Сестра Элизабет вышла из купе, с серьезным видом подошла к ней.

– Я люблю тебя, Маргарет, – сказала она после паузы.

Маргарет была тронута ее словами. В последние годы, когда они выросли и стали разбираться в безумной борьбе идей, они оказались по разные стороны баррикад и все больше отдалялись друг от друга. Маргарет очень страдала от этого, ей хотелось быть ближе к сестре, как когда-то в детстве.

– Я тебя тоже, – ответила она и крепко обняла сестру.

– Знаешь, я не поеду в Америку, – произнесла Элизабет медленно, с расстановкой.

У Маргарет перехватило дыхание.

– Как?

– Очень просто. Я не буду больше таиться, скажу матери и отцу, что не еду. В конце концов, в двадцать один год меня никто заставить не может.

Маргарет не была уверена, так это или нет, но переспрашивать не стала, у нее было много других вопросов.

– Куда же ты поедешь?

– В Германию.

– Но Элизабет, послушай, – Маргарет была в ужасе, – тебя ведь убьют.

Элизабет посмотрела на сестру с вызовом.

– Меня не испугаешь смертью. Знай, что не одни социалисты готовы сражаться и умирать за идею.

– Да, но за нацистские лозунги...

– Не только. – Лицо Элизабет покрылось краской, в глазах зажегся странный огонек. – За великую расу белых людей, таких же, как ты и я. Негры, евреи, разные там метисы, мулаты мечтают погубить ее, уничтожить, испортить нам кровь, но у них ничего не получится.

Маргарет почувствовала, как в душе что-то закипает, она больше не могла слушать подобные бредни. Очень тяжело терять сестру, но еще хуже, когда та становится врагом, идейным противником и вы расстаетесь навсегда. Она не хотела сейчас, в такой момент, продолжать бессмысленные словесные баталии, спорить о политике, гораздо важнее благополучие Элизабет, ее жизнь, наконец.

– На что же ты будешь жить?

– У меня есть кое-какие деньги.

Маргарет вспомнила, что согласно завещанию они обе наследовали деньги деда, когда им исполнится двадцать один и они достигнут полного совершеннолетия. Конечно, не бог весть какие деньги, но жить, наверное, можно.

В голову пришла еще одна мысль.

– А как же твой багаж? Он ведь оформлен до Нью-Йорка.

– А, если ты имеешь в виду мои чемоданы, то они набиты просто старыми тряпками. Я упаковала несколько сумок и отправила их заранее, еще в понедельник.

Маргарет не могла поверить своим ушам. Элизабет так ловко все подготовила и осуществила в полной тайне. С горечью она подумала о том, насколько наивен и непродуман был ее собственный план побега. Пока она что-то воображала, а потом металась, как слепой котенок, Элизабет молча оформляла документы, отправляла багаж. Разумеется, они в разном положении, ей двадцать один, и ей все можно, но как сестра великолепно подготовилась, тщательно рассчитала свои действия. Маргарет стало стыдно, что ее обошли, и сестра, которая как завороженная слушала дурацкую нацистскую пропаганду и вообще придерживалась неверных политических взглядов, действовала гораздо умнее, не в пример ей.

Внезапно она ощутила, как ей будет не хватать Элизабет. Увы, они уже давно не друзья, но сестра были всегда рядом, поблизости. Да, большей частью они ссорились, обменивались колкостями и издевками, но это их жизнь и по ней тоже можно соскучиться. В трудную минуту они всегда поддерживали друг друга. У Элизабет довольно болезненно проходили месячные, она, бедняжка, страдала, и тогда Маргарет заботливо кутала ее в одеяло, приносила в кровать чашку с горячим шоколадом и какой-нибудь интересный журнал. А Элизабет! Вспомнить только, какой она была для нее опорой, когда погиб Ян и весь свет был не мил, а ведь она отнюдь не разделяла его взглядов.

– Элси, я буду скучать по тебе, очень. – На глаза навернулись слепы.

– Тише, не надо, не шуми, – сестра обернулась, – не хочу, чтобы они узнали раньше времени.

Маргарет взяла себя в руки.

– Когда ты им скажешь?

– В последнюю минуту. Смотри, не подавай виду.

– Хорошо. – Маргарет попыталась улыбнуться. – Будем по-прежнему врагами, чтобы никто не догадался.

– О, Маргарет! – казалось, еще секунда и Элизабет расплачется. Но вот наконец она сглотнула слюну и отвернулась к окну. – Пойди, займи их чем-нибудь, пока я успокоюсь. Маргарет бережно взяла сестру за руку, потом вернулась в купе.

Мама листала женский журнал «Вог», читая вслух отцу отдельные места, очевидно, забыв о том, что ему такие темы абсолютно неинтересны.

– Кружева уже отходят. Надо же, я совершенно не заметила. А ты? – Он никак не отреагировал. Впрочем, это ее ничуть не смутило. – Послушай, что они пишут. В этом сезоне самый модный цвет – белый. А мне как раз не нравится. В белом я плохо смотрюсь.

Отца ничем не пронять, на лице жесткая чопорная улыбка. Он явно доволен собой, своим превосходством. Маргарет знала причину – он опять оказался прав, подавил бунт младшей дочери, победил, показал, кто в семье главный. Но ничего, он еще не знает, какой сюрприз приготовила ему старшая дочь. Неужели у Элизабет получится? Одно дело сказать обо всем Маргарет, совсем другое – отцу. В последний момент она может испугаться. Маргарет сама хотела все прямо сказать отцу – не вышло.

Но, даже если сестре удастся и она поговорит с отцом, нет никаких гарантий, что ее отпустят. Да, ей двадцать один, у нее есть свои деньги, но отец тверд как кремень и, если что-то решил, не отступит. Он ее не пощадит, сделает все, чтобы удержать. В принципе, отец не против того, чтобы дочь присоединилась к фашистам, однако сам факт, что она выступает против отцовской воли, когда все уже решено, приведет его в бешенство.

У Маргарет было много стычек с отцом, и она хорошо помнила, чем они все кончались. Вот так же он пришел в негодование, когда узнал, что она без его разрешения научилась водить машину, а когда выяснилось, что она ходила слушать Мэри Стоп, одну из первых энтузиасток применения контрацептивов, его едва не хватил удар. Правда, тогда ей удалось справиться с ситуацией, благодаря тому, что действовала она тайком. При прямом столкновении она всегда терпела поражение. В шестнадцать лет он не отпустил ее отдохнуть за город с двоюродной сестрой Кэтрин и несколькими ее друзьями, хотя в этом не было ничего дурного: детей опекали викарий и его жена. Отец решил не пустить ее просто так, на всякий случай, из-за того что там, видите ли, были вместе мальчики и девочки. А самый большой скандал разгорелся у них из-за посещения школы. Она умоляла, просила, рыдала, стояла на коленях – все напрасно, он остался непреклонным.

Школа – пустая затея для девушек, им это совершенно не нужно, просто трата времени – так, кажется, твердил отец. Они растут дома, становятся взрослыми и выходят замуж.

Однако должен же когда-то наступить конец. Он не может вечно запугивать, третировать, помыкать своими детьми!

Маргарет чувствовала себя неспокойно. Чтобы отвлечься, она пошла пройтись по вагону. По лицам остальных пассажиров американского клипера она догадалась, что они испытывают то же странное чувство, что и она: подавленность пополам с приятным волнением. Когда пассажиры садились в поезд на вокзале Ватерлоо, были слышны оживленные разговоры, шутки, смех. На вокзале они оформляли багаж. Правда, произошла некоторая заминка из-за маминого огромного сундука, вес которого во много раз превышал допустимые нормы, но мать проигнорировала все замечания, которые сделал персонал компании «Пан Ам» и в итоге делать нечего, сундук оформили. Молодой человек в форменной одежде взял их билеты, проводил в специальный вагон. А потом, выехав за город, все приуныли, сделались какими-то тихими, будто каждый в душе прощался со страной, с родным домом, который мог больше никогда не увидеть.

Среди пассажиров находилась одна знаменитость – известная американская киноактриса. Может быть, в какой-то степени ее присутствие тоже было причиной некоторого возбуждения. Ее звали Лулу Белл. Сейчас рядом с ней сидел Перси, и они болтали так непринужденно, будто знали друг друга всю жизнь. Маргарет сама хотела бы поговорить с ней, но не могла вот так просто встать, подойти и завязать беседу. У Перси совсем другой характер, он без комплексов.