Аррен, скакавший во главе своих воинов, сам нашел Алесандру, точнее – ее останки. Их можно было опознать только по обручальному кольцу, которое она носила на безымянном пальце.

Рассказывают, что крики гнева и боли слышали даже в Ирландии. Хотя вряд ли. Но Джей никогда не забудет ту картину – и не простит. Алесандра приходилась ему кузиной, она велела его сестре уйти. Кэтрин сумела бежать, ударив одного англичанина сковородой, пырнув другого ножом, с которым она не расставалась в эти смутные времена, а третьего затоптал ее конь. У нее не было иллюзий относительно происходящего, и она убивала, чтобы спастись.

Но она помнила…

Они все помнили.

В стоящем на стене человеке Джей узнал Джона Грэма, который смотрел в направлении селкеркского леса. Почувствовав его присутствие, Джон обернулся и приветственно махнул рукой.

– Чудная ночь, – сказал он.

– Да, красиво.

– Светский разговор, Джей? Можно подумать, что мы при дворе. – И, помолчав, добавил:

– Какой-то ты сегодня встревоженный.

– А ты нет?

– Предчувствие, Джей, Я нутром чую, всем сердцем…

Время пришло!

– Ищейки Эдуарда С ног сбились, пытаясь выследить Уоллеса. Как ты думаешь, успеет он соединиться с де Мореем и скрыться в лесах, прежде чем его обнаружат?

– Не многим под силу найти Уоллеса, – ответил Джон.

– Понятно, – кивнул Джей. – Считаешь, мы можем победить? Отвоевать нашу страну у такого могущественного Короля, как Эдуард?

– Да, я верю, что это в наших силах. Англичане застали нас врасплох, мы не ожидали подобной жестокости и коварства. Вспомни Берик и Данбар. Но мы уже многому научились с тех пор. И многое вернули назад!

– По-твоему, достаточно выиграть решающее сражение – и мы освободим Шотландию?

Джон пристально взглянул на него, ощутив внезапный трепет.

– Освободим ли мы Шотландию? Да. Сумеем ли удержать? Не знаю. Но буду сражаться до последнего вздоха. Я никогда не забуду того.., что они сделали.

– Все началось здесь. Шокейн – мощная крепость, величественная и неприступная. Ее легко оборонять, – сказал Джей, переведя взгляд на бескрайний лес, простиравшийся за стенами замка.

– Нет такой крепости, которую нельзя сокрушить.

– Да, но понимает ли Аррен, что он захватил?

– То есть останется ли он тут или присоединится к Уоллесу, чтобы нанести решительный удар по врагу? Похоже, друг мой, тебе здесь понравилось.

– Я же сказал, это превосходная крепость…

– Принадлежащая к тому же прекрасной даме?

– Джон, она не причастна к мерзостям Дэрроу, – вспыхнул молодой человек.

– Она с ним обручена.

– Это еще не значит…

– Леди тебя околдовала, парень, – заметил Джон.

– Не настолько, чтобы лишить разума. Говорю тебе…

– Боюсь, моего кузена тоже.

– Неужели ты совсем ничего не чувствуешь при виде ее?

– Конечно, чувствую. Я восхищаюсь этой девушкой. Она красива, отважна. Черт возьми, я пока жив и достаточно здоров, чтобы испытывать вожделение! Если мой кузен устанет от нее…

– Не устанет.

– По-моему, ты слишком рьяно ее защищаешь. Аррен захватил Шокейн, чтобы отомстить и разграбить его. Он уедет, оставив ее английскому жениху. Пусть и не такой, как прежде, зато живой. Полагаю, она не простит Дэрроу до конца его дней – которые, надеюсь, сочтены, – что по его милости побывала в руках безумного шотландца. Леди останется, Джей.

– А ты уверен, что он ее оставит? Клянусь Господом, я бы не смог.

– Алесандра, твоя кузина и его жена, была убита. С неслыханной жестокостью. Твоя сестра Кэтрин черпает силы для жизни в ненависти к Дэрроу и ко всему, что с ним связано. Как ты можешь простить?

– Я ничего не простил. И никогда не прощу. Но виновата ли в этом Кайра?

– Ты знаешь ответ?

Джей помолчал, глядя вдаль.

– Аррен думает, что оставит ее, но он просто не сможет.

– Должен.

– Почему?

– Время сейчас ненадежное.

– Для нее тоже. Раз ее воспитали англичанкой, то, естественно, она поддерживает английского короля. Но Кайра не слепая и не бездушная. Она знает, что случилось, и скорбит об этом. К тому же она хорошо узнала Аррена.

– Не по собственной воле, – усмехнулся Джон.

– Она может стать одной из нас.

– Джей, она тебе не какая-нибудь горничная или пастушка. Это леди Кайра Бонифейс, крестница покойной королевы, пешка в игре Эдуарда. Она никогда не станет одной из нас.

– Почему же?

– Она может предать нас.

– Если Аррен возьмет ее с собой.,.

– Только не к Уоллесу! Впрочем, он никогда этого не сделает.

– Почему?

– Кайра для него – только орудие мести. Как бы ты ни любил Алесандру, а мой кузен любил ее во много раз сильнее. И если ты чувствуешь вину, то его груз многократно тяжелее.

– Неужели вы не понимаете, что Кайру нельзя оставлять здесь? Рано или поздно до Аррена это дойдет.

– Ставлю моего черного жеребца против твоего усыпанного драгоценностями меча, доставшегося тебе от английского сборщика податей, что этому не бывать.

– Принимаю пари! Аррен возьмет ее с собой.

– Если ты настолько очарован девушкой, молись, чтобы этого не случилось.

– Почему?

– Да потому, что если она решит предать нас ради Дэрроу, то я убью ее собственными руками, – с ожесточением закончил Джон. – Разрублю на куски и сожгу. Доброй тебе ночи, парень.

Джей остался на месте, вглядываясь в теплый сумрак ночи.

Внезапно его пробрала дрожь.

По дороге в башню Кайра, униженная до предела, а еще больше рассерженная и испуганная, сопротивлялась не на шутку.

Но ни ее кулаки, ожесточенно молотившие по его твердой груди и плечам, ни требования немедленно отпустить не возымели никакого действия. Лишь когда она угодила ему в челюсть, а ногти оставили бороздку на шее, Аррен приглушенно выругался.

– Маленькая дикая кошка! Уймись, иначе пожнешь, что посеяла! – Он толкнул ногой дверь и ногой же ее захлопнул.

– Отпустите меня! – Кайра совершенно обезумела от беспомощности и отчаяния.

– С удовольствием, миледи!

Аррен швырнул ее на кровать, однако, переведя дух, она вскочила и отпрыгнула на противоположный край, выставив перед собой кулаки.

Но Аррен уже подошел к камину, где пылало жаркое пламя, разведенное чьей-то заботливой рукой.

Складывалось впечатление, что слуги только и думают, как бы ему угодить.

– Варвар, проклятый ублюдок! Кто дал тебе право унижать меня?

– Унижать? От этого еще никто не умер.

– Никто, говоришь, не умер от унижения? А как же ты и вся твоя шайка? Разве ваша гордость не уязвлена?

Эдуард…

– Эдуард истребил ужасающее число шотландцев.

– Потому что они не покорились.

– Тут вы правы. Мы никогда не покоримся, миледи.

– В таком случае не удивляйся, если я откажусь покориться тебе.

– А разве у тебя есть выбор?

– Зачем ты это сделал? Зачем нужно было устраивать представление и обращаться со мной как… – Голос у нее пресекся, и она повернулась к шотландцу спиной.

– А вам не приходило в голову, миледи, что это проявление моей редкостной доброты?

– Неужели?

– Очень важно создать у людей правильное впечатление.

– Чтобы меня считали вашей…

– Шлюхой? – любезно подсказал он.

– Да, если судить по вашему поведению. Вы этого добивались?

Аррен кивнул:

– Теперь они знают, что вы моя, и будут относиться к вам с должным почтением.

– О да, сэр Аррен, я чувствую это почтение! Ваши люди смотрят на меня и представляют, как именно вы осуществляете свою месть.

– Пусть себе представляют. Вы же не хотите, чтобы они зашли дальше? Кроме того, вы сами виноваты.

– Я?!

– Мне показалось, вы очень расстроились, вообразив, будто бы я предпочел овцу. Пришлось убедить вас в обратном. А вы, между прочим, готовы были умереть, кинувшись со стены, лишь бы избавиться от меня.