Одним из призов, который достался вновь избранному президенту, стала Роксана Дюма. Ее имя вызывало в воображении ассоциации либо со стриптизе? кой, либо с правнучкой знаменитого французского романиста. Ни то, ни другое не соответствовало действительности. На самом деле это была пятнадцатилетняя девушка, чьи родители родились и жили до переезда в Америку на очаровательном острове Ямайка, а предки являлись наполовину англичанами, наполовину французами. И пока город не проглотил ее, Роксана оставалась девушкой славной и кроткой.
Да, город есть город, особенно этот.
Роксане было двенадцать, когда родители ее, переехав в Америку, поселились в районе города, где жили почти исключительно легальные или нелегальные иммигранты с различных островов Карибского бассейна. И хотя преобладали среди них выходцы с Ямайки, иммиграционная служба дала этому району наименование Маленький Санта-Крус, каковое впоследствии, когда это место освоили малолетние проститутки, превратилось на местном жаргоне в Санта-Круиз. Роксана каким-то чудом избежала посвящения в древнейшую профессию. Ей было тринадцать, когда родители переехали из Маленького Санта-Круса в Даймондбек. Здесь господствовал черный цвет, а черный цвет прекрасен, каково бы ни было твое собственное происхождение. Когда Роксане исполнилось четырнадцать, она начала «гулять» с шестнадцатилетним парнем – членом банды «Ястребов». Ей было пятнадцать, когда Ллойд Бакстер нанес оскорбление действием президенту банды «Лос Эрманос» и сделался президентом «Ястребов». Ллойду тогда было семнадцать, неприличный возраст для президента: среди главарей уличных банд были парни под тридцать, иные женаты и с детьми. Ллойд и Роксана сразу сошлись. Ее прежний приятель, Генри, без слов отошел в сторону. К тому времени он уже зарабатывал по двадцатке в день на торговле героином, так что будущее его сомнений не вызывало. Генри умер от чрезмерной дозы наркотика два года спустя, незадолго до того, как с Джимми Харрисом случилась рождественская история, которую он поведал майору Лемару в Форт-Мерсере.
О том, что Роксана Дюма была изнасилована в подвале участниками банды и выброшена, вся в крови, на пустырь, в полицейском досье не было ни слова. А ведь информация, охватывающая сроки, выходящие далеко за пределы рождественских праздников двенадцатилетней давности, здесь собралась богатая, причем на каждого из участников: кто был призван в армию, кто угодил в тюрьму, кто завербован в шпики, кто сожжен, кто своей смертью умер. Но об изнасиловании – ни слова, ничего о девушке, найденной на пустыре неподалеку от клуба: никаких сведений из больницы, куда была доставлена на карете «скорой помощи» или сама доползла Роксана Дюма. Либо патрули халтурно отнеслись к своим обязанностям, либо Роксана исчезла незамеченной, либо досье, собранное напарником Джонси, было все же неполным, либо наконец, просто ничего похожего не произошло.
Следует, впрочем, повторить, что картотека образовалась обширная. Согласно досье, Ллойд подал в отставку с поста президента «Ястребов» в зрелом двадцатитрехлетнем возрасте, через четыре года после предполагаемого изнасилования в подвале. С тех пор у него возникали разные конфликты с законом, а самый крупный случился шесть лет назад, когда он был арестован по обвинению в ограблении первой степени, приговорен к десяти годам заключения и помещен в тюрьму. Он отбыл треть срока, затем был освобожден условно и сейчас работал мойщиком машин в мастерской на Лэндис-авеню. Ему недавно исполнился тридцать один год.
Пять лет назад, когда Ллойд еще сидел в тюрьме, Роксана вышла замуж за торговца наркотиками по имени Школа Харди. Его и в действительности так звали. Роксане, когда она сделалась миссис Харди, было двадцать четыре года. А через четыре года ее муж был пойман и осужден в строгом соответствии с законом о распространении наркотиков. С женой ему предстояло расстаться надолго – разве что в дни посещений они могли видеться. Сейчас ему было тридцать семь, ей – двадцать девять. Из дальнейшей информации, касающейся Роксаны, явствовало, что она в прошлом августе поступила косметологом в салон красоты. Это произошло вскоре после того, как Школа был приговорен к двадцатипятилетнему заключению за незаконное хранение восьми унций кокаина. В досье ничего не было сказано, встречалась ли она с Ллойдом Бакстером с тех пор, как ему дали срок.
Карелла с Мейером поблагодарили детектива Ричарда Джонса за содействие и отправились к давним возлюбленным, которые жили теперь каждый своей жизнью.
Дом 834 по восемьдесят девятой улице представлял собою четырехэтажное кирпичное здание с железными перилами, окаймляющими лестницу, ведущую к подъезду. Разыскав имя Бакстера на почтовом ящике под номером 22, они позвонили, и тут же в ответ раздался зуммер. Вестибюль оказался безупречно чист: здесь даже сохралился запах дезинфекции. Правда, линолеум на лестнице был изрядно вытерт и весь в проплешинах, однако же и он, прослуживший, видно, уже не одному поколению жильцов, был вычищен до блеска. Через вымытое окно на втором этаже проникал холодный ноябрьский свет. Карелла поднимался молча, а Мейер пыхтел, жалуясь на похмелье. Вот и третий этаж. Всего две двери на площадке – одна напротив другой. Они постучали в квартиру 22.
Дверь сразу же открыл чернокожий ростом эдак в шесть футов четыре дюйма: на нем были только брюки, и выглядел он так, словно только что сошел с обложки журнала, пропагандирующего тяжелую атлетику. С обнаженной грудью, босой, широкоплечий и на редкость красивый, он с явным удивлением взирал на детективов.
– Да, в чем дело? – не скрывая раздражения, спросил он.
– Полиция, – Карелла показал значок. – Вы Ллойд Бакстер?
– Да, я Ллойд Бакстер. Дальше что?
– Разрешите войти?
– На меня какие-нибудь жалобы? У меня хорошая работа, я в положенное время хожу на почту и уже Бог знает сколько времени даже на тротуар не сплевываю.
– Никаких жалоб, – сказал Мейер.
– Тогда что вам здесь надо?
– Хотим задать кое-какие вопросы.
– О чем?
– О том, что было двенадцать лет назад.
– Я и то, что было двенадцать минут назад, почти забыл.
– Так можно войти?
– Вообще-то я кое-кого жду. Честно говоря, думал, это она и пришла.
– Много времени мы у вас не отнимем.
– Мне надо одеться. – Бакстер посмотрел на часы.
– Вы можете одеваться во время разговора.
– Ну ладно, – неохотно произнес хозяин, – заходите.
Они вошли, и Бакстер, закрыв дверь, провел их через всю квартиру в спальню, выходившую на улицу. Комната была обставлена просто – кровать, гардероб, два ночных столика, несколько ламп. Бакстер вытащил из ящика белую рубаху и принялся расстегивать ее.
– Итак, что за вопросы?
– Вы знаете некоего Джимми Харриса?
– Да. Слушайте, это ведь действительно было двенадцать лет назад. Но я не видел Джимми с тех пор, как его призвали в армию.
– Двенадцать лет назад, Рождество, – проговорил Карелла. – Припоминаете?
– Нет. А что я должен помнить?
– Девушку по имени Роксана Дюма.
– Знал такую, – сказал Бакстер, натягивая рубаху. – А что, с ней что-нибудь случилось?
– Это была ваша приятельница?
– Да. Но слушайте, это же древняя история. Она вышла замуж, когда я срок отбывал. За малого по имени Школа Харди.
– А когда вы ее последний раз видели?
– Шесть лет назад, может, семь. – Бакстер, не попадая в петли, застегивал рубаху. Он явно торопился и поглядывал на часы.
– Вы помните, что произошло в клубе «Ястребов» двенадцать лет назад?
– Нет, а что там произошло? – Бакстер справился, наконец, с пуговицами, заправил рубаху в брюки, потом быстро прошагал к гардеробу и выдвинул верхний ящик. Пошарив немного внутри, он вытащил пару синих носок, чуть-чуть темнее брюк, и, усевшись на кровать, принялся натягивать их.
– А как танцевали с Роксаной, помните?
– Я постоянно танцевал с Роксаной. Она была моей женщиной. Все это непонятно, – Бакстер поднял голову. Один носок он успел натянуть, а другой держал в руке. – Что случилось, в конце концов?
