— Не желаю слушать никаких предложений. Но тут двусмысленность фразы дошла до девушки, и лицо ее залилось краской. Лили круто развернулась и бросилась бежать, не теряя из виду берега. Найт проводил ее взглядом и неожиданно для себя бросился следом, надеясь, что Сэм не видит всего блестящего спектакля, иначе опять посчитает, что он преследует его мать.

— Лили, — окликнул он, — вы утомляете меня, и мне это совсем не нравится. Прекратите эту чертову бессмыслицу! Остановитесь! Немедленно остановитесь! — Лили замедлила шаги и встала под большой ивой. — Вот так-то лучше.

Сердито поглядев на него, она выпалила:

— Не могу я оставаться здесь и видеть, как грязнят вашу репутацию из-за меня и детей! Неужели не понимаете? Я просто не позволю этого!

— Ах вот как? Ну хорошо же. Вот что мы сделаем. Вы, дорогая, вместе с детьми отправитесь в Каслроз, в мое родовое поместье в Дорсете. Отсюда до него меньше дня пути. Хорошо?

— Нет.

Найт не знал ни одной женщины на свете, которая противилась бы его желаниям… по крайней мере, с тех пор, как его мать отправилась в выси небесные. И теперь он ошеломленно уставился на девушку:

— Что?!

— Нет, я этого не сделаю. Вам ни к чему приносить себя в жертву.

— Великолепно, — пробормотал Найт скорее себе, чем ей. — Не думал, что вы настолько упрямы. Лили, наоборот, считал вас достаточно сговорчивой. Вы вышли за Триса в столь раннем возрасте. И за это время он должен был успеть перевоспитать вас, превратив в более послушное создание.

— Трис не верил в перевоспитание, — ехидно заметила Лили, подняв подбородок.

И это, по-видимому, было правдой. Трис так сильно хотел жениться на ней, что ни разу за все эти месяцы не выказал чисто мужской манеры повелевать и приказывать. Она всегда предполагала, что все мужчины желали править в своем королевстве, какого бы размера оно ни было. Ел отец уж точно правил железной рукой до тех пор, пока. им не пришлось покинуть Англию. И с того времени, как ни странно, главной в семье стала она. Лили. До этого момента она не осознавала этого.

— Трис просто хотел, чтобы я была счастлива, — добавила Лили, ощутив пристальный взгляд Найта.

— И как… были? Счастливы, я имею в виду? Лили не могла придумать достаточно правдоподобный ответ, была не в силах заставить себя хотя бы кивнуть. Она просто стояла, нервно теребя ветку, чувствуя себя глупой, беспомощной и бесполезной.

— Ладно, Лили, — вздохнул наконец Найт, — с моей стороны было крайне бестактным напоминать об этом. Давайте вернемся к детям, пока Сэм не набросился на меня, вообразив, что я оскорбляю его мать. Поговорим позже.

— Я не изменю решения, Найт.

— Вы все сделаете, как я вам скажу. Лили только пожала плечами. Пусть рвет и мечет и выходит из себя. Ей все равно. Скоро он узнает, что она может быть такой же упрямой, как и он. Лили не позволит уничтожить репутацию Найта, его доброе имя, не допустит, чтобы друзья отвернулись от него из-за нее.

— Я голодна, — сказала она и направилась к разложенной на траве скатерти.

— Прекрасно, значит к вам возвращается способность судить о вещах более беспристрастно.

Уже ночью, лежа в постели. Лили осознала, что скорее всего отнеслась с излишней горячностью к словам злобных старух. Возможно, таких, как они, не так уж много. Нужно хорошенько подумать об атом.

Однако на следующее утро, катаясь верхом в Гайд-парке с Тео, Сэмом и Лорой Бет, она поняла, что даже представить не может степени ущерба, нанесенного репутации и доброму имени виконта.

Как и предыдущий день, воскресное утро выдалось теплым и ясным. Солнце сияло так, словно никакие облака вовек не появлялись на небе. Можно было подумать, что на дворе не конец октября, а начало июля, и только глупец мог оставаться дома в такую погоду. Так, по крайней мере, говорили слуги, и Лили была полностью согласна с ними.

Она послала лакея в конюшню и попросила оседлать лошадей для нее и мальчиков. Найт, как оказалось, уже уехал. Лили очень хотелось узнать, не поехал ли он кататься верхом. Кроме того, ей почему-то было интересно, куда он отправился вчера вечером. Когда они вернулись из Ричмонда, он вежливо пожелал ей спокойной ночи и исчез.

Этим утром она чувствовала себя жизнерадостной, бодрой, более оптимистичной, готовой справиться с любой неприятностью. Она и в самом деле слишком близко к сердцу приняла вчерашнюю встречу, всем испортила настроение, и только потому, что две очень грубые дамы не нашли лучшего занятия, чем чернить незнакомого человека.

Весело напевая, она одела Лору Бет и внимательно слушала, как Тео рассказывает о чудесных свойствах какого-то корня. Даже ворчанье Сэма по поводу пристрастия Тео вечно командовать и распоряжаться вызвало с ее стороны всего лишь незлобивый упрек. Негодующий Сэм гордо объявил:

— Мне уже шесть! И Тео не имеет права приказывать мне сложить рубашки! Да папа сказал бы, что он настоящий скучный, занудный трудяга-муравей, верно мама?

Лили подумала, что он, вероятно, сказал правду. У Триса был поистине дар шутками и смехом выводить Тео из состояния вечной озабоченности. Однако рубашки Сема действительно в ужасном беспорядке.

Но сейчас ничто не могло испортить превосходное состояние Лили, и она лишь пожала плечами.

У самых ворот парка она дала мальчикам последние строгие наставления:

— Держитесь все время рядом или мы немедленно возвращаемся. Понятно?

Они с готовностью согласились, но Лили знала, что Сэм забывает обещания так же легко, как дает.

Этим утром наездников в Гайд-парке было немного, и все, кроме Лили, джентльмены. Проезжая, они вежливо касались полей шляп. Какой-то всадник даже остановил коня, уставился на Лили, а потом, драматично вздохнув, приложил руку в сердцу.

— Осел чертов!

— Сэм! Где ты этого наслушался? К удивлению Лили, неловкое молчание нарушил не кто иной, как Тео:

— Мама, но он прав! И тут нет вины Сэма! Все конюхи дяди Найта так говорят! Но главное, что этот человек действительно глуп. — Помедлив, наклонил голову набок, совсем, как это делал Трис:

— И потом, дело в тебе, мама.

— Во мне?!

— Да, — вмешался Сэм, критически оглядывая ее. — Ты слишком хорошенькая. Мужчины просто не могут не смотреть на тебя, ну и ведут себя, как ос… дураки.

— Чертов осел, — отчетливо произнесла Лора Бет.

Лили изумленно оглядела детей и рассмеялась:

— Ну и великолепная же вы парочка, что за умники! Лора Бет, не смей этого больше повторять! Это нехорошие слова! Давайте лучше пустим коней в галоп!

Они прекрасно проводили время, веселились и шутили, пока Лили не заметила резвую гнедую кобылку, в седле которой сидела довольно красивая молодая дама с темными волосами, экзотического вида, напомнившая Лили о Франции или Италии. Позади нее ехал джентльмен на ослепительно белом скакуне с бесстрастным, почти отрешенным лицом и независимой манерой держаться. Он был старше, возможно лет сорока, и казался бы привлекательным, если бы не холодность глаз, серых, как зимнее небо.

Но Лили смогла разглядеть на этом спокойном лице признаки беспутного образа жизни, следы разврата — слишком много лет провела она в обществе отца. Джентльмен был одет в белое с ног до головы. Он не улыбался, просто переводил взгляд с Лили на незнакомку и молча выжидал.

— Вы миссис Уинтроп, не так ли? — сдержанно осведомилась молодая женщина.

— Да, а это мои дети, — добавила Лили, показывая на Тео и Сэма, державшихся рядом.

К удивлению Лили, ни дама, ни джентльмен не соизволили представиться. Темные глаза незнакомки сузились, и Лили невольно сжалась в ожидании не зная чего, но явно неприятного. Это что-то не заставило себя ждать и оказалось еще ужаснее, чем она предполагала.

— Ты шлюха Найта Уинтропа, — тихо и очень отчетливо произнесла дама, — но я возмущена и оскорблена лишь тем, что такая, как ты, имеет наглость жить в его доме, под его крышей со своим выводком ублюдков, в то время как его изгоняют из общества, обливают презрением! Слухи расползаются, и вскоре каждый порядочный человек, будь то мужчина или женщина, не пожелает с ним знаться. Вы просто омерзительны, мадам. Возьмите с собой свое отродье и убирайтесь из Лондона!