— Я вижу, вы приехали заблаговременно, сеньор?

Я резко обернулся. Хуан. Он не улыбался и явно следил за моей реакцией.

— Я плохо помнил, во сколько мне назначили встречу… Но вы-то какими судьбами оказались здесь так рано?

Он пожал плечами.

— О, я целыми днями брожу по Куне, Сьерпес, Альварес Кинтеро и Тетуану… Мария появится не раньше, чем через полчаса…

— Ну, значит, мы вполне успеем промочить горло.

В самом низу Сьерпес, у Кампаны, есть небольшой тупичок. Туда, в старинное кафе тореро, я и повел Хуана. Мы сели за столик, и я заказал мансанилыо и тапас[39]. Судя по всему, я не вызывал у парня особого доверия. Надеясь умаслить Хуана, я сказал, как завидую ему, что он остался в Севилье, и как жалею, что уехал из родного города. Хуан хмуро выслушал мои излияния, не проронив ни слова. Упоминать о его сестре я не рискнул, но парень сам завел разговор на эту тему.

— Сеньор Моралес, почему вы решили пригласить нас с сестрой ужинать?

— Потому что это доставит мне большое удовольствие.

Ответ сбил Хуана с толку. Он явно не ожидал такой прямоты.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, сеньор, — честно признался он.

Мне пришлось рассказать, с каким волнением я снова увидел Севилью, Ла Пальма и дом, где когда-то жил. Я напомнил, что очень любил его отца, и поклялся, что Пако, увидев нас всех вместе, был бы безумно счастлив. Удар попал в цель. Как все андалусцы, Хуан немедленно складывал оружие, как только противник призывал на помощь небо и тени усопших.

— А я-то воображал, будто у вас дурные намерения насчет моей сестры… И мне это ужасно не понравилось!

Я возразил с тем большим жаром, что ничуть не лукавил. Мария, бесспорно, не из тех, кто согласится стать подружкой на час. Эти слова его тронули, и парень пробормотал, что сестра для него — все на свете. Конечно, он хочет, чтобы Мария нашла хорошего мужа, и, желательно, богатого. Тогда они наконец покончат с нуждой, терзающей обоих с самого раннего детства, но, по правде говоря, даже не представлял себе, что станется с ним самим без сестры.

Выходя из кафе на встречу с Марией, оба мы были настроены на самый дружелюбный лад. Из сбивчивых объяснений и уклончивых ответов Хуана я понял, что большую часть своих более чем случайных заработков парень извлекает из мелких операций на черном рынке или оказывая небольшие услуги всяким важным шишкам (правда, он старательно воздерживался от уточнений и не стал объяснять, к какому кругу принадлежат его клиенты). Сообразительный, энергичный и ловкий, Хуан казался типичным андалусцем тех времен, когда футбол еще не начал вытеснять из сердец юношей страсти к тавромахии и каждый юнец просто не мог мечтать ни о чем другом, как о судьбе тореро. Если мне понадобится помощник, пожалуй, лучшего не найдешь.

Не успели мы подойти к «Божьему агнцу», как появилась Мария. Девушка очень обрадовалась, увидев нас вместе. И я повел их ужинать в ресторан «Кристина» в парке того же названия. Еще ни разу в жизни молодые люди не видели такой роскоши. Сначала они держались немного скованно, чувствуя, что их бедная одежда не очень гармонирует с окружающей средой и может вызвать насмешливое любопытство, но мало-помалу риохийское вино сняло напряжение, и мои спутники снова превратились в жизнерадостных детей, а я провел в их обществе один из лучших вечеров в жизни.

Потом я проводил новых друзей в Ла Пальма. Я уже называл обоих по имени, а они, из уважения к возрасту, величали меня доном Хосе. Наконец, оставшись один и вдыхая полной грудью теплый и пронизанный светом ночной воздух, я всеми фибрами души почувствовал себя частицей этой страны, этого города. Мудрость и осторожность требовали поискать такси, а не тащиться на площадь Сан-Фернандо пешком, давая таким образом наемникам Лажолета новую возможность расправиться со мной. Но честь севильянца не позволяла допустить, чтобы какой-то выходец из Канады навязывал свои законы здесь, у меня дома. И я лишь снова пожалел, что приехал безоружным, а потом, напевая «Эль Эмигранте», песню, которую нам только что играли в «Кристине», направился в сторону крытого рынка. Там я почуял первый сигнал тревоги: при моем приближении две тени скользнули под портик благоухающего специями здания. Я замедлил шаг и вышел на середину улицы. Но те, кого я принял за врагов, были просто влюбленными и сами испугались, что идет полицейский. Избегая старинных улочек, ведущих к церкви Спасителя, я пошел вдоль Лараны, спустился в Кампану и вышел на Сьерпес, оттуда — на площадь Сан-Франциско и, миновав ратушу, оказался на площади Сан-Фернандо. Так я благополучно достиг безопасного порта.

Разбудил меня громкий стук в дверь. Из осторожности я сначала спросил, кто это, и, лишь узнав, что на мое имя пришла телеграмма, решился приоткрыть дверь. Я твердо решил впредь постоянно держаться настороже и больше не попадать впросак. На телеграмме стояла подпись моего парижского «патрона», но лаконизм сообщения выдавал манеру Клифа Андерсона: «Испания. Севилья. Гостиница „Сесил-Ориент“. Моралесу. — Продолжайте искать клиента. — Посылаем новые образцы товара. — Бижар». Самое скверное в посланиях Клифа — то, что он слишком любит сжатый слог, и нисколько не заботится, поймут его или нет. Ну что означают эти «новые образцы»? Разумеется, человек посторонний (не важно, враг или просто равнодушный), прочитав такую телеграмму, не почерпнет никаких полезных для себя сведений. Беда лишь, что и адресат обычно оказывается в подобном положении, а это уже гораздо неприятнее. Правда, для меня сейчас имело значение только одно: Клиф не отзывает меня обратно, в Вашингтон. Ну а насчет остального: поживем — увидим. Начав бриться, я невольно рассмеялся. Ну что за прелесть этот Андерсон! «Продолжайте искать клиента»! А, каково? Только на сей раз у меня такое ощущение, что, вопреки всем правилам торговли, сами клиенты ищут меня…

В любом уголке света я вряд ли бы согласился играть роль затравленной мыши, за которой охотится целая стая котов. Ощущение временной беспомощности и вполне естественного страха испортили бы мне цвет лица и заставили взирать на будущее в довольно мрачном свете. Но в Севилье мне было наплевать и на Лажолета, и на его убийц, и на мерзкий характер Андерсона, и на ребусы, которые он посылает мне через Париж. Главное — я в Севилье, и стоит восхитительная погода. А еще — у меня свидание с Марией дель Дульсе Номбре. Все остальное не имеет значения.

А о встрече я договорился вчера в «Кристине», воспользовавшись тем, что Хуан на минутку отлучился и оставил нас вдвоем.

— Мария… Я бы очень хотел увидеться с вами завтра… но наедине…

Девушка покраснела до корней волос.

— Дон Хосе!

— Я хочу сказать вам кое-что важное…

— Разве вы не можете сделать это при моем брате?

На мгновение я растерялся, не понимая, то ли она действительно дурочка, то ли прикидывается, но, должно быть, у меня был такой ошарашенный вид, что Мария рассмеялась.

— Я догадываюсь, что во Франции женщины куда свободнее, чем у нас… Здесь, дон Хосе, девушки не встречаются наедине с едва знакомыми мужчинами…

— То есть как это «едва знакомыми»? Да мы увиделись впервые больше двадцати лет назад!

Мария снова рассмеялась.

— Честно говоря, об этом я не подумала!.. Но что, если узнает Хуан?

— Не узнает.

— Мне не хотелось бы его обманывать.

— Молчание — вовсе не обман.

Хуан уже возвращался, но, чтобы добраться до нашего столика, ему надо было перейти через весь зал.

— Вот он! Решайтесь же, Мария…

Девушка, еще немного поколебавшись, потупила глаза.

— В два часа я пойду смотреть на пасо Девы Армагурской…

Да, только в Испании девушки назначают свидание в церкви!

Я проснулся очень поздно, вновь обретя привычки типичного андалусца. Здесь не любят обременять себя строгим расписанием. Поэтому, когда я вышел из «Сесил-Ориента», было уже заполдень. Для начала я решил выпить аперитив в кафе на углу улиц Веласкеса и Караваса. Официант принес мне рюмку хереса и две креветки под майонезом и оставил размышлять о том, в каком незавидном положении я оказался. Во-первых, я по-прежнему даже не представлял, каким образом добраться до Лажолета, так что проще всего, пожалуй, было подождать нового нападения и попытаться поймать очередного убийцу. А уж потом я так или иначе заставлю его говорить. Но как и где? Во-вторых, ситуацию осложняли подозрения Фернандеса — тот явно принимал меня за какого-нибудь короля наркобизнеса и ждал малейшей оплошности, чтобы застукать с поличным. Кроме того, не стоило забывать о Марии и Хуане. Имел ли я право впутывать их в свои приключения? Я никогда не прощу себе, если Лажолету вздумается в пику мне навредить этим двум несчастным. Но, с другой стороны, у меня не хватало мужества отказаться от Марии. Нечего и пытаться себя обманывать — я полюбил Марию дель Дульсе Номбре. В конце концов, Рут уже устроила свою жизнь, так почему бы и мне не сделать то же самое? Но согласится ли Мария поехать со мной в Штаты? Как она расстанется с братом? Честно говоря, я плохо представлял Хуана в Вашингтоне, где ужасно не любят легкомысленного отношения к жизни. Положа руку на сердце, лучше бы Клиф меня отозвал — так было бы лучше для всех.