Изменившее зрение наконец понемногу вернулось к дуплоседу. Волшебная темнота рассеялась. Великан услышал хруст, с которым под его рукой обломилась доска, а также различил ноющий свербящий звук, предостерегший его за мгновение до того, как он попытался встать. Дуплосед в отчаянии уставился в воздух, где всего в нескольких дюймах над его головой вдруг из ниоткуда возникли вращающиеся диски. Внимание великана привлек скрип открываемой двери, и он обернулся, глядя на молодого человека в голубой широкополой шляпе.

– Лезвия могут порезать, – холодно сказал вошедший.

Потрясенный Вандер не усомнился в этом ни на минуту.

– Уа-а-ау!

Даника, прокладывавшая себе путь к дальней стороне усадьбы, услышала крик Пайкела, когда державшая его ветка вылетела из окна. Дворф наконец-то нашел кухонный нож и перерубил натянутую веревку. Ветка, дрожа, вернулась на свое место, а Пайкел тяжело свалился с подоконника, круша все на своем пути и взметнув тучу пыли своим приземлением.

– Ты что тут вытворяешь? – испуганно заревел Айвен, успев подхватить дубинку брата.

Тот в ответ пожал плечами и поудобнее нахлобучил котел на голову.

Братья вдвоем направились в заднюю комнату. В нее вели две двери, обе, к счастью, закрытые, одна справа, а вторая прямо напротив окна.

– Пока что мне это нравится, – сказал Айвен, перешагивая через спину убитого противника, который лежал ничком на полу, далеко в стороны разбросав руки.

Пайкел, носивший открытые сандалии, старался беречь ноги, а потому аккуратно перешагнул через труп вслед за братом. Зеленобородый дворф кивнул, удивляясь, как хорошо был подготовлен к атаке убитый.

– Ты думаешь, они нас уже ждали? – спросил Айвен, когда они подошли к двери.

Пайкел быстро пожал плечами, как будто это обстоятельство не имело значения. Айвен одобрительно кивнул и воззрился на дверь. Ликующая улыбка озарила его лицо, обросшее рыжими волосами.

– Ты помнишь схватку в гостинице? – спросил дворф.

Дверь сорвалась с петель, звякнули арбалеты, после чего братья, оказавшись под деревянной крышкой, увидели, как этот щит пробивают два болта.

– Эти ребята так предсказуемы! – объявил Айвен и отшвырнул сломанную дверь в сторону, после чего братьям стало ясно: они вошли в кухню.

Пайкел бросился влево, к человеку, зажатому между стеной и печкой и пытавшемуся выскользнуть в узкое кухонное окно. Айвен помчался вправо, вдогонку за другим бандитом, туда, где из-под захлопнутой двери мерцала полоска дневного света. Зеленобородый дворф немного понаблюдал за действиями лезущего в окно, а затем обрушил палицу на верхнюю перекладину оконной рамы, сокрушив ее так, что противник застрял окончательно.

– Хи-хи-хи, – сказал Пайкел, наслаждаясь своей работой.

Он придвинул поближе кухонный стол и обвязал вокруг его массивной ножки шнурки ботинок разбойника.

Последний оставшийся в доме боец резко остановился и обернулся, надеясь внезапной переменой тактики поймать преследователя врасплох. Но Айвен оказался слишком опытным, чтобы попасться на столь простую уловку. Он встал в боевую стойку, держа свой топор таким образом, чтобы легко отразить удар меча. Убийца раскрутил свое оружие над головой и надвинулся ближе, нанося удары то справа, то слева, ища брешь в защите дворфа. Ему удалось сделать выпад, но Айвен тут же отразил его, так шваркнув тяжелым топором по тонкому лезвию, что оно уперлось в стену.

Убийца опрокинулся на спину, держа в руке только рукоятку с двумя дюймами, оставшимися от клинка. Дворф внимательно оглядел свою изрядно помятую кольчугу. Одна из железных пластин повисла на петельке, обнажив дырку примерно дюйм в поперечнике.

– Ну что же ты? – спросил Айвен у врага. – Бей мне в грудь!

Противник, однако, не стал приближаться к дворфу. Он презрительно швырнул в него остатки оружия, а затем развернулся и устремился к двери. Айвен увернулся от рукояти и припустил в погоню. Он пытался бежать столь же быстро, что и убийца, но споткнулся о высокий порог.

Злодей меж тем, не оборачиваясь, побежал на конюшню. Он вскочил на лошадь без упряжи и отчаянным галопом вылетел прочь из усадьбы. Айвен, скатившись со ступенек, взревел, разгневанный тем, что одному мерзавцу удалось улизнуть, и увидел, что Даника оседлала конек крыши, наведя на удирающего взведенный арбалет.

– Ты раньше пользовалась чем-то подобным? – спросил удивленный дворф.

Девушка выстрелила. Голова убийцы беспомощно свесилась на грудь: болт перебил ему позвоночник. Еще некоторое время он оставался в седле, а затем сполз с лошади, волочась в пыли, пока конь продолжал нестись.

– Эгей? – спросил Пайкел, открыв дверь на крыльцо и увидев брата.

– Где этот верзила? – спросил Айвен, когда они с Даникой и Пайкелом нашли Кэддерли стоящим во дворе усадьбы и прислонившимся к молодому дереву.

Волшебник показал на хлев.

– Он занят, – сухо объяснил жрец, и в его серых глазах промелькнула хитрая усмешка. – Невредимый, но безо всякого желания вновь сражаться.

Девушка кивнула.

– Тогда твоя догадка верна, – заметила она, и в ее голосе отчетливо сквозила неприязнь. – Шайку возглавлял великан.

Служитель Денира вспомнил те образы, что он видел на плече тщедушного убийцы в «Чешуе дракона». Изменение «авроры» многое поведало наблюдательному юноше о самосознании и, что самое важное, о поведении огромного главаря шайки убийц.

– Великан сдох? – с надеждой вопросил Айвен.

– Нет, – ответил жрец.

– Но собирается? – спросил дворф.

– Не думаю, – пожал плечами волшебник. Юный служитель оглядел двор, курятник, окно, за которым виднелось дерево, и наконец тело, лежащее в придорожной пыли.

– Я не хотел всех этих смертей, – грустно заметил он.

Айвен посмотрел на Данику.

– Уж лучше отпустить этого мирного пленника, – прошептал он с нескрываемой иронией.

Кэддерли услышал эти слова и уставился на рыжебородого ледяным взором.

– Но мы же воюем, – начал протестовать дворф, но затем всплеснул руками, пробурчал что-то и отошел.

В нескольких шагах, за ближайшим углом дома, он встретился взглядом с последним живым разбойником. Пленник крепко застрял в проеме кухонного окна и уже оставил попытки к высвобождению.

– Вышло по-вашему, господин, – взревел дворф. – Мой брат пошел навстречу вашим безрассудным желаниям.

Остальные трое друзей повернулись к Айвену, пытаясь понять, что же такое он обнаружил.

– Что мне с ним сделать? – спросил Айвен у жреца, когда тот увидел пойманного в ловушку. – Может, у вас есть к нему кое-какие вопросы? Или вы, жалостливый дурак, хотите сдать его в руки городской стражи?

Кэддерли с любопытством оглядел дворфа, не понимая, чем тот так разгневан. Его последующий вопрос прозвучал как чистой воды обвинение:

– Тебе что, так не терпится убивать?

– А что, по-вашему, сделает с ним городская стража? – уперся Айвен в ответ. – Или вы забыли вашего толстого друга, распятого на столе, с вырезанным сердцем? А как насчет тех, что жили здесь раньше? Может, вы думаете, что крестьянин с семьей просто ушел погулять и скоро вернется?

Волшебник отвел взгляд, ошарашенный этими прямыми словами. Он предпочитал милосердие, ненавидел убийство, но не мог отказать дворфу в наблюдательности.

– Вы привели нас сюда и просили сражаться вполсилы, – бушевал Айвен, брызги слюны блестели на кончиках его густых бакенбард. – Может, вы думаете, что я из тех, кто готов рисковать своей шеей ради нескольких лишних дней жизни этого подонка? Тогда вы ошибаетесь.

Движения жреца сковало смущение. Он вызвал Песнь в глубинах сознания, почуял поток Силы Денира, найдя точку, откуда мог бы влиться в эту сладкую реку. Волшебник полностью вступал в мир духов уже несколько раз – в лесу Шилмисты, чтобы проститься с доблестной лошадью Элберета, затем в «Чешуе дракона», чтобы найти мятущуюся душу Бреннана и убедиться в обретенном Эйвери покое, – так что теперь путешествие показалось ему коротким и вовсе нетрудным.