При этом Джо продолжал танцевать, еще чуть оживленнее. Пистолет был при нем: ремень через плечо, оружие под курткой, которую он не оставил, несмотря на то что и вечером было все еще очень тепло. В сапоге был заткнут стилет.
Тот танцевал плохо, негритянка — восхитительно. Что он за подонок, думал Джо, воплощение подлейшей посредственности, водянисто-голубые глаза, слегка веснушчатое лицо, немного полноватый. Рост средний, по цвету волос темный блондин, особые приметы — татуировка. Порода — свинья, вид — кабан злобный.
Ни Джо, ни маскарадный ковбой не подали виду, обнаружили ли они друг друга.
Негритянка танцевала восхитительно.
Несмотря на то что ее партнер, замаскировавшийся под ковбоя, держался напряженно, у него были и кое-какие сторонние мысли. Проклятье, подумал он, это — Джо Кинг.
«Надо ли мне вмешиваться в его жизнь? Для этого не было никаких причин. Но это же чертов индсмен! Глаза полусумасшедшие, кожа как у чистокровного длинноголового63 — темная, особые приметы — татуировка: Бут тогда с его показаниями действовал замечательно. Лесли Джонсон — настоящий осел. Если бы не он, этого индсмена давно бы не было на свете, или он бы был моей креатурой64. Люди, которые слишком крепки и оказывают мне сопротивление, в принципе должны исчезать. Собственно, если я желаю, чтобы они молчали, они не должны раскрывать рта.
А есть у меня основание подозревать, что этот грязный индеец проболтался? Подождем».
«Нет больше никакого сомнения, — размышлял Джо, — что паршивый койот узнал меня. Такие люди — специалисты в опознании, иначе им надо бросать свою профессию. Как ему удалась эта наглая выходка с проникновением в организацию Лесли Джонсона. Он убил Лесли Джонсона, как только ему понадобилось по какой-то причине от него отделаться. И сам скрылся, и ничего не осталось от большой организации преступников. Но, наверное, в резервации я слишком редко читаю газеты, почти не слушаю радио. Это должно стать иначе. По разным причинам».
Джо пригласил Кэрол на следующий танец. Джерому Квини досталось во второй раз. Бит-группа отлично играла в своей манере, барабан акцентировал ритм. Но в большом городе родео такое щекотание нервов было обычным делом, и фаны дополняли музыку еще громкими воплями.
Тот штатский, который, как узнал утром Джо, носит под отворотом костюма значок, вдруг вынырнул из толпы и принялся за джин с тоником, в то время как другие танцевали. Когда Джо наконец вынужден был прерваться и решил угостить Кэрол грейпфрутовым соком, штатский заметил Джо, показал ему из-под руки фотографию и спросил, не знает ли он этого человека.
— Вы даже не догадываетесь, как вы меня удивляете, — ответил Джо. — Что за вопрос!
Кинг взял напиток и отнес своей партнерше. Замаскировавшийся ковбоем переменил даму. Негритянка решила попытать счастья с Джо, которого она уже давно приметила, и кокетничала с ним с поистине африканской грацией. Стоунхорн был бы не против, но он не считал случайным ее знакомство с водянисто-голубоглазым, а значит, она представляла враждебную группу, с которой он не хотел, или, во всяком случае, еще не хотел, входить в соприкосновение.
Между тем Джерому пришла в голову характерная для него идея. Он заплатил значительную сумму бит-ансамблю с тем, чтобы они исполнили туш в честь победителя бронка без седла. Музыка прервалась, и в громкоговорителях прогремело имя Джо Кинга, разнесшееся над танцплощадкой и далеко вокруг, где на широком просторе танцевали и веселились сотни людей. Джо не оставалось ничего другого, как показаться на подиуме. Стройный, молодой, хороший наездник, он был встречен аплодисментами, хотя, или даже потому, что он был индейцем, — это уж в зависимости от вкусов. Вдруг он бросился на пол, и направленный в него выстрел не достиг цели. Многие не удивились тому, что после всего пережитого у человека, которого лошадь придавила к стене, вдруг подломились колени.
Джо быстро поднялся, спрыгнул с подиума и скользнул в танцующую толпу. Он схватил Квини, и оба стали танцевать снаружи, под открытым небом, со звонкими криками, в первый раз снова после такого долгого перерыва, в огромной толпе совсем одни. Их тела играли в движении, они притоптывали в ритм, они размахивали руками, полные веселых затей; их руки спрашивали и отвечали друг другу и музыке. Оба были молоды и задорны, двое в одном.
Джо готов был схватить Квини и снести в свою типи. Он хотел быть с ней одной. Какое отношение имеют к ним эти люди? Они им чужие.
Эти люди, шатающиеся крутом в праздничном шуме, дергались, визжали, крутились, как марионетки в руках битсов.
Громкоговорители разносили волны звуков различных ансамблей по всей местности, но не только музыка раздавалась тут, светильники, словно копьями на турнире, кололи друг друга разноцветными лучами.
Джо потерял из виду своего врага.
«Куда скрылся индеец? — спрашивал себя в то же время человек среднего роста. — Он реагировал быстро, надо с ним покончить, прежде чем он, может быть, все же предоставит себя в распоряжение этих ищеек».
Было далеко за полночь, когда Джо и Квини снова добрались до индейской палатки. Хозяйка была, как всегда, приветлива и ничего не сказала о том, что отсутствие Джо и Квини на индейских танцах вечером было замечено, что она была обижена их поведением.
Как только все легли спать, в палатку вошел Окуте и подошел к Джо.
— Кто был этот, который хотел тебя застрелить?
— Ты это заметил?
— За кого ты меня принимаешь, Стоунхорн!
— Имя его я не могу тебе назвать: Джеффри Николсон, наверное, только псевдоним. Это гангстер, он проник в организацию, борющуюся с гангстерами. Когда я прошедшим летом развязался с гангом и полиция хотела от меня узнать о гангстерских делах и сделать меня шпионом, он меня допрашивал. Такие допросы всегда очень жестокие и с медицинской точки зрения изощренные, и это несмотря на то, что я ведь был привлечен как свидетель, а не как обвиняемый. Джеффри ненавидит меня, как изменника, лично и использовал свою приобретенную хитростью служебную власть со всеми средствами «третьей степени»: он хотел меня раздавить и деморализовать введением наркотиков. Эйви хлопотал за меня через своего высокопоставленного друга в Вашингтоне; в конце концов, я индеец из резервации и подчинен официальным органам; ответственность за их фокусы нести опекунам. Лесли Джонсон, которому был подчинен Джеффри, узнал о его проделках и выпустил меня. Лесли был не враг себе, но он никогда не был негодяем. Джеффри убил его, как только узнал все, что ему было надо, и вернулся в свою банду. Это кажется мне взаимосвязанным. Лесли был уже слишком стар для своих функций, недостаточно подвижен. Когда мы возвращались, мы втроем ехали в одном автомобиле целых два дня, но тогда Джеффри не отважился на убийство, хотя он наверняка нас обоих с радостью бы прикончил.
— Ты действие наркотиков преодолел?
— Я не стал рабом этой страсти, как надеялся Джеффри и к чему Лесли все-таки относился безучастно. Лесли знал и применял такие методы сам, хотя применять их против меня не стал, вероятно после лживых показаний Бута. Сделать наркоманом — это очень удобно, наркоман может быть использован в чем угодно, но наркоман-медик может быть опасен. Целых несколько месяцев я боролся с последствиями, и на меня находило обычно по ночам. Я тогда не мог видеть Квини дома. Это один раз было на руку Гарольду Буту. В общем, меня очень беспокоит, что Джеффри еще жив.
— Очевидно, ты его беспокоишь тоже. Я наблюдал за ним. Он водитель «Кадиллака».
— Водитель — это, должно быть, у него просто маскировка. Он и у Лесли Джонсона был шофером, пока не представился случай убить его.
— Так мы уезжаем или ты хочешь остаться с этим парнем?
— У меня жена и дети, Окуте, у меня ранчо, у меня есть бизоны, которых очень трудно пасти. У меня есть ты и Коллинз и теперь представление о том, как нам, индейцам, все же выйти из унижения и нищеты. У меня есть в совете племени Фрэнк Морнинг Стар и первый приз в Калгари. Я могу теперь начать что-то делать для нашего племени, ведь если из Джо Кинга что-то получилось, разве другие не последуют за ним!
