– честное слово, для меня это серьезно! Очень серьезно. Как ни для кого, может быть…

Самое страшное во всем этом – то, что я не смогу больше служить Серетану. Я – сама по себе. Одна. Меня учили служить, а если этого нет – то и жить-то незачем.

Впрочем, чушь. Почему не смогу служить? Просто не буду в Легионе.

Там посмотрим, что получится.

Змей меня забери, нельзя так. Все мое расписание летит к чертям. Депрессия! Одиннадцатый день. Ни с кем даже словом не обмолвиться. Такое ощущение, что жизнь замерла. Ссадины и синяки зажили, псевдокожа сама слезла прозрачными чешуйками. А вот на душе все хреновее и хреновее.

Не дождетесь! Я буду жить. Без диплома, плевать. Все равно буду жить. Любить буду. Работать. По Космосу шляться и всякие красоты наблюдать собственноочно. Искать правды и справедливости. И я ее найду, змей меня забери! А отсюда вы меня все равно должны будете выпустить. Не вечно же мне школьный хлеб прожирать. Когда-нибудь выпустите. А я пока отдохну, мне спешить некуда.

Рано или поздно…

Они пришли на четырнадцатый день. Синь только что отколупнула четырнадцатый кусочек обшивки от стены, в уголке за топчаном, где она таким образом вела импровизированный календарь, и вознамерилась заняться повторением навигационных таблиц для участков сигма-а-16 тире сигма-г-55, когда дверь в камеру с лязгом отворилась.

Неизвестно, что хотел увидеть вошедший. Вероятно, раздавленную сознанием своей вины, бледную и вялую от депрессии и депривации грешницу.

Синь неторопливо спустила ноги с топчана и занялась приведением в порядок прически при помощи собственных пальцев.

Ледариэн была действительно бледновата, но это ей даже шло. Вошедший замер, глядя на арестантку. Пожалуй, даже красива. Тонкое, правильное лицо, пепельно-светлые волосы чуть ниже ушей, слегка вьются, и это выглядит вполне очаровательно. Считаться совсем уж безупречной красавицей девушке, пожалуй, мешает нос – очень тонкий, прямой, но с сильно выраженной горбинкой. Однако скорее это та самая изюминка, которая не позволяет назвать ее личико кукольным, и придает своеобразие. Благородное такое своеобразие, аристократическое. А ведь – вошедший это знал, изучив досье – девчонка сирота, попала сюда из приюта, по какой-то государственной программе.

Особенно хороши у этой Ледариэн глаза. Синие. Не то, чтобы, как обычно, серые с синим отливом, а синие по-настоящему. Артиксийская кровь, видимо, пигмент цианотонин, артиксийская мутация. И не просто синие глаза, а огромные, еще и с длинными темными ресницами, и не просто огромные, а сияющие. Какие-то совсем особенные глаза.

А главное – она совсем не выглядит так, будто ее хорошенько побили и две недели продержали в одиночке. Она очень неплохо выглядит!

Вошедший сообразил, что разглядывает девушку уже несколько секунд и произнес сухо.

– Курсант Ледариэн, встать. На выход – марш!

– Есть, капитан, – звонким певучим голосом ответила девушка, разглядев нашивки незнакомца. И зашагала в коридор.

И вот я сижу в отсеке третьего класса в обыкновенном пассажирском корабле, на своем чемоданчике – здесь все сидят на полу. Отсек битком набит народом, в основном аборигенами колоний. Эта посудина через две недели доставит меня на Белларон, а оттуда уже – попуткой до четвертого спутника, Белгази, где находится место моей службы.

Все это мерзко. И особенно этот ужасный, мерзейший день, когда меня вывели из дисотсека. До сих пор вспоминать тошно. Почему-то они выстроили всю Школу, от первачков до командирского состава. И обиженный нами героический грал Сабана, конечно же, присутствовал. И даже его женушка, с головой, по обычаю замотанной шелковым голубым платком.

И я – в центре всего этого великолепия.

Редко у нас проводятся общие построения…

И главное, после всех ритуальных движений и речей, когда включили музыку, не могли выбрать ничего другого, нежели мой любимый марш.

…Потом, после всего, состоялся еще разговор в кабинете Дзури. Я была в полуоглушенном состоянии и из последних сил старалась делать вид, что не произошло ничего особенного. Что для меня все это так – трын-трава. Присутствовали только Дзури и этот странный тип, капитан хрен поймешь каких войск, который еще с утра ко мне зашел.

Симпатичный капитан, между прочим. Кареглазый такой, спокойный. Так и веет от него безмятежностью и силой. Но это к делу не относится.

– Ну вот, Ледариэн, нет-нет, теперь без чинов… По сути дела, мы к тебе теперь отношения не имеем. Но я вот хотел потолковать о твоей дальнейшей судьбе. Я хотел бы предложить тебе помощь…

Как сквозь вату я услышала свой голос, спокойный и звонкий… наверное, излишне звонкий.

– Благодарю вас… шен Дзури. В помощи я не нуждаюсь.

Дзури вдруг улыбнулся и покачал головой.

– Ледариэн! Я просто подыскал для вас подходящие вакансии, вот и все. Вы можете и сами заняться поиском, но у меня есть опыт и связи. Воспользоваться этим или нет – ваше дело. Вы готовы слушать?

– Да. Пожалуйста.

– Итак, первое… Вам предлагают перейти на последний курс школы Гражданской Космогации, отделение пассажирского сервиса.

– Только сервиса?

– Да, к сожалению. Вы знаете, навигаторы, пилоты, техники – все это малодоступное и дорогое образование. Для девушек и вовсе… Так что, Ледариэн, вы воспользуетесь этим предложением?

Я устало смотрела на него. Он специально решил еще поиздеваться? Меня – в стюардессы?!

– Нет, – выдавила я с трудом.

– Тогда вот еще. Вы простите, но для девушек только такие места… Пилот-сопровождающий для сверхмалых кораблей.

Я вскочила. Это уж слишком!

Пилот! Возить всяких дипломатических и деловых шишек на дорогих супербезопасных медленных яхточках, и быть готовой в любой момент удовлетворить любое желание клиента… Как же, перелет длится неделями, господину станет невмоготу без здорового и разнообразного секса! Да только в этом мои знания довольно поверхностны. Некомпетентна я в этих вопросах.

– Извините, сэн Дзури, – овладев собой, сжав кулаки, я села, – мне это не подходит.

– Я понимаю вас, Ледариэн, – Дзури вздохнул, – но… вы простите, я не хочу вас задеть, но… вы много лет прожили в закрытой школе и плохо представляете внешнюю жизнь. Особенно в космосе – особенно! – практически все должности для женщин – вот такие, как я только что назвал. И ведь я выбрал для вас самые пристойные, престижные места. Вы это понимаете? Кем вы собираетесь работать на гражданке?

Каждым словом он будто гвозди заколачивал в крышку моего легионерского гроба. Я глубоко вдохнула и выдохнула.

– Сэн Дзури, если все обстоит так, я найду работу, не связанную с Космосом, – я помолчала, а потом не удержалась, – да лучше в курьеры пойти. Или в сборщицы на заводе! Чем… чем…

– Ваша мысль в целом понятна, – в разговор вступил незнакомый капитан. Я уставилась на него, и Дзури тоже.

– Ледариэн, а в армии вы не хотели бы остаться? Не в Легионе, но есть же обычные части.

– Смотря кем, – я пожала плечами. Надежда вновь вспыхнула… как знать… может, не все так ужасно.

Незнакомец улыбнулся.

– Рядовым… рядовой, – поправился он, – скажем, техником на базе. Как?

После всего услышанного я собиралась мгновенно ляпнуть «да», но, к счастью, помедлила.

– Это, наверное, меня бы устроило.

В самом деле. По моей квалификации работать я могу хоть в научном центре. Вычислителем. Программистом. Навигатором в любой экспедиции. Пилотом – после переобучения – любого транспорта. Инженером на заводе. Я ведь уни! Или даже младшим врачом на одной из колоний, к примеру.

Но! Меня никуда не возьмут – диплом-то я так и не получила. Плевать, что ты умеешь все. Важна бумажка. Об учебе где-то еще для меня, опять же, речи нет – любое образование стоит денег.