– Представьте себе, помню.

– Так к чему же вы клоните, мистер Мэслер? Вы считаете, что кто-то хотел усыпить собаку?

– Этого я не знаю. Я говорю только, что кто-то там был с хлороформом, и собака его укусила.

– Ах вот как, укусила? А откуда это вам известно?

– Я слышал, как этот тип закричал от боли.

– Откуда вы знаете, что это был мужчина?

– Потому что я знаю, как кричат мужчины.

– И что же он кричал?

– Он просто закричал от боли, а мужской крик от женского отличить я могу. Это был мужчина.

– А ваш пес, часом, не бешеный?

– Нет, ему только в прошлом месяце прививки делали. Там к ошейнику прикреплена бирка с датой прививок.

Макгроу подумал, что неплохо бы посмотреть на эту бирку, но пес только что укусил одного человека, и вторым ему становиться вовсе не хотелось.

– А где все это произошло?

– В трех кварталах отсюда. На Черри-стрит. Недалеко от Торгового банка.

– Так, стало быть, вы знаете, где находились?

– Конечно. Я точно знаю, где находился. Я слепой, это верно, но не дурак же я.

– М-м-м. – Даже из этого мычания можно было сделать вывод, что Макгроу не вполне в этом уверен. – Хорошо, мистер Мэслер, мы займемся этим, и если что-нибудь выяснится, сразу сообщим вам.

– Спасибо, – Мэслен ни минуты не сомневался, что никто ничем заниматься не будет и никто ему ничего не сообщит.

Внизу, в радиофицированной патрульной машине, Макгроу дожидался напарник. Они немедленно отозвались на позывные 10-24 – сообщение о хулиганском нападении, – но когда подъехали к дому Мэслена, решили, что обоим тащиться на четвертый этаж резона нет. Когда Макгроу спустился, Келли – так звали напарника – спал в машине. Макгроу постучал по стеклу, и Келли сразу же встрепенулся, заморгал бестолково, но, увидев Макгроу, тут же открыл дверь, Макгроу уселся на пассажирское место.

– Ну и что там? – осведомился Келли.

– А черт его знает. Давай-ка сгоняем на Черри, к Торговому.

– К банку, что ли?

– Ну да. – Макгроу потянулся к микрофону, прикрепленному к приборной доске, и сообщил диспетчеру, что едет на место происшествия. Из будки на углу Черри и Лэйрд он позвонил в участок и попросил дежурного сержанта соединить его с инспекторской. Трубку взял детектив по имени Андерхилл. Макгроу доложил о вызове и спросил, подъедет ли тот к месту происшествия.

– А вы сейчас там?

– Ну да.

– Ладно, пошарьте сами, а потом перезвоните.

– А что искать-то?

– Ты ведь вроде говорил что-то о хлороформе?

– Да.

– Ну, так и посмотрите вокруг, нет ли чего пропитанного хлороформом. Может, тряпка какая валяется или кусок ткани. Только, если что найдете, ни в коем случае не хватайте руками, ясно?

– Ясно.

– И еще поищите пятна крови. Ты ведь сказал, что собака укусила кого-то?

– Ну да, то есть это слепой так утверждает.

– Ну так и ищите кровь. Если найдете, звоните. У слепого повреждений нет?

– Нет.

– А у собаки?

– Тоже нет.

– Собака, часом, не бешеная?

– Нет, ей только в прошлом месяце прививки делали.

– Ладно, пошарьте там немного. – Андерхилл повесил трубку.

Макгроу вернулся к машине и открыл дверцу.

– Чего делать будем? – спросил Келли.

– Шарить, – ответил Макгроу.

Прихватив большой фонарь, Келли вылез из машины. Попеременно направляя свет на почтовый ящик, телефонную будку, фонарный столб, он двигался в сторону банка.

– Смотри-ка, кровь, – сказал он.

– Вижу, – откликнулся Макгроу. – Наверное, надо позвонить Андерхиллу.

Детективу Джорджу Андерхиллу никуда не хотелось ехать.

Он был занят составлением отчета по целой серии вооруженных ограблений винных магазинов в Чайнатауне, и к тому же на улице было холодно и сыро. Андерхилл родился и вырос в Калифорнии, где всегда тепло и сухо, пусть в разных там дурацких песнях поется, что там холодно и сыро. Андерхилл не любил этот город. Он любил Сан-Диего. А работал здесь только потому, что в городе жила его теща, и жена хотела быть рядом с матерью, которую сам Андерхилл ненавидел почти так же сильно, как ненавидел этот город. Иногда, в минуты особенно сильного раздражения, он мечтал о том, что этот город развалится на куски и погрузится в океан вместе с тещей. Так вот Андерхилл относился к этому городу и к своей теще. Но этот проклятый Макгроу нашел на тротуаре пятна крови, а это значит, что собака действительно кого-то укусила. Собирался ли укушенный напасть на слепого или нет, это уж другой вопрос. Никто не пострадал – ни слепой, ни его собака: поэтому надо иметь слишком развитое воображение, чтобы говорить о нападении. Андерхилл даже не был уверен, что данный случай можно квалифицировать как попытку нападения. А раз так, какого же черта тащиться ночью в такую даль, дел других, что ли, нет?

Андерхилл не знал, что за последние несколько дней были убиты трое слепых – двое на территории 87-го участка, один – на территории Мидтаун Ист. Уведомление о нападениях на слепых, которое Карелла разослал по всем участкам, лежало в данный момент в шести футах от Андерхилла, в той же самой инспекторской того же 41-го округа, на столе у детектива Рамона Хименеса. Но Андерхиллу оно на глаза не попадалось. Иначе-то он наверняка сразу бы позвонил Карелле. А так – речь об убийстве не идет, речь не идет даже о нападении – всего лишь возможная попытка нападения; может, этой старой брюзге, собаке Мэслена, просто что-то не понравилось, и она тяпнула ни в чем не повинного человека.

Тем не менее, будучи дисциплинированным служащим, Андерхилл направил запрос начальнику отделения больниц главного полицейского управления на предмет возможного поступления информации о пациентах, обратившихся с жалобой на собачий укус. Куда укусили, Андерхилл не знал, скорее всего, в ногу, но в запросе он своими предположениями делиться не стал. Уже потом ему пришло в голову, что если из больницы поступит сообщение о пациентах, обратившихся с жалобой на укус, то установить личность подозреваемого можно будет, только взяв пробу крови. Он позвонил в лабораторию, таким образом, на месте происшествия в восемь пятнадцать появился лаборант и взял пробы крови, оставшейся на тротуаре.

Карелла ничего об этом не знал.

Это был большой город.

Софи Харрис собака была не нужна.

– Я не смогу за ней ухаживать, – заявила она. – Крисси целый, день в школе, я на работе. Да и как поместится такая здоровая собака в такой крохотной квартирке?

– Я думал, может, вы захотите взять ее, – сказал Карелла.

– Никакая собака не вернет мне моего Джимми. Знаете, мистер, забирайте-ка ее с собой.

– Ладно, – Карелла посмотрел на собаку. Никому она была не нужна. А ему, Карелле, тем более. Собака злобно посмотрела на него. Поводок Карелла снял, но остался кожаный ошейник, густо усеянный разными кнопками и металлическими дисками, Карелла подумал, что, если он все же решит взять собаку, придется все это хозяйство основательно изучить, выяснить, какие прививки делали, какие нет. Карелла не хотел никакой собаки. Он не любил собак. Тедди закатит сцену, если он приведет домой собаку.

– Вы точно ее не хотите? – с надеждой спросил он у Софи.

– Точно. – Ее сына вчера предали земле, и ей вовсе не хотелось, чтобы какая-нибудь паршивая псина напоминала о том, что Джимми ушел и больше уж не вернется. Его похоронили рядом с женой, ее невесткой, которую она так любила. И она тоже не вернется. Никто из них не вернется. При мысли об этом Софи едва не разрыдалась вот прямо сейчас, в присутствии полицейского. Надо научиться сдерживать себя.

– Ну что ж, – сказал Карелла, – тогда мне придется придумать что-нибудь другое. – Он снова взглянул на собаку. Собака смотрела на него. – Впрочем, это не единственное, зачем я к вам пришел, миссис Харрис. Помните, вы говорили мне, что Джимми связывался со своими старыми армейскими дружками...