Клирики храма с любопытством смотрели на Кэддерли с Даникой, а также на непоседливых дворфов, с подскоками направляющихся в гостевые комнаты. Руфо услышал шум и открыл свою дверь, чтобы узнать, что происходит.

– Приветствую тебя тоже, – рявкнул Айвен, кладя руку на костлявую грудь послушника и толкнув того назад в его маленькую комнату.

Трое остальных друзей вошли сразу после дворфа. Девушка закрыла за собой дверь.

– Удивляешься, видя меня живым? – спросил молодой жрец, красивым жестом скидывая голубую накидку со своих мощных плеч.

Руфо пробормотал обрывки нескольких слов, плохо понимая, как продолжить этот неожиданный разговор. Множество опасений и не имеющих ответа вопросов пронеслось в его голове, лишив голоса. «О чем знает Кэддерли? Что он подозревает? – спрашивал себя предатель. – Где Бойго Рат или остальные бойцы?»

– Убийц больше нет, – сообщил ему волшебник, словно прочитав мысли Руфо. – И молодому колдуну тоже не поздоровилось.

– Намекни ему, – прошептал Айвен, и Пайкел многозначительно похлопал по большому топору, привязанному за спиной брата.

– Ты вряд ли узнаешь своего друга при встрече, – продолжил Кэддерли, дав словам значительно повиснуть в воздухе, – как, впрочем, и Эйвери.

Бледное как мел лицо Руфо с мелкими чертами стало еще бледнее, хотя казалось, что это уже невозможно. Второпях он попытался измыслить какую-нибудь ложь о кончине жреца-наставника, какую-нибудь выдумку, способную оправдать предательство.

– Мы знаем все, – вмешалась воительница, прежде чем послушник успел издать хоть звук тонкими сухими губами.

– Я не ожидал от тебя такого, – сказал Кэддерли, сгибая свой дорожный посох, словно лук. – Даже после твоих действий в Библиотеке и Шилмисте я верил, что ты найдешь лучшую дорогу в жизни.

Руфо запустил костлявые пальцы в слипшиеся черные волосы. Его похожие на бусинки темные глаза лихорадочно рыскали вокруг.

– Я вообще не понимаю, о чем вы, – выдавил он. – Когда Эйвери нашли мертвым, я решил, что мне не стоит оставаться в гостинице. Я искал вас, но не нашел и вернулся сюда, чтобы остаться среди своих друзей в храме Илматера.

– Ты испугался? – иронично спросила Даника. – Уж не того ли, что твои же дружки прикончат тебя?

– Не понимаю, – промычал Руфо. Девушка дала ему пощечину, отбросив на кровать. Кьеркан попытался встать. Лицо воительницы помрачнело, но Кэддерли быстро остановил ее.

– Чего ж ты еще боялся? – спросил он у послушника, чтобы прояснить последние слова Даники. – Если не твои сообщники, то кто еще мог угрожать тебе?

– Он знал, что мы поймаем его, – вмешался Айвен, вцепившись железной хваткой в руку пленника.

– Ну ты, гномыш! – отчаянно заверещал Руфо. Весь мир, казалось, поворачивался против него. Мощная ручища дворфа держала его крепче, чем волчья пасть. – Я думал…

– Молчать! – Приказ волшебника мгновенно утихомирил вырывающегося мерзавца и обратил к нему безжалостные взоры друзей.

Руфо зарылся в одеяла, словно пытаясь таким образом защититься.

– Ты привел Эйвери туда, где его ждала смерть! – резко обвинил его волшебник. – Ты предал меня в Библиотеке, всех нас – в лесу Шилмисты и теперь – наставника. Не жди пощады на этот раз, Кьеркан Руфо! Учитель в могиле – его кровь на твоих руках. Ты перешел черту, из-за которой уже нет возврата.

Образы ужасных рычащих теней вдруг окружили волшебника. Закрыв глаза, он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя. Но обнаружил, что представляет себе надвигающуюся кончину Руфо и стаю голодных злобных созданий, которым предстоит утащить вероломного послушника в последнее путешествие.

Кэддерли поежился и открыл глаза.

– Держите его! – приказал он дворфам.

– Что вы делаете? – возмутился предатель, в то время как Пайкел заграбастал руку, свободную от хватки Айвена, и они вдвоем прижали Руфо к кровати. – Мои друзья все слышат! Они не позволят вам издеваться!

– Служители Илматера? – спросил Айвен. – Разве они не выбрали своим уделом страдание?

– Угу, – подтвердил его брат.

– Ну, при том, что тебе сейчас предстоит, – ухмыльнулся Айвен, наблюдая замешательство пленника, – тебе, пожалуй, поставят памятник.

Руфо укусил Пайкела за руку, но крепкий дворф лишь поморщился и не выпустил его. Даника на всякий случай встала позади кровати. Она схватила предателя за волосы и с силой дернула его голову назад. Зажатый в этот капкан, с двумя дворфами по бокам, пленник мог лишь смотреть и слушать.

Кэддерли прекратил заклинания, теперь волшебство завершали его руки. Указывая на Руфо, он вытянул палец, причем кончик его светился, раскаленный добела.

– Нет! – закричал Руфо. – Дайте мне объяснить!

– Хватит врать! – прошипела девушка. Кьеркан вскрикнул и стал беспомощно извиваться, в то время как магическое прикосновение служителя заклеймило его лоб, выжигая на коже знак отлученного: одинокую сломанную свечу на фоне закрытого ока.

Все заняло несколько секунд, после чего Даника с дворфами выпустили Руфо. Он упал вперед и захныкал, не столько от боли, не такой уж сильной, сколько от сознания того, чему именно только что подверг его волшебник. Клеймо. Он почувствовал неприятный душок, понимая, что эта вонь останется с ним до конца жизни, магическим образом отпугивая людей.

– Знак позора ни в коем случае нельзя прятать, – предупредил его жрец. – Иначе пеняй на себя.

Конечно же, Кьеркан Руфо знал о последствиях. Попытка скрыть могущественный знак Денира заставляла волшебное клеймо глубже врезаться в лоб, выжигая мозг, вызывая мучения медленной смерти.

Руфо вперил злобный взгляд в Кэддерли.

– Как ты смеешь?! – зарычал он, слабо пытаясь изобразить ярость. – Ты еще не наставник. Ты не имеешь надо мной власти.

– Давай выдадим тебя городским стражникам, – перебил Кэддерли, и это предложение заставило послушника замолчать. – Даже сейчас я могу рассказать им о твоих делишках и дать повесить тебя в пятницу на Рыночной площади. По-твоему, это лучше?

Руфо отвел взгляд.

– Если ты сомневаешься в моих полномочиях, – продолжал волшебник, – в моей власти выносить тебе приговор, тогда просто закрой отметину. Мы сразу же поймем, что ты невиновен и что Преемник из меня никудышный. Давай посмотрим.

При этих словах волшебник снял широкополую шляпу и протянул ее Руфо. Предатель оттолкнул ее в сторону и, пошатываясь, встал на ноги.

– Ваше преосвященство! – с надеждой воскликнул он, когда дверь открылась и толстощекий лысый священнослужитель, облаченный в красную феску, знак высокого ранга в ордене Илматера, вошел внутрь.

За ним стояли не меньше дюжины послушников монастыря, привлеченных душераздирающими воплями Руфо.

– Они услышали, как он мучается, и решили принять его в орден, – прошептал Айвен Данике и брату, и все трое, несмотря на трагизм ситуации, не смогли скрыть усмешки.

Священнослужитель принюхался, и его нос уловил странный запах. Он мрачно взглянул на Руфо, на клеймо, затем повернулся к волшебнику и спросил безо всякого гнева в голосе:

– Что здесь произошло?

– Они предали меня! – отчаянно вскрикнул послушник. – Они, то есть он (предатель показал на Кэддерли) довел наставника Эйвери до смерти! А теперь он пытается свалить вину на меня, чтобы отвести от себя подозрения.

Волшебника ничуть не возмутило это беззастенчивое вранье.

– Разве стал бы Денир, – спросил он у служителя Илматера, – одаривать меня властью ставить клеймо, если б эта история походила на правду?

– Оно подлинное? – спросил старец, показывая на проклятую отметину.

– Давайте проверим, – предложил жрец, вновь протягивая пленнику свою шляпу.

Руфо уставился на нее, на символ Денира посреди тульи, сознавая, что настал важный момент его жизни. Он не мог взять шляпу и надеть ее – это приблизило бы его смерть. Но отказ от настойчивых требований волшебника означал, что Руфо справедливо помечен знаком изгнанника. Послушник слишком надолго замешкался, стараясь подыскать какое-нибудь оправдание. Его промедление склонило пришедших на сторону Кэддерли.