«Не хлебом одним будет жить человек» (Матф. 4: 4).

Затем сатана неожиданно переносит его на портик высокого храма – по-видимому, в Иерусалиме, как представляется галлюцинирующему от голода Христу, – и говорит: «…если Ты Сын Божий, бросься вниз; ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею» (Матф. 4: 6).

И снова Иисус отвечает словами, известными с тех пор как одна из его заповедей:

«Не искушай Господа Бога твоего» (Матф. 4: 7).

И, наконец, третье искушение: сатана, введя Иисуса на высокую гору, показал ему множество окрестных и дальних земных царств, предлагая господствовать над ними всеми.

«…все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне.

Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана; ибо написано: «Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему одному служи» (Матф. 4: 9, 10).

Кстати, очень небезынтересно отметить, что в беседе с сатаной, или, может быть, вернее сказать, во внутреннем разговоре с самим собой, Христос каждый раз отвечает своему «оппоненту» не собственными словами, а прямыми цитатами из Второзакония, то есть из той книги Моисеевых времен, которая, как мы помним, сложилась во времена странствия евреев по пустыне, когда они двигались в сторону земли обетованной. Это еще раз говорит, что Новый завет органично выходит из Ветхого и что Иисус Христос в самом начале своей деятельности опирался и на Моисеева Пятикнижие, и на другие книги Ветхого завета. Но он каждый раз брал из них наиболее человечные, гуманистические идеи и ни разу не замкнулся в рамках национальной исключительности. Все его проповеди носили, в отличие от Ветхого завета, общечеловеческий характер, они, как будет сказано дальше и Христом и апостолами, предназначались и иудею и эллину, то есть людям всех национальностей и всех сословий. Эта чрезвычайна важная, основополагающая черта всего учения Иисуса Христа, отраженная в евангелиях настойчива и целеустремленна.

Выйдя из пустыни, когда, наконец минули сорок дней и ночей поста, молитвы и искушений, Иисус, к великому огорчению своему, узнал, что его Учитель и Предтеча Иоанн заточен в темницу.

Непосредственной причиной всего бедствия, случившегося с Иоанном, была его необычайная популярность. Иисус, удалившийся в пустыню сразу после крещения, был тогда еще никому не ведом; все знали одного лишь Иоанна, и толпы паломников, шедших к тому месту у Иордана, где он обычно появлялся, становились все многолюдней. Мудрость Иоанна, как и слухи о его пророческом даре, вскоре дошли до Ирода Антипы – сына того Ирода, что прославился необыкновенными жестокостями, в том числе и избиением младенцев. О личности Ирода Антипы известно немного, но вполне возможно, что ему были свойственны минуты покаяния и чувства вины, которые он хотел утолить в беседах с мудрым Иоанном. Он, в частности, не мог не чувствовать за собой и совершенно определенного греха, так как отобрал у собственного брата его жену Иродиаду. Подобный поступок многие признавали за грех кровосмешения.

Прямой и неподкупный Иоанн, явившись во дворец Ирода Антипы, начал с грозного обличения его в незаконном и богопротивном супружестве с Иродиадой. Предполагается, что именно от Иоанна Крестителя Ирод впервые услышал и о Христе. Находясь уже в темнице, он продолжал говорить о Христе как продолжателе своего дела.

Между тем Иродиада, раздраженная обличениями Иоанна, постоянно требовала от своего нового мужа казни неподкупного пророка, обличения которого были хорошо известны и, конечно, вредили ей в глазах двора и. подданных. Ирод же медлил – что-то постоянно удерживало его от решительного шага. Не забудем, что пророки еще с древних времен пользовались неписаными правами свободных выступлений как люди, отмеченные милостью небес.

Но удобный случай для мстительной Иродиады все же подвернулся. Однажды был устроен большой пир. Иродиада, испросив разрешения, привела на него, чтобы показать гостям, свою дочь от прежнего мужа Антипатра Саломею, славившуюся не только красотой, но и необыкновенным искусством танца.

Восхищенный пляской Саломеи, разгоряченный вином и криками восторга всех собравшихся, Ирод неожиданно для всех клятвенно пообещал Саломее даровать ей все, чего бы она ни попросила, пусть даже половину царства. Саломея, подученная матерью, потребовала, чтобы ей тотчас же доставили из крепости Махеронт, где содержался Иоанн, его голову на золотом блюде. Ирод был искренне опечален, он никак не ожидал от столь прелестного существа, каким была юная красавица Саломея, столь кровавой дани. Но делать было нечего – ведь он клятвенно при всех обещал вознаградить необыкновенную танцовщицу любым подарком.

И вот Саломея, приняв золотое блюдо с окровавленной головой Иоанна из рук слуги, торжественно поднесла его своей матери Иродиаде, а та проколола вывалившийся изо рта Иоанна язык золотой булавкой.

Остается добавить, что и Ирод Антипа, и его жена Иродиада кончили свою жизнь в нужде и безвестности в результате дворцового переворота, устроенного братом Иродиады Агриппой, они были изгнаны в ссылку без малейших средств к существованию.

Выйдя из пустыни и не имея, как уже сказано, никакой известности, Иисус между тем быстро нашел двух учеников, ставших его верными последователями и первыми апостолами. Можно сказать, что они как бы достались ему от Иоанна Крестителя, поскольку именно он повелел Андрею и Симону следовать за Христом. Иисус, судя по некоторым деталям, излагаемым евангелистом Матфеем, ничего не знал о таком повелении, но вышло так, что, проходя по берегу Галилейского озера, по тропинке, огибающей мыс Гаттин и выходящей затем на дорогу к Капернауму, он заметил двух рыбаков. Что-то подсказало ему остановиться, чтобы посмотреть, как они вытягивают в лодку тяжелую сеть с бьющейся в ней рыбой. Оказалось, то были два брата – Андрей и Симон. Он их не знал, но им-то, со слов Иоанна Крестителя, было хорошо известно, что подошедший к ним странник и есть тот самый Иисус, за которым и надлежало им следовать. Внутренне братья были подготовлены к такому служению. Этим и объясняется, почему на слова Христа:

«…идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков» (Матф. 4: 19) – они тотчас встали, оставили свои сети и последовали за ним.

Поскольку Андрей оказался первым, к кому обратился Христос, глядя, как они вытаскивают сети, то с тех пор он вошел в историю христианства под именем Андрея Первозванного.

Следуя дальше по берегу озера и уже приближаясь к Капернауму, они встретили еще двух братьев – Иакова и Иоанна, которые тоже – вместе со своим отцом Зеведеем – тащили сеть. И эти братья, оставив отца, ушли вместе с Иисусом, Андреем и Симоном. Так их стало пятеро.

Они стали путешествовать по Галилее, всюду проповедуя то, что слышали от Иоанна, но Иисус каждый раз в своих проповедях развивал Иоанновы слова применительно к каждому отдельному случаю, местности или событию. Его проповеди, имея общий смысл, всегда отталкивались от конкретного случая, что, по-видимому, вместе с заразительностью речи придавало им большую убедительность, особенно в глазах простого люда, не всегда разбиравшегося в сложных речесплетениях фарисеев, затейливо и отвлеченно толковавших Моисеевы наставления в своих синагогах.

Иисус и его ученики не пренебрегали синагогами, хотя чаще всего предпочитали собирать вокруг себя слушателей на свежем воздухе – на площадях, улицах и даже на базарах. Его апостолы – Андрей, Симон, Иаков и Иоанн – были, скорее всего, людьми малограмотными, простыми рыбаками; по-настоящему образованным среди них был лишь Иисус, но и его образованность, по-видимому, нельзя преувеличивать, помня, что он вышел из захолустного Назарета, не славившегося ни культурой, ни ученостью. Своего образования Иисус достиг собственным самостоятельным трудом: недаром двенадцатилетним мальчиком он, как мы помним, удивил иерусалимских раввинов званием священных текстов. Хорошо зная Писание, он, следовательно, обладал и необходимым культурно-историческим и философским багажом. Мы неоднократно увидим, знакомясь с дальнейшей жизнью Христа, что он постоянно использовал Ветхий завет, но брал из него, главным образом, общечеловеческое содержание. Его революционная роль состояла именно в том, что он вышел за ограниченные и жестокие пределы Моисеевых законов, став на защиту человечности в человеке, а среди всех сословий предпочтя наибеднейшее.