые позиции, а мой напарник подготовил две узких щели, в которые можно будет спрятаться при авианалёте. Сейчас я оборудовал третью позицию, хотя в её необходимости я уже сомневался, судя по рассказу старожилы, который воюет практически с первых дней, как правило, немцы стараются первым делом уничтожать именно позиции противотанкистов, хотя у нас в роте, каждый третий, вооружён пулемётом или противотанковым ружьём. Помимо ружья, у меня был странного вида автомат, поставленный по ленд-лизу из Королевства Финляндия. Впрочем, нас проинструктировали, как им пользоваться и мы даже провели небольшие стрельбы. На нас двоих, выделили по две противотанковые гранаты, по четыре зажигательные гранаты и по четыре лимонки. Такими силами можно и повоевать. Пайков нам выдали на три дня, но больше никто и не надеялся продержаться, хотя жить хотели все, мы понимали, что действительно отступать уже некуда и врага нужно остановить.

К вечеру, канонада впереди начала смолкать, а в небе появились штурмовики противника, которые нанесли два удара по обманной траншее. После этого, уже перед сном, к нам прислали одного помощника с винтовкой, теперь нам придётся охранять наш участок втроём.

Ночь прошла нервно, спали все урывками, ожидая нападения в любой момент. Тут же ночью дозорные чуть не расстреляли отступающих солдат, практически все они были ранены. Коротко расспросив о положение немцев, старлей отправил их под охраной в тыл, разбираться в особый отдел. Теперь никто уже не сомневался, что завтра с утра будет бой. Последний наш бой, так как по рассказу раненого сержанта, против них было очень много танков и бронированной техники.

Утро началось с бомбёжки. Ещё только забрезжил рассвет, а бомбы уже сыпались на наши траншеи. Авианалёт не прекращался почти час и нашу ложную траншею перепахало взрывами до неузнаваемости. Нанеси они удар по той траншеи, где находились мы, я не уверен, что кто-то смог бы выжить в этом аду.

Когда налёт прекратился, в леске, расположенном в километре от нас, раздался шум заводимых моторов и на поле перед нами начали медленно выползать немецкие танки и бронемашины. Их было много, очень много, как минимум пятьдесят, а то и больше. Рядом, прикрываясь бортами, шла пехота. Все замерли в ожидании мой напарник, Серёга, очень осторожно, приподняв маскировочную сетку, установил противотанковое ружьё, а приданный нам солдат, со смешным именем Акакий, занял соседнюю ячейку, зарядив магазин в свою винтовку, я затаился, выцеливая противника. Я подтащил короб с патронами и помог закинуть ружьё на бруствер. Стрелять мы решили по очереди, выбрав, кто стреляет первым с помощью жребия.

По плану, на трёхстах метрах, заработает артиллерия и пулемёты, отсекая сопровождающие танки, пехоту. Выстрел двух пушек, стал сигналом для начала сражения.

Пушки успели выстрелить по два раза, поразив четыре танка, после чего их позиции накрыли многочисленными снарядами противника. За спиной заухали ротные миномёты, против которых сразу начала контрбатарейный огонь, вражеская артиллерия. Поэтому они вели стрельбу всего несколько минут, пока их позиции не накрыли вражеским огнём. Мой напарник Серёга ждал, когда вражеские танки подойдут ближе, хотя уже сейчас можно было начать выводить из строя немецкие бронетранспортёры, но мы сразу решили, что вначале сосредоточим огонь именно по танкам, а броневики, можно будет вывести и строя во вторую очередь.

Первый выстрел, он сделал по вырвавшемуся вперёд немецкому танку, но я даже не заметил попадания, да и в этот момент, нас обстреляли огнём из танкового пулемёта, Затем, выстрелы следовали один за другим, только с седьмого выстрела, гусеница танка лопнула и размоталась, после чего танк развернуло к нам боком. Подхватив ружьё, мы, пригибаясь, бросились на запасную позицию. Перезарядив магазин, мы закинули ружьё на бруствер, и я стал искать для себя удобную цель, а Серёга стал заряжать сменный магазин, новыми патронами. Передомной выскочил немецкий танк Т-2, пусть его бронирование и маленькое, но зато вооружён он автоматической, двадцатимиллиметровой пушкой, которая прошивает бруствер навылет. Дистанция для пробития была предельная, но и оставлять его в покое было нельзя, поэтому выбрав в прицел, место механика, я сделал упреждение и нажал на курок. Плечо сразу отдалось болью. Невзирая на резиновые накладки, отдача была очень сильная, но времени сетовать на это не было и, передёрнув затвор, я произвёл следующий выстрел, а затем ещё два. Только с четвёртого выстрела, когда до танка оставалось метров восемьдесят, танк, вильнув, встал как вкопанный, а его пушка, стала разворачиваться в мою сторону. Сделав три выстрела в башню и не добившись результата, я сдёрнул ружьё с бруствера и упав с ним на дно траншеи, крикнул Серёге, — Ложись.