Спартак, уже приступивший было к сеансу самоистязания, заворожено уставился на лицо связистки, маячившее сверху с милой улыбкой. Она не сердится? И даже хвалит? И не собирается язвить из-за такого позорного проигрыша? После своего дурацкого поведения — ведь сорвался, как мальчишка! — и позорного проигрыша, у Спартака были серьезные основания думать, что в его сторону больше и не посмотрят. А тут нате — молодец!

— Наш Андрей — лучший боец на форпосте. Ну, разве что второй Андрей, который старший сержант, иногда у него выигрывает. В прошлом году они ездили на какие-то соревнования округа и выиграли кучу призов!

Старший сержант, эта двухметровая гора мышц, иногда выигрывает у маленького сержанта. Иногда. Видимо, когда Дюша ему поддается, а так ни-ни, маленький и злой сержант его обязательно бьет, иронизировал Спартак, ощущая, как крыша потихоньку уезжает за горизонт. А потом пришла военврач, как-то по-особому сжала голову Спартака и боль исчезла. Потом ткнула под ухо и в шею, и сон мгновенно накрыл снайпера. Снились ему, что он приглашает Лизу на свидание, а та смотрит удивительно зелеными глазами и совсем не сердится, только настаивает, чтобы на свидание к морю их вез обязательно сержант Мумашев.

Столовая форпоста особой оригинальностью не блистала. Типовая постройка, ну разве что стены толще, да окна поменьше размерами. Лев задумчиво потягивал местную разновидность чая — горячая вода на каких-то травах, и чертил блок-схемы на листе бумаги. Появился Асыл, вертя в руках брикет стандартного пайка.

— Что вертишь? — проворчал Лев. — Вон бойлер в углу, бери миску, наливай кипятка и возвращайся.

— Откуда у них здесь вода?

— Так из озера, товарищ капитан, — отозвалась проходившая мимо повариха. — Водоотвод через фильтры, и потом насосом поднимается к нам.

— Ну, Асыл, чего хотел спросить? — проворчал Лев через пять минут. — Дырку во мне просверлишь взглядом.

— А откуда здесь электричество и прочие радости жизни?

— Таблеточный реактор, — бросил Лев. — Типовой проект, автономность — 50 лет, кстати, надо проверить это чудо инженерной мысли. Или лучше сходи ты проверь, заодно узнаешь, что это такое.

— Спасибо, я знаю, что такое таблеточный реактор, — отшатнулся Асыл. — Проверю, конечно, все равно по плану инвентаризации обход предстоит. Капитан Маметов тут все толково вёл, в плане бюрократии, так что пара дней и представлю список.

— Ладно, это пока терпит. Тут все равно запасы на 50 человек были, так что запас времени есть. Лучше скажи что-нибудь умное про схему выездов-тренировок. Как ни крути, получается, на форпосте 5–6 человек остается.

— Так это, я ж вчера все подробно написал! — воскликнул Асыл. — Автоматическая система, все дела. Кто на форпосте будет — даст тварям хорошего леща, а потом бегом, бегом! Главное всем объяснить, что к чему. А как твари форпост разрушат, откочуем в другое место, разобьем лагерь.

— Разрушат, да? — ласково переспросил Лев. — Вот уж не дождутся.

И быстро начал рисовать новую блок-схему. Асыл мысленно хлопнул себя по затылку. Нашел кому брякать потаённые мысли! Капитану жутко не хотелось сидеть зимой в горах, скука смертная, только и остается, что тренироваться да травить байки, все равно спиртное Лев отберет и запретит. Асылу внезапно захотелось комфорта, ласкового солнца, а не местной мозговыжигающей лампочки в небе. Красивые девушки, отсутствие тварей, мирная жизнь, или, как любил говаривать генерал: «Жизнь овоща!»

— Хе-хе, устал, вижу, — не поднимая головы, сказал Лев. — Потерпи, завертим колесо процесса — станет легче. Сбегаете к Иссык-Кулю, окунетесь, перед девками мышцòй поиграешь. Ну, или интеллектом блеснешь. В общем, получается так, смотри.

Лев подвинул к адъютанту новую блок-схему.

— Вот смотри, первым делом сдвигаем выходы в сторону и работаем над безопасностью ближней зоны. Ставим ловушки, роем ямы, зачищаем озеро. Потом отправляешься вниз, выбиваешь все необходимое по списку. И обязательно запчасти, для починки пары грузовиков. Ну, или хотя бы одного. И колючую проволоку.

Асыл кивал, запоминая. На память капитан и так никогда не жаловался, а служба с Львом развила и отточила навыки мнемотехники. В принципе план Льва был прост и понятен, тем более что существенную часть сам капитан и предложил. То есть мины и ловушки, система автоохраны, но генерал, как и в прошлый раз, сместил акценты на тренировку. Гарнизон своими силами будет все это делать, устанавливать, настраивать, а заодно осваивать новые специальности. Тренировки идут, безопасность растет, и, достигнув некоего минимума, позволяет переходить к дальним выходам. Предполагается, что остающиеся в стенах форпоста смогут и сами отбиться, или, как минимум, после нанесения тварям значительного урона и вызова подкреплений, удерживать один из узлов обороны.

Положа руку на сердце, план имел кучу изъянов, но только в первой трети реализации. Потом пассивная оборона и тренированность гарнизона перерастали стандартные величины, и здесь все уже зависело от сообразительности тварей. Большую толпу, в 20–30 тысяч, твари пригнать не могут — это уже будет нарушение перемирия. Мелкие группы постучатся лбами в стены, да послужат мишенями для личного состава. Пусть даже несколько сотен тварей — лобовые атаки ничего не дадут, потребуется та самая сообразительность, изворотливость и тактика, чтобы уничтожить форпост. Рискнет ли Мозг своими элитными помощниками или просто зашлет толпу? Раздумья Асыла прервал вздох генерала.

— Эх, подосрали твари, конечно, с этим нападением. Ладно, за это мы с ними еще поквитаемся. Доешь, потом давай отмашку на тренировки и продолжай хозинвентарь работы, а я пока в медпункт прогуляюсь.

— Снайперов там нет.

— А на кой ляд они мне? Или ты забыл, что там лежит единственный выживший из разведгруппы, с которой и началась вся эта заварушка?

— Забыл, — покаялся Асыл. — Оставите его здесь?

— Почему бы и нет? Мотивация у парня есть, руки-ноги на месте, в разведке их чему-то да учили, пусть местным расскажет.

И Лев отправился в медпункт, оставив Асыла размышлять на тему того, что стандартные пайки — это классно, на фоне полуразрушенной и голодающей Федерации, свежее мясцо тварей — так вообще прекрасно! — а местные этого не ценят и не замечают.

Медпункт, несмотря на свое громкое название, представлял собой просто отдельно стоящую коробку, как и все на форпосте приспособленное в первую очередь к обороне. Ни о каких блистающих белизной стенах, стерильности и халатах речи не было. Закуток медперсонала, комната с койками для раненых, довольно тесная операционная и жалкое подобие кладовки с медикаментами. Новый военврач, капитан Зайцева, как раз переставляла там упаковки, когда пришел Лев. Узнав, что разведчик уже пришел в себя, генерал собрался немедленно отправиться к нему, но был остановлен.

Пухленькая рука военврача с неожиданно сильными пальцами схватила Льва за плечо. Спасло Екатерину только то, что генерал не ощущал опасности. В противном случае, он немедленно извернулся бы, ломая руку и бросая противника оземь. Или вообще не дал бы себя коснуться.

— Товарищ генерал, подождите, пожалуйста.

— Уберите руку, капитан, — не повышая голоса, ответил Лев. — Вы хотите поговорить о брате?

— Да, именно о нем. Он молод и жаждет сражений, а я несу за него ответственность.

— Это прекрасно, но я отвечаю за весь форпост. Ваш брат будет учиться сражаться, равно как и все остальные. Я не могу дать 100 % гарантию, что никого не убьют. В конце концов, все мы смертны. Но я могу твердо обещать, что учить всех будут на совесть.

— Этого достаточно, — прошелестело за спиной генерала. — Если не в моих силах удержать брата, то пусть его учит лучший. Спасибо, товарищ генерал.

Лев что-то неопределенно хрюкнул в ответ, мол, спасибо, и пошел дальше. Под влиянием ядерной катастрофы, выживания, тварей и бесконечных войн, мораль человечества изменилась. Общественное выше личного. Семейные узы неимоверно важны. Сам погибай, а товарища выручай. Честь превыше жизни. Поэтому произошедшая довольно мелодраматичная сцена ничуть не удивила Льва. Лично ему ситуация была понятна до последней запятой. Капитан Зайцева желала, во что бы то ни стало, сберечь брата и сдержать обещание, данное родителям, но при этом понимала, что ведет себя недостойно. «Вот и объяснение завихрений в голове, Асылу — неуд за то, что не разобрался», только и подумал генерал.